Ирина Волчок - Будешь моей мамой Страница 8

– Это не мой ребенок. – В холодных серебряных глазах мелькнуло удивление. – И он не то чтобы болен… То есть… И это не он, а она. В смысле – девочка.

– Не ваш ребенок? – Ольга растерялась. Какого дьявола ей тут смотрины устраивают? Что это за родители, которые поручают чужим людям выбирать няню для своего ребенка, да еще больного? – Я хотела бы поговорить с родителями ребенка,- заявила она твердо.- Конечно, если это входит в их планы.

В серебряных глазах опять что-то дрогнуло, но ответил он с бесстрастным выражением лица бесстрастным же голосом:

– Конечно. Матери у девочки нет. С отцом ребенка вы поговорите через несколько минут. Я с вами беседую по его поручению. Еще вопросы есть?

– Только к отцу ребенка. К вам – нет. – Ольга подавила внезапное чувство неловкости. – А у вас ко мне?

– Один. – Серебряные глаза смотрели с подозрением. – Почему вы носите черные очки в помещении? У вас проблемы с глазами?

– Никаких проблем. – Ольга сумела даже улыбнуться. – Там есть справка от офтальмолога. Единица. Сто процентов. Просто я не люблю очень яркого света, а здесь солнце прямо в окна…

Серебряный встал и, прикрыв распахнутую раму, быстро задернул шторы.

– Так лучше? – безразличным тоном спросил он, опять садясь за стол.

– Да, спасибо… Вы имеете в виду, что мне надо снять очки?

– Ну, знаете. – Парень смотрел на нее все с тем же подозрением. – Когда разговариваешь с человеком, хотелось бы видеть его глаза.

Ольга вздохнула и сняла светофильтры. Ей бы не хотелось, чтобы видели ее глаза. Ее до сих пор настораживала и даже пугала реакция тех, кто видел ее глаза. Ладно, все равно отец ребенка не он.

Она неохотно распахнула ресницы и настороженно глянула в лицо Серебряному. И вдруг увидела, какой это молоденький паренек. В сущности, совсем мальчишка. Он сидел откинувшись на спинку кресла, лицо медленно заливала краска, и на полуоткрытых губах бродила растерянная улыбка. А серые глаза были просто испуганными,

– Во черт… – бормотал он. – Ничего себе… Черт побери, проклятье… – Он сел прямо, закрыл глаза, потер ладонями лицо и вдруг засмеялся. – Простите.

– Что-нибудь не так? – спросила Ольга. В конце концов, она и не такое видела. Однажды в магазине какой-то мужик, встретившись с ней взглядом, выронил бутылку и даже не заметил этого. Просто переступил через лужу и осколки и пошел за ней, как лунатик. А ее бывший шеф вообще сошел с ума, когда впервые увидел ее после… А, черт с ним. Ольга смотрела на мальчишку за столом и думала, что этот Серебряный – золотой парень. У него вполне человеческая реакция. Кажется, он даже обрадовался.

– Вам что-то не нравится? – настороженно спросила Ольга, наблюдая, как он потянулся к коробке селектора и нажал какую-то кнопку.

– Ну что вы, – поспешно ответил Серебряный и наклонился к аппарату. – Тамара Михайловна, будь друг, зайди сюда. – Он навалился грудью на стол и опять уставился на нее. – Извините, а у вас ресницы настоящие?

В голосе парня слышался горячий интерес, чуть ли не азарт. Визажист какой-нибудь, что ли?

Странно все это. Куда хоть она попала? Ресницы им нужны настоящие. И беседует она не с родителями ребенка, а с пацаном без особых примет. Особые приметы – серая личность.

В кабинет влетела какая-то баба без возраста. От тридцати до пятидесяти, прикинула Ольга. Крупная, крупнофигуристая, крупноглазая, крупноприческовая. Все в ней было несколько преувеличено, особенно макияж, украшения и голос.

– Ну-ка, ну-ка, ну-ка! – заорала она с порога глубоким веселым контральто. – Кто у нас на этот раз? – Баба пронеслась мимо Ольги, зашла за стол и села на подоконник позади Серебряного. И только потом посмотрела на Ольгу. – Так-так-так-так-так… – Она говорила все так же весело, но гораздо тише. Улыбка у нее была широкая, а глаза оценивающие. – Ух ты, ух ты, ух ты…

Заедает в ней что-то или это новый прием психической атаки?- с раздражением подумала Ольга. Дама тронула Серебряного за плечо, они быстро переглянулись, и дама заявила:

– Ему волосы не понравятся. Наталья была платиновая блондинка.

– Так для кого вы няню ищете, я не поняла? – Ольга накалялась с каждым словом. – Какое отношение имеет цвет волос и длина ресниц к исполнению обязанностей гувернантки маленькой девочки, да еще больной?

– Да и молоденькая очень, – продолжала дама, не обращая внимания на Ольгин лепет.

– Тридцать два, – вставил Серебряный, сверившись, с Ольгиными документами, до сих пор лежащими на столе перед ним.

– Ну-у-у? – У дамы округлились глаза, рот и даже, кажется, уши. – Вот в это я никогда не поверю! Это явный подлог. Подлог, подлог, фальсификация, очень грубая подделка…

Ольга стиснула зубы, по возможности медленно поднялась и шагнула к столу. Ничего ей в этом дурдоме не светит, было понятно с самого начала. Неделю только зря убила на дурацкие справки.

– Ладно, все ясно, – произнесла она резко. – Волосы я красить не намерена, тем более ресницы подстригать. Так что я вряд ли подойду…

И вдруг она застыла с протянутой к столу рукой, повернувшись к двери и с открытым ртом напряженно прислушиваясь к невнятному шуму в приемной.

– Чижик, – пробормотала она с недоверием.- Этого не может быть!

– Что? – Голос Серебряного был растерянным, голос дамы Тамары – как ее там?- подозрительным.

Ольга обернулась к ним и быстро спросила:

– Это ведь Анна, Анна Игоревна, правда? Это ведь для нее гувернантка?

– Ну-у-у, вы что-то уж очень много знаете, – совсем угрожающе начала дама Тамара, но тут дверь медленно, мелкими толчками, стала открываться, и Ольга так же медленно, на цыпочках, двинулась к этой двери.

Сначала в щель просунулась маленькая смуглая ножка в красной тапочке, потом ножка исчезла, за дверью пошебуршили, побормотали, и дверь открылась пошире и пропустила маленькую чернокудрую девочку в белых шортиках и голубой футболке. Девочка входила в кабинет Серебряного спиной вперед, с трудом волоча через порог что-то громоздкое. А, мехового тигра величиной минимум с Ольгу. Девочка что-то сердито бухтела и время от времени говорила строго кому-то за дверью:

– Не трогай! Я сама!

– Чижик, – тихо охнула Ольга, не веря своим глазам. – Эй, Чижик, как жизнь молодая?

Анна оставила зверя на пороге, быстро повернулась и потопала к ней, протягивая руки и улыбаясь во весь рот. Ольга опустилась на колени, поймала девочку в объятия и прижалась щекой к ее прохладной тугой щечке.

– А я знала, что ты придешь, – шепнула Анна ей на ухо.

– А я даже и не надеялась, – шепнула Ольга.

– Надежда – это последнее, что умирает в человеке, – строго шепнула Анна.