Семь мармеладных поцелуев (СИ) - Зарецкая Рацлава Страница 8

Сняв верхнюю одежду, мы с Катей подошли к столу с угощениями и набросились на еду как оголодавшая стала волков — кроме утренней каши и жалкого батончика мюсли я больше ничего не ела сегодня.

— О, боже, это пища богов! — воскликнула я, поедая одну закуску за другой.

— А то! — У Кати тоже был рот набит вкусняшками. — Угощения здесь отменные.

Пока мы ели, к Кате подошли девушки из ее отдела. Она представила нас друг другу, но разговор у меня с ними не клеился, поэтому я решила пойти и осмотреться.

Бродя по дому и рассматривая декор, я даже представить не могла, сколько стоит, например, вот эта нелепая картина с размазанными треугольниками, и в каком веке сделали вот эту китайскую вазу.

Помня о своей неуклюжести, я старалась не подходить близко ко всему, что я могла бы потенциально испортить. Даже картины рассматривала издалека, склонив голову и прищурившись.

Такой меня и заметила Галина Юрьевна. Подошла и удивленно произнесла:

— Сколько лет собираю гостей у себя дома, но еще ни один из них ни разу не интересовался произведениями искусства больше, чем закусками.

Это она еще не видела, как мы налетели с Катькой на ее угощения, когда только пришли…

Скромно улыбнувшись, я сказала:

— У вас потрясающая коллекция. Я, конечно, в этом мало разбираюсь, но мне нравится рассматривать вещи. Любые вещи, будь то ненужное барахло на чердаке какой-нибудь бабушки или произведения искусства Лувра.

Галина Юрьевна посмотрела на меня с нескрываемым уважением и улыбнулась.

— Очень хорошо сказано. Как вас зовут? Вы, наверно, недавно у нас работаете.

— Да, со вторника. Меня зовут Аня Соловей. Я младший секретарь Александра Сергеевича.

— Ох, я даже не знала, что Роза ушла… Какая неожиданность, я думала, что она проработает с моим племянником подольше.

— Все так думали.

Сделав глоток из своего бокала, Галина Юрьевна спросила:

— И чему из моей скромной коллекции вы отдаете предпочтение?

— Вазам, — ответила я без раздумий, потому что из всего декора они были самыми понятными. Сюрреалистические картины и непонятного вида статуэтки я вообще не могла воспринимать в трезвом виде.

— О, вазы! Я посвятила им почти половину своей жизни. Именно они больше всего радуют меня.

Вежливо улыбнувшись, я закрутила головой в поисках официанта с напитками — после закусок страшно хотелось пить.

— Я тут недавно приобрела один потрясающий экземпляр, но еще не решила, куда его поставить. Хотите взглянуть?

Подумав, что отказывать председателю совета директоров было бы невежливо, я кивнула и направилась вслед за женщиной. Миновав две комнаты, мы вышли в коридор, а из него попали в кабинет, чьи стены состояли из книжных полок.

Подойдя к журнальному столику, на котором стояла песочного цвета ваза, Галина Юрьевна с придыханием произнесла:

— Вот…

Э-э-э, ну ваза как ваза. Большая такая, вместительная. Больше даже похожа на цветочный горшок. В ней хорошо бы смотрелся наш домашний фикус, который близнецы прозвали Федей.

— Да, потрясающе, — стараясь вложить в свой голос как можно больше благоговения, произнесла я.

Глаза Галины Юрьевны загорелись.

— Я купила ее на аукционе в Италии. Обошлась мне в семь миллионов, но это того стоило. Как мне сказал оценщик, ее цена намного выше, так что я в выигрыше.

Топчась на ковре, который, наверно, тоже стоил кучу денег, я рассматривала вазу, а потом, услышав шум, перевела взгляд на окно.

— Ого, салют! — воскликнула я.

— Как быстро пролетело время, — ахнула Демидова. — Скорее, идемте смотреть эту красоту на балконе!

Воодушевленная предстоящим зрелищем я заторопилась и, запнувшись о ковер, потеряла равновесие и невольно начала размахивать руками, чтобы устоять на месте. В какой-то момент моя правая рука задела многомиллионную вазу и та, закачавшись на месте в точности, как я, не удержалась и рухнула на пол — как раз в то место, где заканчивался ковер.

