Мой друг - Оливия Лоран Страница 8

И пчелка его нарисовалась. А свободных мест уже нет. Злорадно усмехаюсь, не испытывая угрызений совести за свою реакцию. С замиранием дыхания наблюдаю, как эта стерва плывет целенаправленно в руки к нему и метит своей пятой точкой прямо на колени.

Вот же сука…

Он даже не смотрит на нее, продолжая сверлить меня затуманенным взглядом. Но спокойно реагирует на посягательства на свое личное пространство тощей задницей брюнетки. Кстати, сейчас она мне уже не кажется такой симпатичной.

Саша, хочу заметить, тоже стал более уверенным в своих действиях. Закидывает руку мне на плечо и слегка поглаживает. Остро ощущаю себя здесь лишней… Кому и что пытаюсь доказать, наступая себе на горло? Ведь уже задыхаюсь.

Захожу в приложение на телефоне, вызывая такси, времени впритык. Мой отъезд не будет выглядеть побегом.

Поразмыслив с минуту, пробудившаяся во мне мстительница набирает смс:

Милана: «А с ним можно?»

Минута. Две. Гипнотизирует экран мобильного. Ответ.

Артём: «Норм пацан. Дерзай»

Как бы не хотелось скривиться, натягиваю вымученную улыбку. А на что я, собственно, рассчитывала?

Его пассия вскакивает с ног, вызывая у меня облегченный выдох. А затем тянет Артёма за руку, вынуждая следовать за собой.

И я давлюсь поднимающейся изнутри и душащей меня ревностью. Горло сковывает острыми шипами, перекрывая кислород. Воздух стремительно покидает легкие, сжимая их до микроскопических размеров. Лицо заливает жаром.

Но что я могу сделать? Остановить его? И как это будет выглядеть?

Артём не встает…

Она продолжает держать его руку, слегка дергает на себя, но он не двигается с места, сидит в той же позе, прожигая дыру в моей голове.

Сигнал телефона уведомляет о прибытии машины, вынуждая подняться и направиться в гардеробную за верхней одеждой. Встаем с ним практически синхронно.

Разворачиваюсь и шагаю в холл, испытывая острое желание взглянуть в его глаза напоследок. И я совершаю фатальную ошибку…

Проклятая пчела в ангельском образе приклеивается своим жалом к моему Артёму, намереваясь высосать из него душу.

Моему! Сейчас я это как никогда остро ощущаю.

А этот… "мой" ее не отвергает. Даже попыток не прикладывает. Конечно… А кого он отталкивает, кроме как… меня.

В голове вакуум. В горле тошнота. В легких пепел. В душе агония. В сердце заточенное лезвие. В глазах…

Пытаюсь сделать хоть один короткий вдох, чтобы не свалиться с ног в припадке, но у меня не выходит. Оковы на шее вызывают приступ астмы, я словно надышалась угольной пылью, химическими парами, что исходят от их реакции соединения.

Не думаю. Мне сейчас этот процесс недоступен. Делаю шаг вперед, представляя как вцепляюсь в гриву наглой девицы, вырывая ее жало с корнями и кромсая на мелкие ошметки, но чувствую сопротивление…

Бросаю мутный взгляд на пальцы на моей руке — Саша.

— Уже уходишь? — где-то в голове сквозь толщу слоев стучит вопрос парня.

Теряюсь, путая реальности, вращаясь среди временных пространств.

— Давай проведу, — тянет к гардеробной, принимая решение за меня.

Накидывает куртку на мои плечи, одевается сам. Выходим на воздух, чему я несказанно рада. Постепенно возвращается способность дышать. Отрывисто, рвано, но и этого достаточно, чтобы переставлять ноги, удаляясь как можно дальше отсюда.

Нахожу свое такси, запрыгивая назад, Саша метит следом. Не знаю, что сейчас горит в моих глазах, но он стопорится. Нахожу силы прояснить:

— Сама, — голос свой не узнаю — пугает. Но доносит посыл неоспоримо точно.

Дергаю на себя дверь, откидываюсь на сиденье, опускаю ресницы и утопаю в собственных душевных терзаниях.

— Приехали, — выводит из транса мужской голос водителя.

Спохватившись смотрю в окно, выскакиваю на дорогу и плетусь во двор.

Мама как всегда не спит, дожидаясь меня. Сидит на кухне с кружкой и нервно стучит пальцами по столу.

— Мила! — вспыхивает возмущенно. — Начало первого, на телефон не отвечаешь, почему заставляешь меня… — подходит ближе, прерываясь. — Что случилось, милая? — заглядывает в лицо, обхватывая мягкими ладонями.

— Я к себе, — вырываюсь из хватки.

Иду в душ, привожу себя в более менее стабильное состояние. Путем внутренних переговоров даже удалось добиться правильного решения и не мониторить соцсети. Держусь. Ползу в кровать, как слышу короткий стук в дверь. Ну нееет…

— Доча, чай с мятой, как ты любишь, — плывет ко мне мама, аккуратно приземляя кружку на тумбочку.

Молчит. Садится рядом на кровать и продолжает тихо рассматривать меня тревожным, но ласковым взглядом. Любящим.

Хочу такой взгляд в ЕГО глазах…

— Знаешь, — тихо начинает мама. — Однажды мы с Маришкой так разругались… Мне было шестнадцать, а ей семнадцать на тот момент. Твоей тете нравился парень из параллельного, а я его ненавидела. Ненавидела за то, как он с ней обращался. Он был настоящим засранцем, — смеется тихо. — Они общались, кое-как дружили, вместе проводили время, но когда я слышала, что он ей говорил, так злилась! — задумчиво смотрит в окно. — На двадцать третье она подарила ему книжку, в которой написала чуть ли не любовное послание. Я ее тогда жутко ругала! А он ей, знаешь, что подарил на восьмое марта? — интригует своим вопросом.

— Что?

— Эту же книгу! И приписал к ее посланию свое…

— Какое? — едва дослушав, спрашиваю с интересом.

— Лучше поступай на экономический, в твоем тексте аж две грамматические ошибки! — цитирует важно.

— И что случилось дальше?

— Что-что… Они поженились! — хохочем с мамой, вспоминая о муже тети.

— Дядя ее очень любит… — шепчу, не задумываясь.

— И всегда любил, милая. Мужчина, когда притворяется, что влюблен — внимательный, веселый, старается ухаживать. А когда он по-настоящему любит — превращается в самого настоящего осла.

Тут мы вместе заливаемся смехом. Не замечаю, как допиваю чай, и в груди становится теплее.

— Ты такая красивая, доча. Самая лучшая! — гладит по волосам.

— А как же Линка, — произношу, будто подловила ее.

— И Алинка тоже, — улыбается мама. — Повезло же мне с