Игра начнется в понедельник - Виктория Осадчая Страница 8

— Я не жалею о том, что сделал — просто ответил он.

А через полчаса моего упорного нравоучения, в паспорте у меня появился штамп, который говорил о том, что Синицын Валерий Абрамович теперь мне больше не муж. И вообще, чужой он человек, который уже останется им для меня навсегда. Нет обратного пути, нет. А главное, я могла себя успокоить, что попыталась.

Позвонила на работу, чтобы отпроситься на последующие полдня. Внутри чувствовалось какая-то пустота. Хотелось залезть как в детстве с головой под одеяло, чтобы все плохое, что тебе чудится испарилось. Но взрослые девочки так не поступают. Они идут в ближайший бар и пьют! Жёстко и без тормоза. Так, чтобы на завтра кроме головной боли их ничего не заботило. А я взрослая! Вроде…

И правда! Утром проснулась, а у меня только одна проблема, как оказалось. Хотя, нет! Кроме того, как решиться подняться с кровати, чтобы отправиться на работу, у меня возник вопрос: «как я попала домой?».

— Ты так отмечала с размахом развод? — в комнату вплыла мама, одернула тяжёлые шторы на окнах, чтобы впустить солнечный свет.

— Мг — промычала я, пытаясь разлепить веки.

— Дарюш, что происходит? Ты на трое суток пропадаешь где-то, ничего толком не объяснив. С утра в понедельник, как обещала, ты не появляешься, а вечером тебя привозит какой-то странный мужчина совершенно пьяную.

— Мам, не сейчас — кладу я руку на лоб, проверяя, на месте ли вообще голова. А то такое чувство, словно ее размазали кувалдой по подушке. Блин, на месте, и больничный не возьмёшь. Ещё и мама никак не угомонится со своими допросами.

— Так ещё и шмотье это дорогущее привезли с утра.

— Ты лазила в моих вещах?

— Знаешь ли, откуда я знаю, что там приволокли в наш дом?

— Мам, а могу я как-то без контроля своей жизнью заниматься? — простонал я

— Я не лезла к тебе шесть лет. И вот результат, в свои двадцать пять ты разведена.

— Вот умеешь ты поддержать.

Поменяла завтрак и косметические процедуры на целых полчаса лежания, выпроводив родительницу восвояси обещанием рассказать обо всем.

Где-то неподалеку завибрировал входящим звонком телефон, который недавно надрывался под ухом будильником. Пошарила по полу рядом с кроватью, и даже не в силах открыть глаза, чтобы посмотреть на дисплей, я автоматически провела по нему пальцем, чтобы ответить.

— Синицына, Вы сегодня не выходите на работу — послышался голос зама на том конце. Шеф наш ещё по конференциям шарится, а этот начальника строит из себя.

— Валентин Эдуардович — постаралась я выговорить его имя отчество.

— Мы всё понимаем, у Вас тяжёлый период в жизни. Думаю, пару дней отгулов Вы заслужили. Послезавтра жду Вас на работе, Синицына!

— Я не… — хотела возразить я по поводу фамилии, но в трубке уже слышались короткие гудки. Розыгрыш это, или надо мной решили сжалиться небеса, я не знала, но не решившись возражать начальству, я с удовольствием закрыла глаза, крикнув маме, что у меня сегодня выходной, и в блаженстве продолжила то, чем занималась до этого, уснула. И скажу вам, это было самое приятное, что я делала за последние несколько дней. Хотя, вчера до момента «А что моя рюмка пуста?» мне тоже было хорошо!

Пропустила я и обед, несмотря на все стенания мамы. Не помогало ничего, ни аспирин, ни «Алказельцер», ни даже бутылка пива, которую притащил папа, глядя на меня сочувственно с пониманием. Сколько я в себя влила? Этого я не помнила. Но факт оставался фактом, сегодня я ни о чем другом думать не могла.

Ближе к вечеру ожил телефон входящим вызовом. Лариска. Видимо, не дождалась меня на работе, теперь ей хочется подробностей. Вот въедливая баба. Не хочу! Все при встрече. Поэтому без зазрения совести сбросила звонок. Но он повторился ровно через несколько секунд. Вот… А там и не Лариса, там Фохтин. Вот с ним-то я меньше всех хочу разговаривать. Лучше подруге душу излить, нежели с ним снова связываться.

И так несколько раз, то она, то он. Хоть телефон отключай.

«Если не возьмёшь трубку, я приеду знакомиться с родителями» — пришло сообщение от Максима. Чёрт! Этот может. Поэтому пришлось все же сдвинуть зелёную иконку.

— Чего надо? — начала я с агрессивного наступления.

— Тише-тише, красота! Я думал услышать слова благодарности за внеплановый выходной.

— Твоих рук дело? Спасибо! Но не надо. Если бы я только знала…

— Не думай, что это ради тебя. Ты завтра просто мне нужна к двум при полном параде, отдохнувшая и выспавшаяся.

— Нет, Фохтин! Иди в жопу!

— Грубо, детка! Но ты знаешь, что я могу быть настойчивым — после этих слов у меня вспыхнули щеки и за пульсировала кровь, бахая по вискам. Сволочь! Он ещё смеет мне об этом напоминать.

— Я тебе уже сказала куда идти. Дорогу, думаю, найдешь сам.

— Ты моя!

— Я разведена со вчерашнего дня, а следовательно, долги спрашивай с Валерика.

— Разведена? — удивился он. О! А он не знал, оказывается. Ну, и у меня козырь кое-какой в рукаве оказался. Это ведь здорово.

— Да! И документы подала на смену фамилии. Нет больше Дарины Синицыной. И те бумаги, которыми ты мне тыкал, можешь отдать своим юристам. А они сходят с ними в туалет.

Что за бумаги? А о них я узнала по возвращению с Мальорки в воскресенье ночью, когда вместо того, чтобы везти меня домой, Фотин воспользовался своим авторитетом и скомандовал водителю доставить нас за город. Большой красивый дом, который я так и не успела в свете фонарей разглядеть. Но внутри меня поразила его пустота. Нет, там была красивая мебель, видно, что дизайнер постарался на славу, но дом был не живой. Словно кукольный, где нет теплоты и уюта. Да вообще, нет той атмосферы, которую должен в себе хранить дом.

— Привыкай, будешь жить здесь — огласил Фохтин вердикт, который эхом разнёсся по огромным комнатам.

— Я здесь не останусь — запротестовала я.

— Забыла? Ты принадлежишь мне.

— Блядь! — не выдержала я — Может, хватит? Я что, вещь какая-то, чтобы принадлежать кому-то? Крепостное право отменили полтора века назад. И вообще, кто ты такой, чтобы заявлять такое?

— Идем! — позвал он. И как оказалось, эти слова не были голословными. У него имелся документ в котором черным по белому были указаны все мои паспортные данные и текст