Анатомия измены (СИ) - Рог Ольга Страница 8

Я поставила себе статус «бывшая». Пью чай и почти его не слушаю.

— Даша, я вижу ты расстроена, — на лице сочувствие и это становится ударом по самолюбию. Единственное, чего у меня не отнять — самоуважение и проклятую гордость. Подыхать буду, но жалости не приму.

— Нет, Олеж, я рада, что так случилось. Любовник ты хреновый, две минуты и храпишь. Рада, что кого-то это устраивает, — мстительно наблюдаю за побледневшим мужем. — Сначала я жалела о той связи, но сейчас думаю по-другому. Алекс отжарил меня так, еле ноги унесла. Теперь я знаю, что твои короткие забеги — не норма… Удачи тебе с Лизой! Курицы положить с собой? Смотрю, схуднул ты малость. Она тебя морковкой кормит и морит правильным питанием? — по тому, как дернулся, поняла, что правильно попала в цель.

— Нет, я пойду. Потом, когда аванс перечислят, еще…

— Не трудись! Завтра же подам заявление на алименты и развод, — приподнявшись над ним, дергаю на себя за отворот рубашки и начинаю шипеть прямо в лицо. — К Мишке чтобы ходил минимум два раза в неделю — гулять водил, да хоть на выставки собак… Понял?

— Понял, — сглатывает, вытаращив мутные зеленые, хлопая светлыми ресницами. От него пахнуло потом и страхом. Доминирующая самка снова показала клыки, больно цапнув за хребет.

— Вот и славно! — отталкиваю от себя. — Куда собрался? — рычу в спину, едва он развернулся, чтобы смыться. Плечи сразу опустились, голову втянул, как нашкодивший кот. Медленно оборачивается.

— Иди с сыном мультики посмотри. Минимум полтора часа…

— Ладно! — заворачивает вместо прихожей в гостиную, где Миша машинку катает новую, которую отец принес.

Над душой решаю не стоять, пусть общаются. Прислонившись головой к стене, слушаю в голове шум. Все, что ни случается — к лучшему. Белов мне одолжение сделал. Так и жила бы в выдуманном мирке мнимого семейного счастья. «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад» — врезались стихи Пушкина. Не одна Лизонька с образованием…

— И еще! — успеваю ставить условия, воровато оглядываясь, чтобы Мишка не услышал. — Чтобы я твою мымру рядом с сыном не видела!

Хлопок двери. Вылетел, словно псы ада за ним гнались. Эх, Олежка. Даже мяргнуть против не может, чтобы свою мышь защитить… Как не смог бы защитить меня от Лютого в темном переулке — качаю головой.

— Мам, вы с папой поругались? У Кати тоже часто ругаются, — надул щеки. На глазах наворачиваются слезы. Ну уж нет! Мой парень не вырастет каблуком! Не станет тряпкой. Все сделаю, чтобы этого не случилось! Даже если придется его в Суворовское училище сдать. Надеюсь, до этого не дойдет и обойдемся только какими-то спортивными секциями. Перед глазами должен быть другой пример мужчины — сильного, самодостаточного, уверенного в себе и готового стены ломать ради дорогих людей. Завтра же закажу детские боксерские перчатки и грушу. Будем вырабатывать характер, как у матери!

12

Внутри меня бушует скандал, хоть бейся головой об стену.

«Ничтожество! Тварюшка лживая!» — добралась до одежды Титова и рву в клочья рубашки. Где не получается и ткань слишком плотная, помогаю зубами вспарывать, только треск стоит. Громко возмущаться нельзя, за стенкой спит сын. Перепады мыслей про развод и дележ имущества. Квартиру он не получит, ипотека оформлена на меня и гашу я ее из своей зарплаты, подключив автоплатеж. Пусть забирает машину! Хотя, там и я вложилась нормально. Лучше, конечно, нанять толкового юриста.

«Чем не угодила? Чем?!» — встаю в полный рост перед зеркалом в одном нижнем белье. Длинные и густые волосы цвета темного шоколада. Красивое лицо, без всяких уколов полные губы. Стройная. Грудь — твердая троечка — приподняв снизу двумя руками «близняшек», подкидываю. Задница — орех! — повернулась, выгнувшись дугой. Это бабы любят ушами, а мужчинам нужен сочный объект обожания… Жуткая обида гложет. Размазываю слезы по щекам. Заглушая звуки, прикусываю до боли запястье руки, оставляя вмятины. Я ведь хотела сохранить семью, исправить свою ошибку… А у него — Лизонька, блядь!

