36 вопросов, чтобы влюбиться - Зина Кузнецова Страница 8

Дима раздраженно бросил:

– В туалете. Или тебе подробности нужны?

Надя поджала губы, чтобы скрыть смущение:

– Вот от этого избавь!

– Ребят, ребят! – Паша встал так, что поделил стол, за которым сидели одноклассники, пополам. – Я распечатал вопросы. Их тридцать шесть, один задает, другой отвечает, а потом задает тот же самый вопрос, чтобы услышать ответ собеседника. – Он положил лист перед Димой и лист перед Надей. – Отвечайте только честно, не ерничайте. Много времени это не займет, сегодня, думаю, все успеем. И еще, считаю необходимым добавить, что сказанное здесь останется между нами.

– Господин прокурор, начинайте уже допрос, – усмехнулся Дима.

– Ладно, тогда ты первый. Задавай вопрос!

Дима пробежал глазами написанное:

– О’кей! Хотела бы ты быть знаменитой? В чем?

– Нет, не хотела бы. Хотел бы ты быть знаменитым? В чем?

– Нет, не хотел бы. Так, следующий вопрос: если бы ты могла прожить до девяноста лет и в последние шестьдесят лет сохранить либо разум, либо тело тридцатилетнего, что бы ты выбрала?

– Разум. А ты? Что выбрал бы?

– Тоже разум. Дальше…

Паша вдруг сказал:

– Стоп! Это бесполезно!

– Рад, что ты быстро понял, что это развод из девчачьего журнала, – сказал Дима, откидывая от себя лист.

– Я не об этом! Ваши ответы бесполезны. Вы неискренни, – увидев, что Надя собирается возразить, Паша быстро продолжил: – Вы, может, и говорите правду, но мыслями не здесь, вы не погружаетесь друг в друга, не узнаете друг друга, вы банально в ответы не вслушиваетесь. Как будто сидящий напротив вас человек просто статуя. Так не пойдет.

– Чего ты от нас хочешь? – устало спросил Дима и растрепал свои волосы.

– Чтобы вы попытались по-настоящему узнать и понять друг друга, хотя бы слушали друг друга с уважением, а не так.

– Ну знаешь, Паша, – возразила Надя, – вообще предполагается, что вопросы задают друг другу незнакомцы. Неужели я, не зная человека, должна, как ты говоришь, погружаться в него?

– Я же не имею в виду внезапную любовь, только призываю к банальной вежливости и вовлеченности в процесс. Это все. Просто по-человечески отнеситесь сейчас друг к другу и к моей работе. Идет?

Надя, в груди у которой билось доброе и легкоранимое сердце, кивнула.

Дима со вздохом взял лист и прочитал: «Прежде чем сделать звонок, ты репетируешь свою реплику? Почему?»

Надю ошеломила интимность вопроса, и сначала она хотела коротко ответить нет, но, бросив быстрый взгляд на Пашу, сидящего с ручкой и блокнотом в руках, для которого, похоже, происходящее много значило, она решила, что, раз уж участвует в эксперименте, нужно помогать ему, а не мешать.

– Да. Я обычно хожу по комнате, в голове составляю свою речь, а потом уже звоню. Терпеть не могу мямлить и косноязычить и выглядеть глупо. А ты?

Надя думала, что Дима оценит ее шаг навстречу, поэтому удивилась, когда он насмешливо сказал:

– Надо же, а относиться с пониманием к человеческим слабостям тебя не учили? Ты даже себя загнала в какие-то рамки.

– Дима, – попытался вклиниться Паша.

– Нет, что страшного произойдет, – продолжил Дима, никого не слушая, – если ты не так ударение поставишь или не сразу слова найдешь? Зачем требовать от себя президентской речи?

– Я не просила комментировать, а просто поделилась.

Надя опустила глаза на стол и сжала губы.

– Я не репетирую, просто звоню и все, – ответил Дима как ни в чем не бывало.

Паша оглядел молчавшую Надю. «Она сегодня на контакт уже не пойдет», – с сожалением подумал он и попытался что-то придумать, чтобы разрядить обстановку, но в голову ничего не пришло.

– Так, народ, если мы таким черепашьим шагом станем продвигаться, то предупреждаю, через полчаса мне надо быть на… там, где я должен находиться, – сказал Дима, чуть не проговорившись, что он работает.

– Да, у меня балет тоже скоро, надо еще размяться, – согласилась Надя.

Паша пощелкал ручкой, которую держал в руке, и вздохнул. Все оказалось куда сложнее, чем он думал.

– Хорошо! – Он быстро соображал, стараясь что-то придумать. – Давайте встретимся в каком-нибудь кафе, например, завтра или послезавтра вечером? После всех ваших дел, идет?

– В субботу. Я могу только в субботу, когда у меня нет балета, – сказала Надя.

– В субботу мне неохота ничем заниматься, – поморщился Дима. Это был его единственный выходной на неделе.

– Мы же с тобой договорились заниматься по субботам.

– Помню-помню! Черт, Паш, ну ладно.

– Отлично. Надь, – Паша повернулся к Наде, – мы после школы пойдем в кафе заниматься историей, ты можешь с нами или потом…

– Я потом подойду, увидимся! – Она схватила сумку и поспешила к двери, а сама подумала: «Найду чем заняться, лишь бы только лишние минуты с Декабристовым не проводить. До чего неприятным человеком он оказался!»

– Подходи к пяти, – крикнул ей вдогонку Паша.

Дверь библиотеки хлопнула.

Думая о своем, Паша зашел в квартиру. «Все сложнее, чем казалось… Если раньше эти двое просто существовали в параллельных вселенных, то теперь их галактики на грани войны. Вот это нехорошо, в этом случае ничего не сработает, чистота эксперимента нарушится. Нужно, чтобы они были спокойны, ведь наибольшая вероятность, что солнце выйдет весной, а не поздней холодной осенью. Их как-то надо вернуть на стадию простого человеческого принятия. Теперь я понимаю, почему участвовать должны именно незнакомцы – они не относятся друг к другу предвзято…» – размышлял Паша, когда вдруг услышал громкий смех из столовой. Его это не удивило, потому что семья часто собиралась за ужином, но какое-то чувство внутри намекнуло на исключительность происходя- щего.

Первое, что Паша увидел, завернув за угол и войдя в столовую, – широкую мамину улыбку, а потом уже саму маму, которая, стоя между папой и Лилей, накладывала им в тарелки торт. Неопознанным остался только один затылок мужчины, сидящего спиной к двери, и то только потому, что Паша боялся сделать вывод и обрадоваться раньше времени.

– О, милый, – сказала мама, заметив Пашу, – ты вовремя, чай с тортом будешь?