Разрушительная любовь - Ана Хуанг Страница 8

Его взгляд прошелся по моим волосам (собранным в пучок), моему лицу (горячему, как разогретый солнцем песок, без очевидных на то причин) и моей одежде (моему любимому комплекту из топа и шортов), прежде чем остановиться на корзинке. Выражение лица все это время оставалось непроницаемым.

– Это тебе, – я протянула ему корзинку. – Печенье, – зачем-то добавила я, хотя у него вообще-то были глаза, и он прекрасно видел, что там печенье. – Приветственный подарок от соседей.

– Приветственный подарок от соседей, – повторил он.

– Ага. Раз ты… переехал. В соседний дом, – я мямлила, как идиотка. – Знаю, ты рад переезду не больше моего… – Черт, что я несу. – Но раз мы теперь соседи, давай заключим перемирие.

Алекс поднял бровь.

– Не знал, что требуется перемирие. Мы же не воюем.

– Нет, но… – я раздраженно выдохнула. Ему необходимо все усложнять. – Я просто пытаюсь быть милой, ясно? Мы связаны друг с другом на ближайший год, и я хочу упростить нам жизнь. Просто забери чертово печенье. Можешь его съесть или выкинуть, или скормить своей змее Нагайне, как пожелаешь.

Он ухмыльнулся.

– Ты только что сравнила меня с Волан-де-Мортом?

– Что? Нет! – Возможно. – Я сказала про змею для примера. Ты не похож на человека, который завел бы пушистого питомца.

– На этот счет ты права. Но змеи у меня тоже нет, – он взял корзинку. – Спасибо.

Я моргнула. Потом еще раз. Алекс Волков меня поблагодарил? Я ожидала, что он возьмет печенье и захлопнет дверь прямо у меня перед носом. За всю жизнь он ни разу не сказал мне спасибо.

Возможно, кроме того раза, когда я передала ему за ужином пюре, но я была пьяна и помню тот случай смутно.

Мое оцепенение еще не прошло, когда он добавил:

– Хочешь зайти?

Видимо, это сон. Иначе никак. Потому что в реальной жизни у меня было меньше шансов получить от Алекса Волкова приглашение зайти в гости, чем решить в уме квадратное уравнение.

Я себя ущипнула. Ой. Ладно, не сон. Просто невероятно сюрреалистичная встреча.

Возможно, настоящего Алекса похитили по дороге домой инопланетяне, подменив его более милым, вежливым двойником.

– Конечно, – выдавила я, потому что мне было до чертиков любопытно. Я никогда не бывала у Алекса дома и хотела посмотреть, как он обустроил дом Джоша.

Он переехал два дня назад, и потому я ожидала увидеть раскиданные коробки, но все выглядело настолько безупречно и аккуратно, словно он жил здесь уже много лет. Элегантный серый диван и телевизор с огромным плоским экраном доминировали в гостиной, дополненные белым лакированным журнальным столиком, лампами в стиле «индустриальный шик» и абстрактным рисунком Джоша. Я заметила на кухне эспрессо-машину, а в гостиной – стеклянный стол и стулья с белой обивкой, но в целом мебели особо не было. Разительное отличие от беспорядочной, но уютной коллекции книг, спортивного снаряжения и сувениров из поездок Джоша.

– Минималист, да? – Я рассмотрела странную металлическую скульптуру, которая напоминала взорвавшийся мозг, но наверняка стоила дороже моей ежемесячной арендной платы.

– Не вижу смысла собирать предметы, которые мне не нужны и не доставляют удовольствия. – Алекс положил печенье на журнальный столик и направился к барной тележке. – Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, – я села на диван, не зная, что говорить или делать.

Он налил себе стакан виски и сел напротив, но недостаточно далеко. Я почувствовала аромат его одеколона – что-то древесное и дорогое, с примесью специй. Он пах так приятно, что мне хотелось зарыться лицом в его шею, но вряд ли ему это понравилось бы.

– Расслабься, – сухо сказал он. – Я не кусаюсь.

– Я расслаблена.

– У тебя побелели костяшки.

Опустив взгляд, я осознала – я так сильно сжимаю край дивана, что костяшки действительно побелели.

– Мне нравится, как ты все устроил, – я поморщилась. Какое клише. – Но ни одной фотографии.

Впрочем, я вообще не видела никаких личных вещей – ни одного признака настоящего дома.

– А зачем мне фотографии?

Я не поняла, шутит он или нет. Наверное, нет. Алекс не шутил, не считая того единственного раза у него в машине несколько дней назад.

– Для воспоминаний, – ответила я, словно объясняя простейшее понятие маленькому ребенку. – Чтобы помнить людей и события.

– Для этого мне фотографии не нужны. Воспоминания хранятся здесь, – Алекс постучал себя по лбу.

– Любые воспоминания тускнеют. Фотографии – нет.

Во всяком случае, цифровые.

– Не у меня, – он поставил пустой стакан на столик, его взгляд потемнел. – У меня превосходная память.

Я не удержалась и фыркнула.

– Кто-то высокого мнения о себе.

Это спровоцировало тень ухмылки.

– Я не хвастаюсь. У меня гипертимезия. Исключительная автобиографическая память. Погугли.

Я замерла. Такого я не ожидала.

– У тебя фотографическая память?

– Нет, это разные вещи. Люди с фотографической памятью запоминают детали увиденной картины. Люди с гипертимезией помнят почти всю собственную жизнь. Каждый разговор, каждую деталь, каждую эмоцию, – нефритовые глаза Алекса превратились в изумруды, темные и угрожающие, – хотят они того или нет.

– Джош мне никогда не рассказывал, – ни разу, ни малейшего намека, хотя они дружили уже почти десять лет.

– Джош рассказывает тебе не все.

Я никогда не слышала о гипертимезии. Звучало невероятно, словно сюжет научно-фантастического фильма, но я слышала искренность в голосе Алекса. Каково это – помнить все?

Сердце забилось быстрее.

Это было бы прекрасно. И ужасно. Ведь помимо воспоминаний, которые хочется сохранить возле сердца такими яркими, словно все повторяется наяву, есть и другие – их хочется отправить в небытие. Невозможно даже представить, как можно жить без успокоительного осознания, что ужасные образы постепенно померкнут и превратятся в слабый шепот прошлого. Мои личные воспоминания настолько исказились, что я не помнила ничего до девяти лет, когда случились самые кошмарные события моей жизни.

– Каково это? – прошептала я.

Какая ироничная встреча: я – девушка, которая почти ничего не помнит, и Алекс – мужчина, который помнит все.

Алекс наклонился ко мне, и я поборола желание отстраниться. Он оказался слишком близко, подавляюще близко, чересчур.

– У тебя перед глазами словно проигрывается кино про твою жизнь, – тихо сказал он. – Иногда это драма. Иногда – фильм ужасов.

Воздух пульсировал от напряжения. Я так вспотела, что ткань топа прилипла к моей коже.

– Не комедия и не романтика?

Я пыталась пошутить, но вопрос прозвучал на выдохе, слово флирт.

Взгляд Алекса вспыхнул. Где-то вдалеке просигналила машина. Ко мне в декольте проползла капля пота, и я видела, как Алекс скользнул за ней взглядом, прежде чем мрачно улыбнулся.

– Иди домой, Ава. Не ищи неприятностей.

Мне потребовалась минута, чтобы