Линн Пембертон - Затмение Страница 76

– Вы очень чутки, Люна. Да, это правда – далеко не формальное соболезнование. Я была раздавлена горем. Перед отъездом ваш отец предложил наконец соединить наши судьбы. И я приняла решение уйти от Николаса.

Ошарашенная Люна не знала, что сказать. Ее спасло то, что Сирена заговорила снова.

– Может быть, мы присядем? Мне надо сказать вам еще кое-что. Я не задержу вас надолго.

– Конечно, проходите.

Они вошли в гостиную. Там было темно – только в окне поблескивала отражениями огней река. Люна щелкнула выключателем, и комнату залил яркий электрический свет. Они уселись на огромные диваны – друг напротив друга.

– Хотите выпить? – предложила Люна.

– Нет, спасибо. Предпочитаю рассказать вам все на трезвую голову, – ответила Сирена, покусывая нижнюю губу.

– Как странно! У вас та же привычка, что и у меня. Когда я нервничаю, то всегда покусываю губу.

– Ничего странного здесь нет, Люна: ведь ты моя дочь.

После признания Сирены наступила мертвая тишина.

Люна изумленно смотрела на элегантную, слегка чопорную леди, сидевшую напротив, – такую уравновешенную, такую невозмутимую. Белая… англичанка… такая непохожая, совсем другая.

– Простите, что я не прыгаю от радости или не делаю чего-нибудь в таком же роде, но мне надо привыкнуть к своему новому положению. Не скрою – я потрясена, но одновременно у меня в голове крутятся разные вопросы, их много. И первый из них – почему вы меня бросили?

– Я скажу. Было очень трудно… – начала Сирена.

Но Люна перебила ее.

– Это многое объясняет. И в первую очередь отношения ко мне матери… Кэрон. Я постоянно задавала себе вопрос: почему она не любит меня? Тогда напрашивалось одно объяснение: она ревнует, потому что меня очень любит отец – он уделял мне много внимания. Но теперь я понимаю – у нее была веская причина недолюбливать меня… Помнится, лет в тринадцать я была свидетельницей страшной ссоры между родителями. Мать тогда кричала что-то про плод любви… Господи, как же мучительно ей было видеть меня каждый день – живое напоминание о связи отца с вами…

Голос ее сорвался, она опустила голову, заставляя себя не кусать нижнюю губу. Сирене хотелось подойти к этой удивительной женщине – дочери ее и Ройоля, но она сдержалась, опасаясь непредсказуемой реакции Люны.

– Тебе нужно знать еще одну вещь, Люна, у тебя есть сестра-близнец.

Люна не поднимала головы, слышалось только ее прерывистое дыхание.

Сирена продолжала все тем же спокойным голосом:

– Люсинду я зачала за несколько часов до тебя. Утром я была близка с Николасом, а через несколько часов – с твоим отцом. Вы обе родились с интервалом в несколько минут в ночь на двадцать восьмое марта 1967 года в Глостершире в доме местной акушерки.

Даже теперь Сирену передернуло при воспоминании о тех днях.

– Я очень любила твоего отца и для него пожертвовала бы всем на свете, даже Люсиндой… но тогда он не решился соединить наши жизни. Богатая избалованная англичанка связывала бы его по рукам и ногам, а он так многого хотел добиться в жизни. Наверное, он был прав. После твоего рождения я написала ему и спросила, готов ли он тебя взять, воспитать как дочь и никогда не говорить, кто твоя настоящая мать.

Сирена почувствовала, что теряет контроль над собой. Она быстро заморгала, и слезы покатились из ее глаз.

– Мы обо всем договорились по телефону, и он приехал за тобой в Лондон. Должна сказать, что он полюбил тебя с первого взгляда. До того банкета я ни разу его не видела. Для меня было страшным потрясением увидеть вас обоих после этих двадцати семи лет.

Сирена нервно теребила кольца.

– Ты знаешь, что Люсинда беременна?

Люна кивнула.

– Учитывая это, думаю, не стоит ничего рассказывать ей. Хотя бы пока.

– А почему, леди Сирена? Вы боитесь, она не одобрит вашего поведения? Разве можно волновать нашу златокудрую девочку? Для нее будет большим ударом узнать, что ее мамочка трахалась с чернокожим и у нее есть сестра-мулатка. Вот бы Райен обрадовался, узнав всю эту историю! Отличный сюжет для его нового фильма.

Люна хрипло расхохоталась.

– Я обязательно все расскажу ей, но не сейчас. Могу понять твое негодование, Люна, но постарайся унять его на время – хотя бы ради младенца в ее утробе. На прошлой неделе у нее чуть не случился выкидыш. Рисковать жизнью ребенка нельзя.

– Буду с вами откровенна. Мне нет дела ни до Люсинды, ни до ее ребенка, ни до вас. Вот вы сидите здесь, толкуете о своей любви к моему отцу, а разве вы когда-нибудь позвонили, чтобы узнать, как он себя чувствует или как дела у меня? Ни письма, ни открытки, ни даже телефонного звонка. Ничего… за двадцать семь лет. Да меня могло бы уже не быть на свете! Поэтому не надо взывать к моему сочувствию и говорить о будущем ребенке Люсинды.

Сирена только безнадежно развела руками – этот беспомощный жест стоил миллионов слов. Слезы струились из ее глаз.

– Прости меня, Люна. Я думала, так будет лучше.

– Не сомневаюсь. Вы думали, что так будет лучше для вас.

Обе женщины одновременно посмотрели друг на друга.

– А колье, леди Сирена? Как колье попало к моей матери?

– Ах да, колье. Я отдала его под влиянием момента. Передав тебя отцу, я обзвонила все гостиницы Лондона, чтобы узнать, где вы остановились. А узнав, послала туда мою няню с колье и письмом. В письме я просила, чтобы Ройоль преподнес тебе колье в день твоей свадьбы. Сомневаюсь, что Кэрон знала о его существовании. Для меня было не меньшей, чем для тебя, неожиданностью его истинное происхождение и ценность. Честно говоря, я думала, что это очень хорошая подделка.

Люна ядовито произнесла:

– Не думаю, что мне захочется надеть его в день свадьбы… учитывая обстоятельства. Я собираюсь передать его французскому музею – хотя бы на время.

– Могу понять твои чувства, Люна, но ты должна знать, что мой дар был знаком любви к вам обоим. Мне хотелось, чтобы у тебя было хоть что-то от меня. Тогда я переживала очень трудное время. Я была очень молода, меня переполняли чувства, которые могли сделать несчастными многих людей.

Люне хотелось сказать, что обычно такого рода чувства ведут к состраданию, милосердию и любви, но ей не хотелось спорить с женщиной, которая вряд ли поняла бы ее.

– А лорд Фрейзер-Уэст что-нибудь знает об этой истории?

– Теперь знает. Я все рассказала ему вчера вечером.

Сирена не стала говорить дочери, что Николас решил подавать на развод.

Люна неожиданно подпрыгнула на месте. Прижав руку к губам, она взволнованно забормотала:

– О нет… Если б я знала раньше, все могло быть по-другому. Я хотела наказать его за несправедливые слова об отце, и потому передала папку в Скотланд-Ярд.