Челси Файн - Лучший вариант расставания (ЛП) Страница 7

А потом ощутил панику.

В отчаянной попытке подавить в своем взгляде любую надежду или — о, боже — приятные воспоминания, отразившиеся в ее глазах, я принял раздраженный вид и придал голосу максимально возможную резкость:

— Какие-то проблемы?

Она ухмыльнулась и всю нежность как ветром сдуло.

— Никаких.

Толкнув меня, прошла мимо. У меня разболелась голова. Я вернулся к лестнице, но мысленно остался в воспоминаниях.

Четвертый класс, когда Пикси втихаря выпила все мое шоколадное молоко. Старшие классы, когда я подвожу Пикси домой из школы, а она во весь голос поет под радио, играющее в машине.

Кажется, это было в прошлой жизни. И как будто вчера.

— Хм-м... — Эрл уставился на удаляющуюся фигурку. — Обожаю наблюдать за походкой этой девчонки.

Он издал еще один одобрительный возглас, и мои кулаки сами собой сомкнулись на расшатанной стремянке, которую я в это время складывал.

— Полегче, Эрл, — предупредил я.

Клянусь богом, все, кто глазеют на Эллен и Пикси, так и стремятся получить в нос.

Он отрывисто рассмеялся:

— Рядом с этой девчонкой ох, как нелегко находиться.

Я вздохнул. Ну, давай, расскажи мне об этом.

После устранения еще нескольких неполадок я подошел к стойке регистрации, чтобы наконец забрать почту. Анжело, перегнувшись через стойку, болтал с Хэйли, выдавая своим тягучим акцентом, что он выходец из Джерси.

— Вивьен Везерс пыталась требовать у меня мартини еще до завтрака! Эта женщина может пить наравне с мужиком, а то и больше! — он придвинулся к Хэйли поближе, как будто собирался рассказать ей огромный секрет. — И клянусь тебе, она оставляет отпечатки своих липких пальцев по всему моему бару не просто так...

Хэйли захихикала:

— Она, скорее всего, хочет оставить липкие отпечатки своих пальцев не только на барной стойке.

— Что ж, тем хуже для нее, — он подмигнул Хэйли. — Потому что Вивьен не в моем вкусе.

Я постарался сделать вид, что только что подошел и ничего не слышал. Я был уверен, что Хэйли и Анжело спят вместе, и мне это казалось ненормальным. Ведь Хэйли такая милая и задорная, а Анжело, он, гм... кошмарный, другими словами и не скажешь.

Ему было около пятидесяти, но он себя позиционировал как злого сорокалетнего мужика. Телосложением он напоминал бульдога. Да и всем своим видом тоже: бритая голова, золотые зубы, обвисшие щеки и рукава из татуировок. Я не удивился бы, если бы узнал, что он предводитель какой-нибудь шайки отбросов, следующих за ним только потому, что он сильнее.

— Как дела, Леви? — спросил он, повернув ко мне голову.

— Нормально, — я насупился, глядя на кучку конвертов, которые отложила для меня Эллен. Впервые.

— Рад видеть, что ты наконец пришел за своей корреспонденцией, — недовольно сказал Анжело. — Они мне как бельмо в глазу.

— Ага.

Они тоже доставляли мне неудобства одним своим видом.

Взяв письма, я пошел в свою комнату, где кинул их на стол, присоединив еще к пяти таким же. Все они были не распечатаны. Они заставляли мою грудь сжиматься.

Лучше отремонтировать тысячу люстр, чем получить хоть одно из этих писем.

Глава 5

Пикси

Вот пойду сейчас и нагажу ему в кровать. Это и будет моя страшная месть. Леви сегодня опять израсходовал всю горячую воду, поэтому я разгневанно вошла в его комнату. По установленному мною самой правилу, я никогда раньше здесь не была.

Наши отношения, если их можно так назвать, были очень просты. Мы не говорили о том, что было раньше. Мы иногда ругались. И мы никогда не лезли в дела друг друга.

Но вот я стою посреди комнаты Леви и крепко сжимаю полотенце, ощущая, как по моей спине стекают холодные капли с влажных волос. Я не принимала горячий душ уже четыре дня. Четыре. Дня. Это должно прекратиться.

— Ты выглядишь подавленной, — Леви, в одних джинсах с низкой посадкой, не скрывающих того, что он без нижнего белья, наклонил голову. — Знаешь, что тебе нужно? Хороший горячий душ... Ой, подожди, — он ехидно ухмыльнулся.

Я могу нагадить ему в кровать прямо сейчас.

— Шути сколько хочешь, Леви. Но в следующий раз, когда ты будешь вставлять разбитое окно или проверять пожарную сигнализацию, я прокрадусь в твою комнату. И поверь, сухой твоя кровать после моего посещения уже не будет.

Я говорила крайне серьезно. Если мне не удастся принять горячий душ завтра, я действительно так и сделаю. Или найду кошку, которая нагадит ему в кровать вместо меня. Но в любом случае, на его простынях останется большое желтое пятно, и меня это нисколечко не будет беспокоить.

Его ухмылка стала шире:

— Знаешь, Пикс, я могу предложить тебе заняться в моей кровати более приятными вещами.

Тишина.

Если, флиртуя со мной, он хотел заставить меня чувствовать себя неловко, то этот план с треском провалился. Потому что, не успели эти слова сорваться с его языка, как его тело застыло в боевой готовности, а пространство между нами словно наполнилось электрическими разрядами. Мы уставились на губы друг друга, задышав тяжелее и чаще. И мы оба были полураздеты.

Я передвинула полотенце повыше, чувствуя скольжение ткани, и отвела глаза от его рта. Я пыталась натянуть на свое лицо что-то вроде «фу, ты жалок» вместо «подойди и получи меня».

Я хотела уйти отсюда как можно скорее, почти так же, как и дать себе пинка под зад. Вдруг его взгляд скользнул к моей груди, и мне показалось, что в комнате исчез весь воздух.

Он посмотрел на ложбинку моей груди.

Он видит шрам, выглядываюший из-под полотенца. Он пересекает мое тело по диагонали, от левой бедренной кости до верха правой груди. Обычно я его прячу под рубашками и платьями.

Он кошмарный, весь в зазубринах. Но я скрываю его не потому, что он уродлив, а потому, что он напоминает о боли и потере. А Леви не может оторвать от него взгляд.

Боль. Потеря.

Мое сердце начало гулко стучать, и я больше не думала о холодном душе или о сексуальном напряжении, возникшем между нами. Меня больше не заботили мышцы на его руках или то, что вся ванная пропахла его мылом.

Сейчас меня беспокоил только мой шрам и то, что он означает. Это до сих пор причиняет мне боль. Как и ему.

Это единственное, что нас объединяло и чего мы оба сторонились. И в тот момент наше внимание было сосредоточено на моей отметине, яркой красной полоске.

Меня опустошил ужас, появившийся в его глазах, превращая в беспомощную, бессловесную куклу. Не в силах хоть что-то сказать, я молча повернулась и пошла в свою комнату. Я сжалась, стараясь не задрожать прямо в его комнате. Оказавшись за дверью, я согнулась и попыталась сделать глубокий вдох.