Идеальные разведенные - Анна Белинская Страница 8

6. Агата

Мне так хорошо и комфортно, будто я завернута в теплый кокон из хлопка. Я не в силах открыть глаза, но точно знаю, что дома. Пытаюсь вспомнить, на каком этапе меня выключило. Последнее, что помню — это то, как я танцую, а дальше пустота. Кажется, я много выпила, но прислушиваясь к своим ощущениям, не чувствую головной боли, разбитости или головокружения. Только хочется пить и почистить зубы.

Постепенно ко мне начинают возвращаться органы чувств: запах, до боли знакомый, пряный, с насыщенным хвойно-цитрусовым оттенком, успокаивающим ладаном, сандалом и мускусом. Ммм, мой любимый Bleu de Chanel. Дальше включаются в работу органы осязания, и кожей я чувствую тепло, которое начинает распространяться сзади, со спины, и вибрациями передается по всему телу, покрывая его мурашками. Мне приятны эти тактильные ощущения. Потребность прижаться — слишком заманчива, и я с огромным удовольствием прижимаю свою пятую точку к источнику тепла.

— Игнатова, не ерзай.

Голос: такой хриплый, такой знакомый, обволакивающий, одновременно успокаивающий и возбуждающий.

Говори, прошу тебя, говори.

Мне нравится тонуть в этом голосе, запахе и тепле, поэтому я сильнее жмусь к мужу, ощущая своим задним местом горячую твердость.

Стоп.

К какому мужу?

— Агата, черт возьми, я же не железный.

Леон?

Резко распахиваю глаза и переворачиваюсь на 180 градусов, сталкиваясь с ухмыляющейся физиономией своего бывшего мужа.

— Игнатов, какого черта ты делаешь в моей постели? — вскакиваю и сажусь в постели, прикрываясь покрывалом. Затем приподнимаю его и, убедившись, что одежда на мне, перевожу взгляд на Леона.

Засранец лежит, закинув руки за голову, прикрытый пледом в области бедер, и широко улыбается. Игнатов — ровно тот случай, когда, просыпаясь, он выглядит так, будто и не ложился: слегка взъерошенные волосы, придающие хулиганский и расслабленный вид, абсолютно свежее, непомятое лицо и здоровая чистая кожа. Мне страшно представить, как в данную минуту выгляжу я. Но, с другой стороны, я же у себя дома, во-вторых, я к себе в постель никого не приглашала, по крайней мере я надеюсь на это, потому что в трезвом состоянии я этого не делала уж точно, а в остальном действует «золотое правило похмелья»: не помнишь — значит не было! Ну а в-третьих, Игнатов — это …ну это Игнатов, бывший муж, который видел меня разной.

— Это так ты меня благодаришь за проявленную заботу? — выгибает насмешливо бровь.

— Что? Какую заботу? — смотрю в его хитрые серые глаза.

— Ну как же? Такси вызвал, домой доставил, в постель уложил, тазик подставил, всё в целости и сохранности, — кивком головы указывает на меня и ощупывает мое тело заинтересованным взглядом.

— А что могло бы со мной произойти?

— Да ты уже в такси отключилась. Если бы не я, нашла бы себе приключения на свою шикарную задницу.

— Моя шикарная задница больше не твоя проблема, Игнатов. Ответственность с тебя еще вчера утром сняли вместе со штампом в паспорте.

— Я не мог поступить иначе. Это сработало на инстинктивном уровне.

— Надеюсь, вот это, — указываю пальцем на бугор в области паха, прикрытого покрывалом, — тоже на инстинктивном уровне.

Леон глубоко и громко смеется.

Его смех хрипловатый и низкий, но такой пробирающий, что тоже начинаю улыбаться.

— Это природа. Не переживай, Игнатова, к тебе ЭТО никакого отношения не имеет, — бывший муж выразительно изгибает бровь и откидывает покрывало в сторону, демонстрируя свой «поднятый кран».

— Матерь Божья, Игнатов, ради всего, что между нами было, избавь меня от показательных выступлений, — прикрываю лицо руками, а сама краснею, как школьница.

Да что это со мной? У меня горят щеки, и я смущаюсь.

Смущаюсь!

Я, Игнатова Агата, прожившая в браке 6,5 лет, смущаюсь бывшего мужа, которого знаю вдоль и поперек. Да я даже смогла бы нарисовать по нему карту со всеми родинками, шрамами, морщинками и волосками.

Вскакиваю с кровати и несусь в ванную. Не хочу, чтобы бывший муж видел, как полыхает мое лицо и частит сердечный ритм.

Смотрю на себя в зеркало.

Боже правый, кто это?

Тушь размазалась, оставив вокруг глаз разводы, помада с губ перебазировалась на левую щеку, а в моих волосах птицам можно вить гнездо.

Как же так случилось, что в первое свободное от брака утро, мы проснулись в одной постели?

Я надеюсь, что, когда выйду из душа, Леона уже не будет.

Принимаю душ, мою голову, на лицо наношу угольную тканевую маску, влажные волосы оборачиваю в полотенце, а на голое распаренное тело набрасываю махровый халат.

Выхожу из ванной комнаты и прислушиваюсь к звукам.

Слышу, как из кухни доносится негромкая музыка, как льется вода из крана, слышу звуки звенящей посуды и скворчащей сковороды.

Игнатов!

Всё еще здесь, засранец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Почему не ушел?

Переминаюсь в дверях и смотрю на парня в джинсах и с обнаженным торсом. Леон стоит спиной ко мне и колдует над электроплитой. Он ловко орудует лопаткой, переворачивая что-то аппетитно пахнущее. Стол аккуратно сервирован: тонко нарезанный сыр, поджаренный хлеб, творог с сахаром и две чашки с дымящимся ароматным кофе.

Игнатов всегда умел сделать кашу из топора. При минимуме продуктов бывший муж с легкостью мог устроить пир, вот, как сейчас. Меня восхищало это его умение, ведь из меня повар никудышный. Мой максимум — кофе с бутербродами и сваренная пачка пельменей. И те разварятся и слипнутся.

— Твою ж…, Игнатова! — вздрагиваю от мужского визга и глухого шлепка. Леон смотрит на меня с нескрываемым ужасом, а в ногах валяется упавшая лопатка. — Ты как ожившая мумия. Предупреждать надо. Что за мерзкая слизь на твоем лице? — морщится Игнатов, — ты прилепила медузу?

— Это омолаживающая маска, невежда, — оскорбленно уточняю я. — И я, вообще-то,