Одержимость шейха - Миша Рейн Страница 73

Она медленно переводит взгляд на дрожащее тело у моих ног, и я вижу, как ее дыхание сбивается. Но когда Джансу снова смотрит на меня, я замечаю в ее взгляде столько решимости, что мне не требуется ее ответ. Однако она любезно дает мне его.

— Уверена ли я в том, что этот человек пытался продать меня в рабство? — немного язвительно срывается с алых губ. — Или в том, что он практически изнасиловал меня, и сделал бы это, если бы я не раздавила его яйца? — В груди что-то простреливает тупой болью от этих слов. — Или ты думаешь, я забыла лицо того, кто избил меня плетью и выкинул в раскаленные пески? — ее голос взлетает на октаву выше, и она запинается. Но только чтобы вздернуть подбородок и прошипеть со слезами на глазах: — Уверена.

Рабство, изнасилование, боль, смерть. Кусомак…

Сдавливаю переносицу пальцами, пытаясь не обезуметь. Но эмоции оказываются коварней и уже пробираются сквозь многолетние щели прямо в грудную клетку, где начинает все жечь. И это неприятное ощущение слишком быстро распространяется внутри меня, душит, подобно змее, обвившей тело своей жертвы. Ждет, когда я сделаю выдох, чтобы сжать меня сильнее.

— Лживая су… — шипит он, привлекая мое внимание, а потом вскидывает голову в сторону Джансу. — Ты. Хотела. Сбежать. — Зураб приподнимается, направляя на нее палец. — Ты. Умоляла. Дать. Тебе. Возможность… — шепотом, — сбежать. Ты грязная шармута, не достойная быть зде…

Я обрываю жалкий поток слов, схватив Зураба за горло и рывком подняв на ноги, продолжая сжимать ладонь до тех пор, пока его глаза не начинают выкатываться из орбит.

— Она моя женщина. А ты продал ее, — цежу я сквозь зубы. — Ты продал ее, будто она твоя! Но она моя! — срываюсь на крик и сжимаю его горло еще сильнее, улавливая позади себя, как ахает Джансу. Кажется, она даже зовёт меня, когда его щеки начинают синеть и раздуваться. Но красная пелена ярости слишком глубоко пустила свои корни. — Ты прикоснулся к тому, что принадлежит твоему господину. Ты соврал мне. А когда врешь, паскуда, готовься к тому, что я узнаю об этом и накажу.

— Джа… Джаф-фар, — хрипит он, беспомощно размахивая руками. — Прошу… я… я больше… н-ни-ког…да не прикосну… к ней…

— Не прикоснешься, — мрачно произношу я и позволяю шакалу с раскрасневшимся лицом упасть к моим ногам и зайтись в раздирающем кашле. Выдыхаю и облизываю пересохшие губы, полностью потеряв контроль над собой. — А чтобы у тебя больше не возникало такого желания, я кое-что у тебя заберу.

Подхожу к стене и снимаю с неё саблю, а затем поворачиваюсь и сталкиваюсь с все еще хрипящим лицом Зураба. Как только до него доходит, для чего мне оружие, он тут же начинает трясти головой и пятиться на четвереньках к дверям.

За два шага настигаю Зураба и наступаю ему ногой на спину так, что его лицо вжимается в пол.

— Шакал, ты пожалеешь о каждом прикосновении к моей женщине, — рычу, прежде чем замахнуться саблей, но останавливаюсь, потому что он начинает рычать и размахивать руками. — Ахмед! Живо зафиксируй ему правую руку.

Он незамедлительно выполняет мой приказ, не обращая внимания на слезную мольбу Зураба о пощаде, и я одним точным движением отсекаю ему правую кисть, прежде чем воздух разбивает адский звук боли. К черту.

Тяжело дыша, выпрямляюсь, наблюдая, как прорывается кровь из культи, пока визирь, скрюченный в моих ногах, вопит во всю глотку, но этого недостаточно. Я наклоняюсь и, схватив его за ухо, отрезаю кусок, получая новый залп криков.

— Остановись… Прошу тебя… Хватит! — как сквозь слой ваты, я слышу мольбу Джансу, но полностью игнорирую ее.

— Протри и верни оружие на место, — вручаю Ахмеду окровавленную саблю, после чего сплевываю на ущербно стонущего ублюдка и бросаю рядом с ним кусок его плоти. — Это плата за ложь твоей сестры. — Переворачиваю его ногой и надавливаю на грудь, заставляя корчиться от новой боли в луже крови на полу. — Если еще раз посмотришь на мою жену, я выколю тебе глаза, а если попытаешься навредить ей, я буду каждый раз отрезать от тебя по куску, пока ты не сдохнешь. Я заставлю каждую падаль вспомнить, каким я могу быть.

Напоследок нажимаю еще сильнее и, оттолкнувшись от него, теряю интерес к сопливому куску мяса.

— Выясни, кто из солдат ездил с ним, и публично отсеки головы. Этого, — пинаю по ноге визиря, — к врачу. Слугам скажи, чтобы все здесь прибрали. Меня не будет несколько дней. Наведи здесь порядок, Ахмед. У тебя есть все полномочия.

— Будет сделано, мой господин.

Сглатываю и провожу ладонью по лицу, все еще рвано хватая воздух. Вот же шакал… Трясу головой, уперев руки в бока. Изнасиловать пытался, а рыжая зараза даже и не подумала рассказать, пока не припер ее к стене. Аллах! Эта женщина способна возглавить революцию и перевернуть весь мир вверх дном.

Очередной сдавленный стон вырывает меня из прострации, и, только после того как перевожу дыхание, я нахожу взглядом Джансу.

Кусомак.

Она выглядит так, словно только что я перерезал десяток кошечек и собачек на ее глазах, а не наказал ублюдка, причинившего ей боль. Кажется, еще немного, и она свернется в клубочек и попытается спрятаться от меня. Джансу явно не испытала удовлетворения от происходящего.

Делаю шаг в ее сторону, замечая, как она вздрагивает и стройное тело вытягивается, будто напряженная струна.

— Он заплатил за то, что сделал с тобой.

Пытаюсь успокоить Джансу, но она отрицательно качает головой.

— Это… — шелестит дрожащим голосом, — это все слишком для меня.

— Он прикоснулся к тебе. Причинил боль. Он, черт возьми, едва не убил тебя! Эта тварь заслужила наказание.

Я сокращаю между нами расстояние и быстро обхватываю ее лицо ладонями.

— Согласен, что это зрелище слишком для тебя, но не для него. Он заслужил, Джансу, и не вздумай винить себя. Я защищаю тебя и должен показать, что случится с тем, кто рискнет приблизиться к моей жене.

Она поджимает губы, позволяя тихим слезам прорваться наружу, которые я вытираю большими пальцами прямо сквозь вуаль на лице. Испугалась принцесса, да и я, мудак, не подумал о том, как это может отразиться на ее нервной системе.

Прижимаюсь