А-а-а-а! Снова расшвыриваю тряпье в разные стороны. Это же я его научила одеваться стильно. Подбирала костюмы, галстуки… Пусть муж работал в техническом отделе БТИ, где все пропахло сыростью и мышами. Доприхорашивала! Для Лизоньки, да? Зла не хватает!

Наедине с собой я могу себе позволить быть слабой девчонкой, получившей удар по лицу. Мать любила хлестать по поводу и без повода. Не знаю, за что она так отрывалась именно на мне, а брата младшего, наоборот, баловала вниманием. То и получилось… Димка вырос во вседозволенности и всепрощении, не зная слова «нет». И где он сейчас? Пропивает пенсию матери и умудряется еще у меня клянчить… Только на Дашке где сядешь, там и слезешь. Отец не дожил до этого времени. Слабые легкие сгубила очередная вирусная пневмония… или недосмотр родных. Мать только потом позвонила, когда уже было поздно. Не знаю, жалеет ли она, что так обращалась со мной, или проклинает, что забыла дорогу в родительский дом. Может я и замуж за Олега выскочила, едва исполнилось восемнадцать, ради того, чтобы уйти…

Заваливаюсь спать почти под утро, передумав разные варианты дальнейшей жизни.

Проспала на работу! — чешу взлохмаченную гриву. Иду искать сына, который преспокойно включил телевизор и смотрит мультики.

— Миш, сегодня в садик не пойдем, ладно? — выдаю голосом курильщика и прокашливаюсь в кулак. Лицо свое опухшее я уже видела, с таким в люди идти никак нельзя.

— Але! Лен? Я приболела немного. На сегодня возьму отгул. Нет. Ничего серьезного. Завтра буду как огурчик. Спасибки! С меня коробка конфет, — подслащиваю суровую секретаршу, у которой при слове «конфеты» голос становится теплее и отзывчивей.

Вот и ладушки! Надо еще прибраться и вынести некоторый хлам на мусорку — окидываю взглядом спальню, где повсюду ворохом тряпки мужа валяются. Собираю все в пакеты и отношу в прихожую. Придется идти два раза, но ничего, справлюсь. Пусть теперь его овца одевает и обхаживает.

Сильно разодеваться не стала. Обычный спортивный костюм, кеды. Волосы забрала резинкой в высокий хвост. «Сейчас быстренько избавимся от ненужного и пойдем пить чай» — подбадриваю себя, вытаскивая на площадку подъезда первые два куля.

— Привет, заболевшая! — радостно голосом Белова эхо разносит по этажам.

— Хоспади! Тебя мне только не хватает! — хотелось даже сплюнуть. Принесла ведь нечистая Александра Сергеевича. Я даже не накрашена…

— Даш, случилось что-то? — в два прыжка оказывается рядом и хватает за подбородок, заставляя поднять на него глаза. — Это муж тебя обидел? — прищуривается недобро.

— Нет! — дергаю головой, освобождаясь от захвата. — И вообще, тебя это не касается! Зачем пришел?

— Ну, Ленка всем растрещала, что ты болеешь и еще увольняться хочешь. Что за фигня, Даш? Если я тебе настолько противен, больше не подойду… Только скажи. Противен?

— Белов, у меня что, проблем других нет, кроме тебя? — бросила пакеты на пол, скрестив руки перед собой.

— Каких проблем? Скажи русским языком! Я мысли читать пока не научился! — давит стоит на нервы, которые и так еле дюжат.

— Мне муж два года изменял, понятно! Развожусь я с ним… Ушел к своей б-библиотекарше, — швыркнула носом.

— Погоди… Твой очкарик? — тянет, словно не верит. — Дашка! Это ведь замечательно! — резко обхватывает меня за бедра и поднимает к верху, закружив на месте. От неожиданности хватаюсь за его плечи… Выронит еще, полоумный!

— Дашка, он просто шизик! — кричит не сдерживаясь.

— Не-е-ет! Это место занято. Знаю я одного… Поставь меня на место! Сейчас стошнит… — вдарить бы ему, да руки боюсь разомкнуть. Белов неожиданно опускает меня на ровную поверхность и присасывается губами к моим губам.

М-м-м! — пробую отбиться, но подумав, что заслужила компенсацию, обвиваю руками шею и сама отвечаю не менее пылко.

— Дашка, Дашка… Что ты со мной сделала, ведьма? — дышит часто взахлеб и снова захватывает поцелуем, тиская бедра и вжимаясь в меня пахом… А там уже все колом стоит, того и гляди прямо тут оприходует.