Даниэла Стил - Что было, что будет... Страница 7

Хотя Олимпия общепризнанно и считалась хорошей хозяйкой, Гарри любил возиться у плиты и отличался куда большей кулинарной изобретательностью. Особенно ему удавались тайские блюда, и в тяжелую минуту он неизменно вызывался приготовить для семьи еду – особенно если у Олимпии выдавалась трудная неделя и она засиживалась на работе допоздна, что, вообще-то, происходило редко, или когда с детьми что-нибудь случалось, как, например, сегодня с сыном. Хотя, надо признать, возможность проявить себя в домашнем хозяйстве выпадала Гарри нечасто.

Олимпия покачала головой. Есть ей совсем не хотелось.

– С Максом, надо полагать, ничего серьезного? – обеспокоенно спросил Гарри.

– Надеюсь. Набегался, как угорелый, на тренировке, да еще пару раз в живот пихнули. Другой вариант – вирус. Надеюсь, у них в школе нет никакой эпидемии.

Имея в доме четверых детей (или троих, как в данный момент), они уже привыкли к подобным неожиданностям. Дети подхватывали болячки то и дело. Так происходило из года в год, пока они подрастали. Гарри это поначалу приводило в ужас, но и он постепенно привык.

Наутро Максу легче не стало, напротив, у него даже поднялась температура, из чего Олимпия сделала вывод, что виной всему все-таки не футбол, а грипп. Она отправилась в видеопрокат запастись для мальчика фильмами, а Гарри остался с сыном. После обеда малыш долго спал.

Девочки почти все выходные отсутствовали, Джинни даже ночевать осталась у подружки. Они уже вышли на финишную прямую, до аттестата было рукой подать, жизнь в них била ключом, и желание общаться нарастало перед расставанием со школой.

Только в воскресенье вечером вся семья наконец снова оказалась в сборе. Максу стало лучше, и все собрались в кухне за столом. Гарри и Вероника играли с Максом в карты, Джинни углубилась в чтение модного журнала, а Олимпия занималась ужином. Она обожала эти семейные посиделки, ей нравилось стоять у плиты и видеть рядом всех своих близких. Вот поэтому они и отвели в своем доме такое большое помещение под кухню.

Олимпия извлекла из духовки двух подрумянившихся кур и вспомнила о полученном еще в пятницу приглашении. Впервые за двое суток!

– Господи, я же совсем забыла вам сказать что-то очень важное. Дорогие мои дочери, – произнесла она и поспешно наклонилась к духовке, чтобы вынуть сковороду с запеченной картошкой. Олимпия хотела в полной мере насладиться эффектом от сделанного сообщения и, предвкушая восторги дочерей, медленным взглядом обвела свое семейство.

Вероника подняла глаза. Она знала, что такое Аркады, в школе как раз на днях был об этом разговор. Приглашения были разосланы, а значит, все, кому предстоял первый выезд в свет, уже были оповещены и активно это обсуждали.

– Какая глупость! – проворчала Вероника и сдала карты. Они играли в детскую игру, Макс, конечно, выигрывал, отчего бурно радовался. Он обожал одерживать верх над старшими.

– Мам, что ты сейчас сказала? Повтори! – оживилась Джинни.

Обе сестры были очень хороши собой, яркие голубоглазые блондинки. У Джинни распущенные длинные волосы струились по плечам, она сейчас была слегка подкрашена. Вероника предпочитала строгую косу, не тронутое косметикой лицо ее сияло чистотой, она никогда не испытывала желания приукрасить себя искусственно – ни сейчас дома, когда играла с отчимом и братишкой, ни в другое время.

Будучи очень похожими друг на друга внешне, девочки придерживались абсолютно различных стилей в одежде. Что облегчало всем окружающим их узнавание. Особенно радовался этому Гарри. Если бы сестры носили одинаковые вещи и прически, он бы наверняка их путал. Честно говоря, вряд ли кто-нибудь мог бы в ином случае определить, кто из них кто, кроме их собственной матери да, может быть, старшего брата. Даже Макс путал сестер, навлекая на себя массу беззлобных насмешек.

– Я сказала, что вам пришло приглашение на бал дебютанток Аркады, который состоится в декабре. В пятницу принесли. – Олимпия постаралась произнести фразу как можно сдержаннее, скрывая свою радость и гордость за дочерей.

Она сдобрила картошку маслом и разрезала кур на куски. Салат был уже приготовлен и выложен в прозрачную салатницу.

– Но ты же не ждешь, что мы пойдем, а? – нахмурясь, буркнула Вероника.

Олимпия ничего не сказала в ответ, а Вирджиния расплылась в широкой улыбке.

– Мам, круто! Я боялась, нас вообще не позовут. В школе девочки тоже получили приглашения на прошлой неделе. – Вирджиния до сих пор не забыла, как отец когда-то язвительно заметил, что переход их матери в иудейскую веру может сделать их изгоями в высшем обществе. Она тогда не поняла, шутил ли отец или говорил всерьез, но слова его прочно засели в ее головке.

– И нам в пятницу принесли. У меня просто из-за болезни Макса из головы вылетело, – оправдывалась Олимпия.

– Когда едем платья выбирать? – оживленно спросила Джинни – в точности, как и ожидала Олимпия. Она повернулась к дочерям с улыбкой, но тут опять подала голос Вероника:

– Платья? Ты что, спятила? – Вероника вскочила и с негодованием воззрилась на сестру. – Ты что, собираешься участвовать в этом снобистском фарсе? «Сливки общества»! Джинни, я тебя умоляю, отвлекись ты от своих голливудских журналов хоть на пять минут! Тебя ведь приглашают не для того, чтобы ты денек посидела на троне. И не чтобы награду вручить. Тебя приглашают выразить свое отношение к тем, кто не является «белым англосаксом протестантской веры». Ты выставишь себя полной идиоткой, если будешь участвовать в этой самой что ни на есть отвратительной, допотопной и сексистской традиции!

Вероника выпрямилась во весь рост и метала молнии, а растерянные мать и сестра с недоумением взирали на нее. Олимпия была готова к тому, что Вероника немного поворчит, но такого всплеска возмущения никак не ожидала.

– Вероника, успокойся! Не стоит впадать в крайности. Тебя же не зовут участвовать в марше неофашистов! Это всего лишь светский бал. Праздник!

– Да какая разница? В Аркадах разве участвуют афроамериканцы? Или евреи? А может, латиносы или азиаты? Да как ты, мам, можешь быть такой лицемеркой? Ты же иудейка, ты замужем за Гарри! Если ты нас заставишь это сделать, это будет ему настоящая пощечина.

Вероника кипела благородным гневом, а Вирджиния готова была разреветься.

– Да какая пощечина? Абсолютно невинный бал дебютанток! Пофорсите в нарядных белых платьях, потанцуете, выйдете на поклон, развлечетесь от души. Кроме того, я понятия не имею, кто еще там будет и к какой расе они относятся. Я уж и не припомню, как это было, когда я участвовала в таком мероприятии.

– Не говори ерунды, мам! Ты прекрасно знаешь, что туда пускают только белых англосаксов, и единственная цель этого, как ты говоришь, «мероприятия» – чтобы всяк сверчок знал свой шесток. Ни один порядочный человек туда носа не покажет. И я не поеду! Мне плевать, что ты сейчас скажешь или что скажет Джинни, но я никуда не поеду! – Вероника стояла насмерть, а Вирджиния все-таки расплакалась.