(Не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть - Вероника Касс Страница 8

– Вот черт, – я поднялась на кровати, пытаясь оглядеться в темноте, – приснится же такое. Настя, ты совсем уже ку-ку.

Я сдула прядь волос с лица и уже собиралась лечь обратно, когда услышала такой знакомый звук, точь-в-точь как во сне. Кто-то стучал в мою дверь, причем очень настырно и громко. Потянулась за телефоном – два часа ночи, ну совсем уже с ума все посходили.

За дверью стоял Калинин, и, судя по тому, как он ехидно улыбнулся, видок у меня сейчас был не из лучших. А чего он хотел? В два часа ночи… чтобы я спала накрашенная и с прической?

– Что тебе надо? – мы не переходили на ты, но какая может быть субординация в два часа ночи.

– Серьезно? – Он явно сдерживался, пытаясь не засмеяться во весь голос. И это начинало бесить.

– Говори! – я сказала громче в надежде, что так до него дойдёт быстрее.

– Тебе звонят, но… – Он окинул меня насмешливым взглядом, плавно опуская его вниз. – Не пойдешь же ты на заставу в таком виде. У меня есть тапик, – он поднял вверх руку со связкой ключей и прогремел ими, – так что пошли ко мне.

Затем он развернулся и, сделав два размашистых шага, уже вставлял ключи в замочную скважину двери напротив.

Да он еще и сосед. Хуже не придумаешь.

Его квартира была намного больше моей, если быть точнее, то в три раза.

– Зачем тебе трешка? – А вдруг он женат? Или у него есть дети? От этих мыслей стало как-то не по себе.

– Как будто я выбирал, – хохотнул капитан и указал мне налево: – Там у дивана стоит телефон. Я пойду на заставе трубку положу. Как закончишь, просто скинь вызов и прикрой дверь.

– Ты не вернёшься? – спросила я его, оглядывая обстановку в большой комнате. А он неплохо устроился: светлый угловой диван, большой телевизор напротив, бежевый ковер с высоким ворсом, на стене висели две собранные мозаики, метр на метр каждая, на одной красовался лесной пейзаж, на другой морской. Неужели сам собирал… да там, наверное, больше пяти тысяч пазлов в каждой. Чокнутый.

– Я сегодня ответственный, – коротко ответил Калинин и хлопнул дверью.

Я же направилась к заветному тапику: неужели папа? Возможно, он понял, насколько был неправ, и решил извиниться, а потом и вовсе все исправить?

– Слушаю, – с трудом сдерживая радость, произнесла я в трубку.

На другом конце провода и правда был отец, только вот надежды мои не оправдались.

– Ну что, дочь? Устроилась с удобствами? Я заказал максимально комфортные для тебя, – хмыкнул генерал-лейтенант Ворон, разбивая мою веру в него. – Это же надо было удумать такое. Сбежала из дома, никому ничего не сказав. Несносная девчонка.

– Я поехала работать. Туда, куда ты меня отправил, папочка. Так в чем проблемы? – Как же тяжело, тяжело держать себя в руках, говорить с ним пренебрежительным тоном и не расплакаться.

– Ты ещё и огрызаться смеешь. Хочешь вообще пожизненно там остаться?

– Валяй, папочка. Только не забудь, что я в полном праве уйти из армии через три года, после окончания контракта. И что ты тогда скажешь маме? Почему дочь не возвращается домой?

– Ты что, угрожать мне вздумала?

– Ничего я не вздумала! Зачем ты звонишь? У меня два часа ночи, говори по существу, так, как сам меня учил.

– Настя, – рыкнул отец, – я не учил тебя хамить родителям и старшим по званию офицерам.

– Ты звонишь мне как старший офицер? Или как недовольный родитель? Ты сам уже разберись, а потом нотации читай.

– Да как ты!.. Наська, не испытывай мое терпение.

Ха-ха, папочка.

Ненавижу! Как же я всех ненавижу.

– Разрешите отключить вызов, генерал-лейтенант Ворон.

– Твоя взяла. Хочешь чудить и дальше – прекрасно! Только помощи не смей у меня просить, когда нарвешься на очередную неприятность.

В трубке раздались гудки. А меня словно прорвало. Как хорошо, что Калинин ушёл! Я свернулась калачиком на его диване и в голос заревела, впервые за последние два месяца.

Наверное, только сейчас до мозга дошел весь ужас происходившего со мной. Предательство любимого.

Двух.

Меня предал не только бывший, когда предпочёл мне безоблачную карьеру, но и отец. Самый родной и близкий человек в моей жизни. Он решил меня проучить, только методы воспитания оказались у него слишком жестокими.

Да и кто в наше время наказывает своих детей за их выбор, пусть и неправильный? В груди все горело огнём от безысходности и отчаяния. Слезы текли, не останавливаясь, а я все жалела себя и жалела. Даже мама не заступилась, даже она промолчала, безмолвно соглашаясь с отцом и поддерживая его. А ведь она могла изменить ситуацию. Она могла повлиять на отца. Но не стала! Не захотела. И теперь я здесь. Реву, захлебываясь своими соплями и слезами, лёжа на чужом диване в чужой квартире.

Ничего, это в первый и последний раз, Настя. Сейчас я залью молочную обивку дивана своими крокодильими слезами и продолжу жить дальше. Как и прежде, легко и беззаботно. «Вот ещё бы убраться отсюда до прихода Калинина», – отметила я на периферии сознания, проваливаясь в беспокойный сон.

Пробуждение было приятным: как же мне нравился этот сладковатый запах настоящего мужчины.

– Ммм… – промычала я, не открывая глаз. Вдохнула в себя запах еще раз и потерлась носом о теплую гладкую кожу.

Стоп. Я тут же зажмурилась. Осознание происходящего вернулось ко мне одним моментом. Я на заставе. В квартире Калинина. На его диване. И сейчас, кажется, нюхала его руку… или плечо? Да какая разница…

Мне было страшно открывать глаза. Прислушалась к ощущениям своего тела и поняла, что, несмотря на близость мужчины, который просто давил на меня своей энергетикой, пересекалась я с ним лишь кончиком носа. Ну хоть что-то. Задержала воздух и открыла глаза.

Калинин спал на животе, подложив руки под голову и без подушки: единственная подушка была подо мной, хотя засыпала я однозначно без нее, да и не укрывалась я ничем. А сейчас мы с Романом лежали под одним одеялом, как какая-то семейная парочка. Но в целом все было культурно, Калинин спал на самом краю, и я поразилась, как же он не свалился с дивана вовсе. Он был в серой футболке, а мой нос упирался в его накачанный бицепс.

В форме он казался худее. Так, стоп, Настя, нечего заглядываться на постороннего мужика.

Тихонечко приподнялась, скинула одеяло и поползла на корточках к краю дивана. Фух… Мои ноги утонули в пушистом ворсе ковра, и я