Мария Спивак - Черная магия с полным ее разоблачением Страница 7

— Счастье, что он ко мне вовремя попал, — сказала. — Теперь дело в руках специалистов. Вернем мы тебе твоего мужика, не парься. Правда, потерпеть придется, время нужно. А пока развлекайся, Тусь! Приезжай, винца попьем, я тебе погадаю, и жизнь наладится.

Глава четвертая

ИВАН

Если бы вы только знали, что я испытал, когда проснулся на проклятом «волшебном диванчике»! Хорошо, мозги не сразу встали на место, а то, наверное, умер бы в одночасье. Дурак, думаю, идиот, олух, придурок кащенский! У жены день рождения, а ты у колдуши малознакомой ночуешь. Представил, каково пришлось вчера Туське — она у меня нежная, слабенькая, чувствительная, я всегда ее от всего защищал, а тут… И что сын обо мне подумал? А папа? Внуки мои, опять же… Прямо голову захотелось себе оторвать. Такой ужас взял, что лежу и встать боюсь: так или иначе домой звонить надо, как без этого, а стыдно — кошмар! Чем я думал, какая, на фиг, Лео, когда я своей семье столько боли причиняю? При мысли о Лео вспомнились, соответственно, вчерашние разговоры про порчу; туманно, правда — выпил, как-никак, прилично, но все равно многое из Сашкиных слов поневоле в мозгах отпечаталось — очень уж хорошо объясняло мое чудовищное состояние. А иначе и не поймешь: ну что в ней такого? С чего я на нее запал? Красивая? Да не особенно, Туська моя куда лучше и благородней. Молодая? И что? Только глупость сильней видна, и образования не хватает, как всей нынешней молодежи. Это Татка, что ни возьми, все читала, все знает, все видела. Они с папой моим как возьмутся беседовать, так сразу и думаешь: господи, а я-то… невежа невежей. Я мехмат заканчивал и по гуманитарной части не слишком напрягался, хотя читал, естественно, все, что в наше время полагалось, Булгакова там, Гессе, но по-настоящему литературой и искусством только при Татке заинтересовался; она меня с первых дней по выставкам таскала, в театры, в консерваторию. Я под скрипочку на концертах засыпал, а она злилась, убежала один раз даже. Просыпаюсь, музыка кончилась, жены нет… Долго потом мириться пришлось.

Стали мне вспоминаться картинки из нашей долгой жизни, самые лучшие, самые светлые. Я Татку очень любил, всегда. Хотя, конечно, сами понимаете. Мужик — человек слабый. И командировок в последнее время столько, что реже дома бываешь, чем по городам и весям. Но все равно, в общем и целом, вел себя прилично, а если что, мучился страшно, противно было. А Тусю свою как увижу, все во мне сразу теплеет и будто на место становится.

В общем, чем дольше я на диване лежал, тем сильней меня к Татке тянуло, а на Лео злость брала. И что она на мою голову навязалась? Зачем? Чтобы всю жизнь мне переломать? Как я теперь домой вернусь, даже если Татка меня простит, что вряд ли? Все равно теперь будет знать, что я совсем не тот идеальный муж, каким представлялся. Но вдруг эта чертова порча действительно существует? Может, не в таком виде, как я думаю, но все же влияет на человека, и он сам не свой делается? Может, если Татке рассказать, она поймет? Если порчу снимут, и я стану как был, поверит и не будет очень уж сильно клеймить позором? Съездить, что ли, правда, к этой бабке?

Я сел, спустил ноги с дивана. Черт, и зачем вчера столько пил? Помотал головой. Бр-р-р-р. Думаю: «Совсем ты, друг, сбрендил. Какая бабка, какая порча? Сам математику-физику изучал, материалист до мозга костей, а туда же! Езжай домой и забудь о глупостях! А то на девочек его потянуло».

Вышел на кухню. Сашка уже завтрак приготовила, кофеек, бутерброды.

— Покурим, — говорит.

Покурили, кофе выпили.

— Ну что, едем к бабуле? — спрашивает. — Мне, кстати, давно к ней надо.

Я замялся. С одной стороны, ехать никуда не хочу, с другой, вчера почти обещал, да и отказывать не люблю, особенно женщинам.

— Знаешь, Саш, — отвечаю, — мне бы на работу, и вообще, я вроде на диване твоем отоспался, лучше стало.

— Естественно, лучше, только не думай, что на этом все кончилось. Говорю тебе: не хочешь погибнуть, давай съездим. Дело серьезное, специалист нужен.

И дальше в таком духе. Рамку опять достала, поле померила, сказала, что если и лучше, то совсем чуть-чуть, а вообще как был гриб, так и остается. Я, чтобы время потянуть, сказал, что сначала позвоню Тате, а дальше решу. Когда номер набирал, руки так дрожали, что мимо кнопок промахивался. Стыдно же, господи, больно, страшно!

Подходит. Голос заплаканный, несчастный; прямо ножом по сердцу.

— Тусенька, — говорю. — Это я. — А самому трубку хочется бросить и убежать куда глаза глядят, чтобы не было меня на свете, убийцы проклятого. — Прости меня. Я такого натворил. Саня считает, что на мне порча. Говорит, надо к бабке ехать, чтобы отчитывала. Может, правда?

— Знаю, она мне звонила, — отвечает. — Поезжай, хуже не будет. Хуже некуда.

— Сейчас и поедем, — соглашаюсь. — Потом позвоню, расскажу. Да, и с днем рождения тебя.

— Спасибо, — шепчет, — а потом ты куда? Домой?

— Нет, лучше в гостиницу. Пока я «порченный».

— Хорошо. — А в голосе такое, что умереть можно. Думаю, надо бы к ней, как она там одна, а самому позорно невыносимо, и понимаю: не могу, сгорю со стыда.

Повесил трубку и говорю Сане:

— Собирайся, едем к твоей бабуле.

Погода, как назло, выдалась отвратная. Дождь со снегом, мрак, ветер. Туся такую любит, на ее день рождения часто бывает подобное — конец октября, нормально.

Короче, отправились. На дорогах сумасшедший дом, пробки, аварии, толкотня, все нервные, бешеные. Саня диск с какой-то попсой несусветной прихватила. Я под эти завывания в два счета опух, начисто соображать перестал, а она знай себе восклицает:

— Нет, все-таки жить хорошо! Скажи, Вань? — и кофе из термоса предлагает. Минут через двадцать убить ее захотелось.

Ехали, ехали, я слегка засыпать начал. Вдруг — шарах! Удар, грохот; машина подпрыгнула и встала как вкопанная. Мы жутко перепугались. Сидим и смотрим друг на друга, как идиоты. Тут у Сани телефон зазвонил. Она поговорила, а потом мне — изумленно:

— Представляешь, это бабуля. Спрашивает, что у нас случилось, все ли в порядке.

Я, признаться, хоть и был в легком шоке, тоже поразился: ни фига себе бабуля! Точно ясновидящая.

Вышли мы из машины, огляделись. Оказалось, на дороге здоровый булыжник лежал, на него мы и наскочили. Удивительно, как нас в сторону не отбросило, прямо чудо какое-то.

— Гляди-ка, — вдруг со странным смешком говорит Саня. Я посмотрел, куда она показывает.

— Кладбище.

— Еще доказательства нужны, что это порча на смерть? Авария рядом с таким местом? Чуть меня с собой не прихватил! Впрочем, может, наоборот, тебя из-за меня пощадили.