Звук битой керамики на секунду заглушил звук салюта.

Галина Юрьевна словно приросла к месту. Она стояла спиной ко мне и вазе — вернее к тому, что от нее осталось, — и, кажется, даже боялась повернуться.

Я и сама пошевелиться боялась, а еще несколько раз успела пожалеть, что все же сохранила равновесие. Уж луче бы я упала, чем эта ваза!

Наконец Галина Юрьевна обернулась и, увидев осколки, раскрыла рот в немом крике.

— Я все вам компенсирую! — выкрикнула я первое, что пришло мне в голову.

Глупо, да, но а что еще я могла сказать? Простите? Мне жаль?

— Компенсируешь? — горько усмехнулась хозяйка. — Да я умру, пока ты мне всю сумму выплатишь… В прочем, у тебя нет выхода. За свои поступки надо отвечать.

Она подошла к осколкам и принялась с грустным видом собирать их и складывать на столик. Я же, замерев на месте, лихорадочно высчитывала, сколько лет мне придется выплачивать компенсацию.

Если я буду работать в «Элли» и моя зарплата останется прежней, то в год я буду иметь доход около миллиона. Однако мне нужны деньги на жизнь. Грубо говоря, мне понадобится лет двенадцать, чтобы полностью расплатиться с Демидовой. Надеюсь, она согласится на рассрочку и мне не придется брать кредит в банке…

Черт, ну почему я решила оплатить заранее пансионат тети?! Интересно, деньги вернуть еще можно?

— Надеюсь, у тебя хорошая кредитная история? — словно читая мои мысли, спросила Демидова. — Не хочу ждать своих денег несколько лет.

Ха, несколько десятков лет, вы хотели сказать…

Матерь божья, ну как же так, а?! За что мне такие несчастья?!

Поздно ночью Алексей Демидов спустился вниз, чтобы налить себе стакан воды. Он долго не мог уснуть после вечера, проведенного в клубе, и, выпив всю воду, что заботливая мама оставила ему на прикроватной тумбочке, пошел налить себе еще.

На обратном пути Алек заметил, что в кабинете матери горит свет. Тихо постучавшись, он приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Мама сидела в кресле и читала какие-то документы. Услышав шорох, она вскинула голову и, увидев сына, с тревогой спросила:

— Почему не спишь?

— Ходил за водой. — Алек показал стакан. — А ты почему?

Мать, отложила в сторону документы, сняла очки и устало потерла переносицу. Алек подошел ближе и взглянул на бумаги.

— Зачем тебе досье нового секретаря Сашки? — удивился он, увидев фотографию Ани.

— Она сегодня разбила мою новую вазу.

— Оу, бедная. Надеюсь, ты не станешь торопить ее с выплатой. — Аня понравилась Алеку. Она показалась ему милой, открытой и доброй девушкой. А еще Аня была похожа на ту, что он когда-то любил…

— Я думаю сделать ей иное предложение и, если она согласится, то это будет куда выгоднее, чем деньги, — ухмыльнувшись, произнесла Демидова.

Глава 5

Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть.

Все выходные я провела в раздумьях о том, где взять деньги. Боже, да лучше бы я сама покалечилась! Даже если бы и потребовались деньги на лечение, то уж точно не семь миллионов.

Катьке о произошедшем я пока не рассказывала. Во-первых, потому что домой я уехала без нее, сославшись на головную боль, а во-вторых, потому что не хотела втягивать ее в это. Она наверняка захочет помочь мне, и сама может влезть в долги. Уж лучше я одна увязну в этом болоте…

Блин, что же делать? Неужели придется брать кредит? А дадут ли мне такие деньги? А если Ларский меня уволит по статье? В нашей стране есть долговые тюрьмы? Интересно, близнецы приживутся в детском доме?

Куча мыслей крутилась в моем сознании, в особенности по ночам. В итоге я не только не отдохнула за эти два дня, но еще и не выспалась перед работой. Всю ночь я ворочалась с бока на бок и думала о том, что, может быть, смогу найти в интернете похожую вазу, отдать ее Демидовой и уехать из страны вместе с близнецами. Лишь под утро, совершенно вымотанная, я провалилась в забытье, но из него меня в скором времени вырвал звук входящего сообщения.