Маша Царева - Девушки с проблемами Страница 8

Жил он в огромной квартире на Чистопрудном бульваре, бывшей коммуналке, из которой можно было бы сделать конфетку при минимальном вложении средств. Которых у Валерия не было.

Инна не сразу поняла, что ее любовник (быстро обретший статус любимого) катастрофически беден. Он упрямо не признавался, чем зарабатывает на жизнь, своим призванием считая поэзию. А она забивала его холодильник продуктами и иногда умудрялась преподносить ему в виде подарков одежду или туалетную воду. Он принимал их неохотно и даже несколько снисходительно, а ее, Инну, это умиляло.

С тех пор прошло полгода, но ее к нему отношение не утратило первоначальной остроты. Можно сказать и больше: с каждым днем обычно хладнокровная Инна погружалась в его снисходительную любовь, как в топкое болото.

...Предновогоднее утро, снежное и в меру морозное. В квартире уютно пахнет индийскими палочками-вонялочками и кофе. Ты уютно устроилась в кровати, сформировав вокруг себя теплую одеяльную норку. Ты рассчитываешь подольше поспать, потому что ночка предстоит не из легких. Ты еще не решила, где именно, как и, главное, с кем будешь встречать Новый год, но точно знаешь, что встреча эта будет, как и обычно, безумной. Сквозь сон ты с досадой припоминаешь, что, кажется, забыла отключить телефоны. Вставать тебе лень, да и глупо это – ну какой идиот, спрашивается, будет беспокоить тебя звонком в такое ленивое зимнее утро?!

И только ты собираешься провалиться в уютную яму утреннего сна, как – о нет, только не это! – тебя грубо будит пронзительная телефонная трель...

Чертыхаясь, Женя выбралась из-под одеяла и, натыкаясь на углы, побрела в кухню, где на столе среди забитых окурками пепельниц валялась радиотрубка.

– Да! – рявкнула она так неприветливо, что у любого нормального человека сразу же отпало бы желание продолжить с ней этот бессмысленный утренний диалог.

– Женечка? – ласково поприветствовал ее бодрый родительский голос. – Ты уже проснулась?

– Еще нет, – сбавив тон, ответила она, – ма, давай я тебе попозже позвоню.

– Между прочим, уже половина двенадцатого, – не сдавала позиций мама.

– Но у меня вчера был концерт! А сегодня Новый год! – взмолилась Женя. – Могу я хоть один день в году нормально отоспаться?!

– По поводу Нового года я и звоню, – как ни в чем не бывало продолжила мама. – Во сколько ты к нам приедешь?

– Что? – опешила Женя.

– Как, ты не помнишь? Мы же договорились, что в этот раз встретим Новый год вместе. Твоя двоюродная сестра из Питера приезжает. И я пригласила соседей по даче. Будет весело!

«Ага, обхохочешься», – мрачно подумала Женя. С детства она испытывала беспричинную, но стойкую неприязнь к любым разновидностям семейных торжеств. Семейные праздники, будь то дни рождения, поминки или отмечания общезначимых дат, похожи друг на друга, как опята с одного пня. Сначала все собираются в провонявшей луком кухне, чтобы нарезать огромные миски салатов. Во время кулинарного действа его участники умудряются десять раз поссориться, потому что какая-нибудь тетя Аня считает, что морковку надо резать кружочками, а баба Саня с пеной у рта доказывает, что кубиками. Потом все торжественно усаживаются за стол, чтобы выслушать стандартный набор подходящих к случаю тостов. Самый интересный момент праздника – оперативное уничтожение закусок. Если бы после этого можно было попрощаться и покинуть захмелевшее общество... Но нет, кто-нибудь включает «Старые песни о главном», и приходится изображать припадок веселья, танцуя среди румяных родственничков. Все заканчивается тем, что какой-нибудь двоюродный дядюшка падает лицом в торт и его богатырский храп заглушает постылую музыку. Когда праздник подходит к концу, стратегической задачей каждого ловкача является быстро опрокинуть в себя несколько рюмок водки и изобразить разудалое пьяное веселье. Потому что самых трезвых заставят мыть бесчисленные салатницы и тарелки...

– Что-то я не помню, чтобы мы об этом договаривались, – пробормотала Женя.

– Зато я помню! – жизнерадостно воскликнула мама. – Несколько месяцев назад. Кажется, это было в конце лета. Я огорчилась тогда, что мы редко видимся, а ты сказала, что зато вместе встретим Новый год.

Женя грустно вздохнула – она и правда могла ляпнуть такое, но только для того, чтобы побыстрее отвязаться от гиперобщительной семьи, с которой у нее давно не было ничего общего, кроме группы крови.

– Ма, но я запланировала уже...

– Ничего слышать не хочу! – перебила та. – Женя, можешь не приезжать помогать. Я знаю, что ты ненавидишь готовить...

– Сидеть за столом я тоже ненавижу.

– Женя, но это же твои родственники! И ты должна проявить к ним хоть капельку уважения, – отчеканила мама.

– Вот уж не понимаю почему. Я их всех вижу от силы раз в год, почему я должна их любить?

– Твоя двоюродная сестра специально приедет из Питера, чтобы познакомиться с тобой! Неужели тебе неинтересно?

– Нет, – честно призналась Женя.

– В общем, так. Это не обсуждается. В половине одиннадцатого максимум ты должна быть здесь. И оденься, пожалуйста, поприличнее.

В этом месте Женина родительница допустила единственную, но роковую ошибку. Она вполне могла бы со скрипом добиться желанного успеха, если бы не давила на беспутную дочь, а с виртуозностью талантливого скрипача сыграла на ее нервах ноктюрн под названием «Как тебе не стыдно, ведь мы тебя любим». Женя поломалась бы, как кокетка, которая никак не может отважиться на поцелуй с симпатичным незнакомцем, но в конце концов согласилась бы, и многочисленные родственники имели бы сомнительное удовольствие созерцать за общим столом ее мрачное лицо.

Но Женя с детства терпеть не могла, когда ею манипулируют. Поэтому стоило маме надавить на газ, как она решила настоять на своем.

– Ма, я тебе уже объяснила, что у меня другие планы. Может, мы и договаривались об этом летом, но ты должна была напомнить мне заранее. Ты прекрасно знаешь, какая у меня жизнь. Я просто физически не могу все в голове держать.

– Да, я отлично знаю, какая у тебя жизнь! – повысила голос мама. – Непутевая! Никчемная!

– Я сейчас брошу трубку, – честно предупредила Женя.

– Ты и раньше относилась к самой себе наплевательски, но этот шоу-бизнес так называемый окончательно тебя испортил. – Мама визжала, как бензопила в трудолюбивых руках лесоруба.

– Я сейчас брошу...

– Ты опять пьешь!

– Я не пью, я....

– Женя, не спорь, – с пафосом праведницы воскликнула мама, – ты пьешь. И очень много! И если так пойдет дальше, мы просто обязаны будем снова принять участие в твоей судьбе. Ты же не хочешь вернуться в наркологическую клинику?

– Это что, шантаж, что ли? – не выдержала наконец Женя. – Если так, то весьма посредственный и дешевый. Все, с меня хватит. Я действительно вешаю трубку. – И, подумав, Женя с саркастической усмешкой добавила: – С Новым годом, мамочка!