Бес Славы - Юлия Еленина Страница 8

– А ты миленькая.

– Отпустите меня, – говорю тихо, хотя хочу кричать и плакать.

– Оставайся, красотка, с нами скучно не будет.

 Его рука опускается, нагло скользит под подол и ведет пальцами по бедру – сначала спереди, потом по внутренней части вверх. А я замираю истуканом, хотя в голове стучит: беги, Стаська! Слезы наворачиваются сильней... А этот, Ильдар, продолжает меня трогать под юбкой, сжимает ягодицу, больно и противно. Я пытаюсь оттолкнуть мужчину, его рука прекращает меня трогать под юбкой... но меня тут же резко разворачивают, прижимают спиной к жаркой груди. Ильдар сжимает мою грудь и горячо дышит в ухо, а потом... боже, что это? Он проводит языком по мочке. Мокро и отвратительно.

 Я почти вою. Сопротивляюсь, но силы не равны...

 Возвращается Саша и даже не удивляется. Наверное, такое поведение его друга – норма.

– Предупредил его. Уже глушит бурбон из машины и кормит комаров.

 Ильдар меня не отпускает, но хватка слабеет, когда он переключается на друга. Мне хватает этого, чтобы вырвать руку и бегом броситься к калитке. Только бы за мной не бросился!

Вслед мне недовольный возглас:

– Дура, не знаешь, от чего отказываешься.

 Я бегу, не разбирая дороги, в парк. Там темно, там меня не заметят. Ветки хрустят, кажется, оглушительно громко под ногами. Крапива бьет по ногам, но я не чувствую боли. Одна низкая ветка задевает щеку.

 И вдруг… Я думаю, что врезаюсь в дерево, но нет. Это человек.

И кто тут бродит в такое время?

Глава 5

Матвей

Бурбон. Премиальный, с большой выдержкой. Золотистый цвет, долгое послевкусие, ванильный аромат... Отец любит этот виски больше остальных. Ненавидит вкус ячменя... Если бы он видел сейчас, как я пью бурбон. Из пластикового белого стакана, а не из рокса, большими глотками, а не мелкими, во время которых жидкость на несколько секунд задерживаешь во рту, чтобы она попала на язык. И без сигары... Отец убил бы за такое. За то, как я поступаю со стыренной бутылкой из его бара. Да еще теплый, зараза, нагрелся на солнце в багажнике... Ну и похер! Главное – эффект есть. Быстрый, пьяный. Наверное, тут и свежий воздух сыграл свою роль. Ну и старые дрожжи...

 А вообще, хорошо здесь. Так спокойно и тихо. Если бы не комары. Суки. Кусают еще влажное после купания тело.

 Глотком допиваю остатки американского виски и прикуриваю сигарету. Табачный дым не отпугивает комаров, кажется, их становится даже больше. Затягиваюсь, долго, почти на треть сигареты, выпускаю облако горького дыма. Тушу сигарету об землю и швыряю в кусты. Пустой стакан сминаю в руке, тоже собираюсь швырнуть, но не делаю этого. Природа, мать ее. Почти первозданная, такая чистая и наивная. Нет, не буду портить ее пластиком.

 В доме загорается свет, и я, прихватив полупустую бутылку, иду к дому.

 Сегодня еще ни хрена жрал, так что крепкий алкоголь быстро дает о себе знать. Я иду, слушая всплески разбушевавшейся к ночи рыбы и кваканье лягушек. И тут к звукам реки присоединяет хруст веток. Опять Саша за мной, что ли?

 Нет… В меня врезается кто-то на голову ниже друга, тяжело дышит и вроде даже всхлипывает. Из кармана шорт достаю телефон и снимаю экран с блокировки. Свечу в лицо молоденькой девушке. Она щурится и пытается прикрыть глаза рукой.

– Ты чего тут бродишь ночью? – спрашиваю, убирая телефон.

– Я… Там… Он…

 Кажется, она в шоке. Внятного ответа тут хер добьешься. Но могу предположить, что случился Ильдар.

 Колени девчонки подкашиваются, и она опускается на землю. Я вижу светлое пятно ее сарафана, глаза, уже привыкшие к темноте после света телефона, различают ее контуры. Опускаюсь рядом с ней на землю, открываю бутылку, наполовину полную или пустую, какая к черту разница, и протягиваю ей со словами:

– Выпей и успокойся.

– Что это? – тихо спрашивает она.

– Лекарство, – усмехаюсь в ответ.

 Девчонка берет в руки бутылку и вроде бы принюхивается. А потом я слышу уже более внятное:

– Бабушкиной настойкой пахнет.

 Ага, блин. Где бабушкина настойка, а где выдержанный бурбон. А я тоже… Нашелся добрый самаритянин. Сижу в какой-то деревне, кормлю комаров и успокаиваю незнакомую девку. Оно мне надо?

 Хотя даже не представляю, что ее могло так расстроить. Ну мог Ильдар отпустить пару пошлых шуток, сделать непристойное предложение, даже схватить за задницу или сиськи. Но это не повод раскисать и убиваться. Ей бы, блядь, мои проблемы, посмотрел бы тогда на нее.

– Пей, – повторяю я.

– Я не пью алкоголь.

– Пятьдесят грамм вместо валерьянки еще никому не помешали, – говорю я почему-то тихо. Прислушиваюсь. В доме включается музыка. По первым же аккордам догадываюсь, чей играет динамик телефона. Ильдара, только он может и кайфовать, и дрыхнуть под хард-кор. – Терапевтическая доза, слышала?

– Сначала вы, – вдруг заявляет девушка. А я пытаюсь к ней приглядеться. Тщетно. Темно. Вижу все то же белое пятно ее одежды и светлые волосы.

С усмешкой протягиваю руку, девушка тоже. Чувствую горлышко бутылки, беру. Быстро и как можно звучней делаю большой глоток. После чего возвращаю бутылку. Спустя несколько секунд слышу, как она, проглотив, закашлялась.

– Крепко, – заявляет девичий голос. Усмехаюсь, сажусь на землю с ней рядом, прижимаясь плечом к плечу. На ощупь нахожу бутылку, зажатую у девушки между колен. Девушка дергается, когда я случайно касаюсь ее ног. А потом расслабляется, понимая, что посягал я не на ее тело, а на стеклянную емкость.

 Выпиваю. Возвращаю бурбон девушке, и она молча пьет еще. Потом еще. А я все больше и больше усмехаюсь. Не пьет она алкоголь, как же! Вон уже изрядно превысила успокоительную дозу... все они такие. Все.

 Я опять пытаюсь ее рассмотреть. Но мало того, что здесь темно, как у негра в известном месте, так еще и взгляд расфокусировался. Пьяный. Хоть голова еще и светлая.

– Местная? – спрашиваю я у нее. И плечом чувствую ее движение – кивает. – Душевно у вас тут. Люди тоже все такие душевные?

– Наверное, – опять движение, только на этот раз она пожимает плечами. А по голосу ее слышу – пьяный здесь я уже не один. Как мало ей надо. Эх, бля, мне бы столько.

– Давай допьем, чего тут осталось? – предлагаю я и, не дождавшись