Патриция Хилсбург - Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани Страница 7

— Стефани, мне не нравится само его название.

— А в чем дело? Эдем, ведь это так прекрасно! Райские кущи, река…

— Да нет, тут дело в другом…

— В чем же, Джон? Ты, по-моему, немного не договариваешь.

— Я не хотел тебе говорить, но, когда я узнал, что твое родовое поместье называется Эдем, мне сделалось немного не по себе.

— Ты думаешь, это название звучит слишком претенциозно?

— И это тоже. Но дело в том, что Эдем не может существовать на Земле.

— А по-моему, может, — сказала Стефани, — ты просто никогда там по-настоящему не был, не оценил его. Это райский уголок!

— Нет, Стефани, я все время хочу тебе втолковать, но не нахожу слов. Я мыслю образами, а не словами.

— Но тогда попробуй. У нас много времени, и ты можешь мне объяснить не одним-двумя словами, а говорить сколько угодно.

— Это довольно сложно, — начал Джон, — ведь Эдем — это то место, которое человек получил в обмен на душу…

— Я не совсем тебя понимаю! — воскликнула Стефани. — Ты хочешь меня в чем-то упрекнуть? Ведь название придумала не я, оно существовало и раньше.

— Так вот, Стефани, человек может получить Эдем только в обмен на душу. Бог выгнал человека из Эдема, и поэтому он приобрел бессмертную душу. Так было бессмертно только его тело, когда он жил в Эдеме, и поэтому я не хочу, чтобы ты возвращалась в свой Эдем, ведь тогда ты потеряешь меня.

— Я не смогу тебя потерять, — сказала Стефани, — если только ты не разлюбишь меня. По-моему, мы с тобой заговорились, и я начинаю чувствовать голод, — призналась Стефани. — Можно, конечно, играть словами, называть мое поместье раем, а можно и преисподней. От этого ничего не изменится, оно не станет другим.

— Нет, Стефани, слова для меня очень много значат. Если я говорю, что люблю тебя, значит, это так на самом деле. Ответь, ты можешь сказать человеку, что любишь его, если это неправда?

Стефани задумалась:

— Не знаю. Наверное, несколько случаев в моей жизни и было, но это в прошлом.

— Для меня, Стефани, это очень важно. Я ни разу в жизни не сказал женщине, что люблю ее, если не чувствовал этого на самом деле.

— И часто ты говорил эти слова?

— Я их говорил, наверное, реже, чем ты слышала их от других мужчин. Нет, не очень часто.

— А ты знаешь, сколько раз я слышала эти слова?

— Я думаю, довольно много. Ведь ты настолько хороша собой, что при взгляде на тебя они сами готовы сорваться с языка.

— Но ты же не «другой мужчина»? — сказала Стефани. — Я тоже знаю цену словам и поэтому поверила тебе, а не кому-нибудь другому.

Официант принес заказ. Стефани с Джоном принялись за еду. Хоть Стефани говорила, что проголодалась, но ела она не спеша, смакуя каждое блюдо.

Джон любовался своей женой. Стефани ему нравилась с каждым днем все больше и больше.

— Стефани, — сказал он.

— Что? — оторвала она свой взгляд от тарелки с омарами.

— Если бы ты не была так богата, ты была бы еще лучше.

— Ты в этом уверен? — пожала плечами Стефани.

— Абсолютно.

— А если бы ты не был художником, то тебе бы тогда вообще не было цены.

— Тогда, Стефани, все в наших силах — исправим: забудем, что у тебя есть компания, что я художник, и просто уедем путешествовать как муж с женой.

— Это соблазнительное предложение, Джон, когда о нем думаешь в городе. Но, поехав в провинцию, начинаешь скучать через два дня.

— Стефани, я тебе обещаю, со мной ты скучать не будешь.

— А ты умеешь веселить?

— Нет, я умею любить. И скучать тебе не придется.

Румянец выступил на щеках Стефани. Она посмотрела на соседний столик. Но там были заняты своими разговорами, и довольно громко произнесенные Джоном слова, скорее всего не были услышаны.

— Давай говорить об этом наедине. По-моему, Джон, я уже вошла в другую стадию своей жизни. Мне нужно отвыкать от мысли, что я молода.

— А я уже давно отвык, — сказал Джон, — и в этом есть своя прелесть. Но ты — совсем другое дело.

— Конечно, Джон, я, в самом деле, вошла в новую стадию своей жизни. И это благодаря тебе. С твоей помощью я избавилась от многих комплексов, я впервые поняла, что такое любить по-настоящему.

— По-моему, Стефани, ты слишком заученно говоришь эти слова. Наверное, ты их произносила с таким же пафосом кому-нибудь другому.

— Возможно, Джон, но я не хочу об этом вспоминать. Давай лучше помолчим и будем есть, иначе мы можем с тобой поссориться.

— А это и к лучшему, — сказал Джон. — Если поссоришься, есть повод помириться. А примирение лучше всего происходит в постели.

— Да хватит тебе, Джон, нас могут услышать, — Стефани положила руку ему на запястье. — Я и так, Джон, по-моему, отбросила все условности, отказалась от них, а ты провоцируешь меня заходить дальше и дальше.

— А что за этим «дальше»? — осведомился Джон.

— За этим, по-моему, Джон, одни непристойности, — призналась Стефани.

— Тебе это не нравится?

— Нравится. Но только давай не будем об этом говорить вслух.

— А почему я не должен говорить о том, что нравится мне и нравится тебе?

— По-моему, лучше этим заниматься.

— Ты предлагаешь прямо здесь?

— Почему бы и нет?

И тут Стефани почувствовала, как ее ноги под столом коснулась нога Джона.

— Прекрати! — сказала она, счастливо улыбаясь.

— Я, конечно, могу прекратить, — сказал Джон, — но тогда твое лицо вновь будет кислым, как будто ты съела целый лимон.

— Ладно, Джон, если хочешь, то можешь не убирать ногу, но тогда мне в самом деле придется съесть лимон целиком, потому что по моему лицу все в зале догадаются, что происходит.

Джон подозвал официанта и, несмотря на протесты Стефани, заказал целый лимон.

Весело переговариваясь, перебрасываясь шутками, Стефани и Джон покинули ресторан.

В машине Джон вопросительно посмотрел на Стефани. Та тронула за плечо водителя и сказала:

— В мастерскую к мистеру Кински.

Водитель согласно кивнул головой, и машина плавно покатилась по улице.

Джон вопросительно посмотрел на свою жену:

— Стефани, почему в мастерскую? Я не собираюсь работать, уже поздно, солнца нет, а я работаю только при дневном свете.

— Джон, но ведь мастерская ближе, чем дом, намного ближе.

Джон улыбнулся:

— Ну что ж, в мастерскую так в мастерскую. Придется работать без солнечного света.

— Я думаю, это нас не остановит, — прошептала на ухо Джону Стефани.

— Конечно, не остановит.

Джон взял свою жену за плечи, притянул к себе и крепко поцеловал в раскрытые губы.

Машина остановилась прямо в уютном дворике. Джон и Стефани выскочили из автомобиля и, не дождавшись пока шофер раскроет зонтик, вбежали на крыльцо мастерской и принялись подниматься на мансарду.