13 лет назад мне будет 13 - Анастасия Суховерхова Страница 8

В скором времени, прям ровно в восемь часов утра, меня позвали в кабинет к врачу, и я почувствовала хоть какое-то небольшое облегчение, что я уйду подальше куда-то от окружающей меня обстановки, что сейчас придёт моя мама и заберёт меня оттуда. Я прошла в другую сторону по длинному коридору отделения, подошла к закрытой двери, её открыли, я прошла ещё в какой-то маленький коридорчик, дверь за мной закрыли, я немного ещё прошла в сторону дверей кабинета, зашла туда вся зажатая от страха. Мамы в кабинете не было, врач сказала мне сесть, и я села, потом стала у меня всё расспрашивать, а я закрылась в руки, спрятала голову и лицо, облокачиваясь на стол, и стала плакать, а она всё меня расспрашивала и расспрашивала, я ей всё, заплаканная, говорила и говорила. Очень долго я провела у неё в кабинете, как сейчас помню ту старенькую седую бабушку, имя которой слышала впервые. Оно настолько было древним и старым, что она вполне могла застать и войну. Звали её Прасковья Алексеевна. Я не чувствовала с её стороны какого-то понимания, она даже не пыталась меня успокоить, она постоянно грелась об обогреватель и говорила, как здесь холодно, она даже не понимала, что в данный момент мне гораздо холоднее, чем ей. На мне не было толстых кофт и зимних сапог, как на ней, хотя в тот момент я даже холод не в состоянии была ощущать. Она вышла со мной в коридор, позвала медсестру, распорядилась, чтобы постельное бельё перенесли в этот закуток под закрытыми дверями. В этом закутке находилось что-то вроде двух палат без дверей, ординаторская, кабинет заведующей и медсестры. Палата была узкой и длинной, кровати в ней стояли в два ряда у стен по три с каждой стороны впритык друг к другу от прохода до самого окна, в ней лежали более-менее нормальные пациенты, чтобы отгородить их от самой невменяемой части отделения. Моя кровать стояла по левую сторону у прохода с краю. Мне принесли то самое постельное белье, на кровати, которой я лежала, хотя я думала, что оно будет чистым и другим, ведь это помимо того, что было чужим, да ещё и замаранное кровью от укола, который мне поставили ночью. Женщина по палате стала помогать мне его заправить, а ещё все на меня так пристально и долго смотрели, а потом спросили, сколько мне лет. Я сказала, что мне тринадцать, и немного обрадовалась, что тут кто-то разговаривает. В палате мне особо долго тоже не хотелось задерживаться, потому что там было не теплее, не хватало одной створки окна, откуда дул холодный ветер. Я сидела в коридоре и ждала маму, и всё время думала, почему её так долго нет. Всех уже давно позвали на завтрак, я идти не собиралась, думать в это время о еде, я находилась в ожидании прихода мамы, чтобы мы побыстрее ушли с этого кошмарного места. Но меня всё равно отправили в столовую, он же коридор, между которого находились кровати, и одна из тех, на которой я лежала ночью. Только утром смогла немного разглядеть в этом непонятном пространстве, что и где находится и стоит. К завтраку я не стала притрагиваться, но мне сказали, что я всё равно должна есть, потому что потом буду пить лекарства. Я притронулась к этой пище, вкус которой запомнила надолго. Посуда была вся железная и оббитая, страшные обшарпанные кружки с ржавчиной, алюминиевые ложки. Потом я просто сидела и ждала распоряжений, потому что совсем не знала, что делать, а спросить было не у кого, и мне было так страшно. Потом все встали и куда-то ринулись, а я пошла в тот закуток, потом меня позвали и сказали выпить целую горсть каких-то таблеток. Тут я вспомнила, что пить таблетки вовсе не умею, я всё время ими давлюсь, и испугалась от такого количества их сразу. Она высыпала мне их в ладонь, сказала взять кисель в мензурке и пить, а на будущее приходить сразу после еды с кружкой. Будущее… Тут во мне моё сердце куда-то провалилось и я всё ждала маму, от её слов я почувствовала нечто страшное, что эти таблетки проглотила мигом, даже не подавившись. А ещё она потребовала открыть рот и показать, что он пустой. От этой странной просьбы, мне становилось ещё более не по себе.

Я заметила, что в процедурном кабинете, из которого всё выносили, и ходил медперсонал, стоял телефон, и мои мысли сразу переключились на него. Я боялась сразу о чём-то спрашивать, да и понимала, что здесь ни у кого ничего нельзя спрашивать, поэтому подумала, что спрошу об этом попозже, ведь я всё надеялась, что вот-вот за мной придёт мама, да и если звонить домой, то она всё равно может быть уже в дороге. Я ушла в тот закуток, села и стала ждать маму. Ко мне стали подходить разные люди, осматривать, говорить, что я здесь останусь пожизненно. Я настолько была напугана, что и промолвить ничего не могла, я всё думала и думала о маме, что она скоро придёт и заберёт меня оттуда. В какой-то момент я внутри себя стала ощущать, что моя мама близко, она где-то рядом, просто не знает, куда меня утащили. Потом открылась та перегороженная дверь, меня окликнула медсестра, сказала, что пришла моя мама, я резко встала, и почти бегом по тёмному чёрному страшному коридору, между кроватей ринулась к ней. Она меня обняла, спрашивала, что я тут делаю, что она не могла меня долго найти. Что её никуда не пускали, но она так настаивала, что ко мне пробиралась теми же путями, что вели и меня, хотя там никому ходить не положено, и в этом отделении есть свой уличный ход, который нужно было просто найти. Но мама прорывалась и пробиралась ко мне, не смотря ни на что!

Её глаза не были привычными для меня, одновременно наполненные ужасом и недоумением.

Спустя время она мне рассказала, что была сама сильно напугана, увидев это помещение, и что я в нём нахожусь, подумала, что попала в ад, в прямом смысле этого слова, только я никогда не смогла понять и принять, за какой такой грех я оказалась в том аду!? Что, в недавно исполнившиеся, тринадцать лет я успела такого