Ева Модиньяни - Женщины его жизни Страница 7

– Посмотрим, после спектакля видно будет.

– Синьор хотел бы знать наверняка…

Розалия жестом прервала его, вскинула голову и провела рукой по своей худенькой шейке.

– Передайте ему, – заявила она, растягивая губы в тонкую линию, – чтобы он послал за мной машину в «Сент-Ив».

Это был славный чистенький пансион, окруженный деревьями и цветочным садом, где она жила с Тедом и остальными мальчиками.

Метрдотель ушел исполнять поручение. «Эй, посмотри-ка, наверху местечко есть и для меня!» – пропела про себя Розалия, подняв глаза к небу.

Она сообщила грандиозную новость коллегам.

– О нас не забудь! – попросили они.

– Все вместе, как мушкетеры! – торжественно пообещала она.

– Он небось со всеми продюсерами знаком, – мечтательно вздохнул Тед. – Да ему стоит глазом моргнуть, мы бы были как в танке. Одно его слово – для нас загорятся все огни!

– А вы считаете, я за просто так согласилась? Я своего добьюсь! Пусть представит меня кому-нибудь из киношников. Хочу стать звездой! – Она была вне себя от радостного волнения и мысленно уже видела себя Лайзой Минелли в новой версии «Кабаре», поставленной специально для нее прославленным режиссером на одной из крупнейших киностудий. – Ой, мальчики, если этот тип клюнет, уж я его не упущу!

– Когда ты вернешься? – спросил один из них.

– Не знаю… Может, через день, а может, и через месяц.

– Давай, оттянись там как следует, – сказал Данте, один из ребят, с восторгом обнимая ее.

Чиро, третий член группы, попытался ее предостеречь. Он любил Розалию больше всех и тревожился о ее безопасности:

– Гляди-ка ты в оба. Богачи – народ особый, им на людей наплевать. Им ничего не стоит наделать дел.

Розалия показала ему «рожки» и вздернула плечи. Она надела самый вызывающий из своих нарядов, платье из алого шифона с узким вырезом до пупа, в котором, по ее собственным словам, выглядела соблазнительнее, чем Рейчел Уэлч.

Час спустя она впервые в жизни с довольной улыбкой откинулась на спинку сиденья в «Роллс-Ройсе», за рулем которого сидел шофер в ливрее.

В салоне автомобиля было тихо и торжественно, как в зале заседания правительства, все дышало утонченной элегантностью. Розалия слегка опьянела от запаха красного дерева и дорогой кожи. В Каннском порту у восточного мола был пришвартован быстроходный катер. Расстояние в половину морской мили, отделявшее причал от трапа яхты «Сорейя», он преодолел в мгновение ока: Розалия Палья, артистический псевдоним Кармен Росс, неудержимо, как торпеда, неслась навстречу успеху.

Она поднялась по сходням и оказалась на первой палубе трехпалубного корабля. Толстый араб с необъятным брюхом и ленивой улыбкой поцеловал ей руку и пригласил выпить что-нибудь в малом салоне. Ничего подобного Розалия в жизни своей не видала, даже в американских фильмах. Казалось, она попала в княжеский дворец или на страницы «Тысячи и одной ночи».

Пока она мелкими глоточками тянула шампанское, которое терпеть не могла, но делала вид, что ей нравится, чтобы не выглядеть деревенской дурочкой и не разочаровать хозяина, он погладил ей коленку. Ласка показалась ей скорее грубой, чем смелой.

– Вам очень повезло, синьорина, – сказал он ей странным гортанным голосом. – Почему вы так считаете? – Она попыталась принять позу светской дамы, но результат оказался плачевным.

– Потому что Омар Акмаль может принести удачу любому.

– И что же надо делать, чтобы Акмаль принес удачу?

– Надо делать то, что нравится Акмалю, – в томных и порочных глазах, полускрытых длинными ресницами, мгновенно промелькнула сатанинская искра. – Хотите осмотреть корабль, синьорина? – В том, как он произносил «синьорина», таилась подспудная угроза насилия, готового вырваться наружу.

Розалия все еще была слишком возбуждена и не почувствовала тревоги.

– Конечно, – ответила она, – но вы даже не знаете, как меня зовут.

– Чье-то имя – это условность, синьорина. Меня не интересует, как кого зовут. Мне важно, чтобы другие помнили мое имя.

Розалия попыталась улыбнуться, но ей стало не по себе.

– Итак, синьорина, хотите осмотреть корабль? – И опять что-то угрожающее промелькнуло в его улыбке.

– Разумеется, – Розалия кивнула, чуть наклонившись вперед с неловкостью, выдававшей полную неопытность. Ей казалось, что она готова к худшему; она еще не знала, что худшему не бывает конца.

Араб провел ее по каютам и салонам трехпалубного корабля, перемещаясь вверх и вниз на лифте, обитом изнутри бархатом. Повсюду лежали дорогие ковры, всюду были шелк и парча, в воздухе витал сладковатый аромат благовоний. На каждом шагу им попадался кто-то из стюардов или матросов. На корабле было полно народу.

Наконец он ввел ее в кают-компанию, где был сервирован ужин на двоих. Молчаливый прекрасно вышколенный мажордом помог ей сесть. Стол, покрытый вышитой фламандской скатертью, был сервирован тонким фарфором, хрусталем и золотыми приборами. На тарелке перед Розалией лежал пакетик.

– Это мне?

– Да, синьорина.

Розалия развернула бумагу, раскрыла изящный футляр из черной замши в виде раковины и извлекла на свет кольцо с крупным рубином, обрамленным сверкающими бриллиантами. Она была на вершине блаженства и подумала: «Неужели мечты так легко сбываются?»

– Это шутка? – В ней заговорил трезвый реализм девочки, выросшей в переулках квартала Монтекальварио.

– Нет, – мясистое лицо араба было неподвижным, лоснящимся и угрюмым, как море перед бурей. – Хочешь знать, сколько стоит? – лениво спросил он.

– Нет, а то меня удар хватит – слишком много событий произошло за столь короткий срок.

Мужчина приблизился к ней, склонился, чтобы поцеловать ей руку, и Розалия увидела широкий полуголый череп с прилипшими к нему редкими черными как деготь волосами.

В первый раз она ощутила приступ тошноты и страха.

– Оно ничего не стоит, синьорина. – Роль щедрого миллионера плохо ему удавалась, он играл с ней, как кот с мышью, готовил ловушку, в которую Розалия должна была угодить.

– Ничего? – Она решила, что терять ей больше нечего, а тем временем ела и пила все то, что подавал на стол молчаливый официант. Шампанское привело ее в состояние эйфории, усыпляя последние остатки благоразумия.

– Ты можешь провести со мной ночь, синьорина?

Ну вот, наконец карты раскрыты. Он был похож на опустившегося бродячего комедианта, неожиданно для себя получившего роль первого любовника.

– С вами? Но где?

У Розалии была своя роль в этой комедии, и она вела ее с простонародным кокетством, считая, что финал ей уже известен.

– В моей постели. Если тебе это доставит удовольствие, синьорина. – Плотоядная улыбка наконец-то обнажила его истинные намерения, всякие предосторожности были отброшены. – Но я тебя ни к чему не принуждаю, – уточнил он.