Ольга Тимошина - Единственная моя Страница 8

«Говори, кто в этом доме изменяет женам, может, твой отец изменял, может, дед, а может, все твои братья?», – наконец, до Вики дошел смысл вырывающихся из нее слов. Вся семья хохотала, по двору с лаем гоняли развеселившиеся собаки и испуганные ослы, клубы пыли, поднявшиеся из песка, окутали внутренний двор дома. Картина «Мать шейха решила отшлепать шейха» была завораживающей!

Наконец, Хасим в изнеможении рухнул на землю. Старуха упала у его ног.

– Мама, я все ей объясню, – шептал он пересохшим ртом, – не надо, простите меня, мама, – повторял он, едва дыша.

Вика подошла к нему и, придеживая свой огромный живот, протянула руку. Он молча согласился, и вместе они скрылись за калиткой, ведущей к их части дома.

Мать Хасима, отряхивая песок с нарядного платья, довольно улыбалась.

Им предстояло объясниться… Вика очень устала от недомолвок и хитростей восточных людей. Она хотела простых и понятных отношений. Хасим принимал душ.

Она завалилась на огромную кровать, на которой лежал десяток пестрых подушек. В комнате было прохладно, из окна доносились звуки кухни, где все продолжали готовиться к вечеринке. Было видно, как солнце скатывается за кромку земли, и впереди было долгая ночь веселья. Во дворе начали зажигать факелы, приезжали гости, дети с визгом носились по дому, завораживающая арабская мелодия заблудилась в балдахине их ложа, и она задремала.

– Я люблю тебя, – прошептал он на арабском, склонившись над ее лицом. – Все, что есть у меня и чем я живу последний год, – это ты. Я знаю всю твою жизнь – как ты жила до меня и даже что ты творила за моей спиной.

Ледяной пот прокатился по Викиной спине. Она со страхом посмотрела в его глаза, но не увидела ничего, кроме нежности.

– Я хотел заставить тебя ревновать, но просчитался. Ты слишком сильная, ты не захотела подчиниться и решила ответить мне тем же. Я так сильно люблю тебя, что готов простить все. Какой же я был дурак! Ты не такая как другие женщины. Те тощие куклы, которых ты увидела в казино… В общем, я специально подстроил все это. В нашей семье испокон веков самым большим позором считалась измена. И несмотря на то, что моя религия разрешает мне иметь нескольких жен, я первый человек в нашем роде, у кого их две. И ты уже знаешь, почему. Твоя мать – мудрая женщина, помнишь, тогда, когда ты сбежала, и мы с ней закрылись на кухне. Ты тогда, вероятно, подумала, что она продала тебя, но это не так. Мы думали, как сделать тебя счастливой, как осуществить твои мечты. Вот тогда у меня и родился план… купить для тебя твое агентство. Все модельки теперь твои.

Вика верила и не верила его словам. Проводя часы в раздумии, она спрашивала себя, тот ли он человек, с которым она могла бы провести жизнь? А та ли это жизнь, которую она хотела? Она все еще пребывала в сомнениях. С одной стороны, ей нравился этот большой и гостеприимный дом, где у нее появилось так много подруг, где родится ее ребенок. Она жила, окруженная любовью и роскошью. Ей ни в чем не было ограничений и отказа, она впервые не думала не только о стоимости повседневных расходов, но даже не смотрела на ценники в ювелирных магазинах, посещение которых стало ее хобби. Кроме того, она наконец-то смогла обеспечить достойную жизнь своим родителям, которых любила и заботилась о них, как будто это были ее дети. Они переехали в просторную квартиру, и отец больше не надрывался на копеечной работе. Наконец-то они занялись своим здоровьем, начали путешествовать и осуществлять другие свои мечты. Как она могла отнять все это у них теперь?

Но с другой стороны, если быть честной, она все-таки сидела в клетке, хоть в золотой, но клетке… Да, она жила в богатом доме, но дом этот стоял не на Манхеттене и даже не в Москве. Она была принцессой какого-то богом забытого аула, и ее нереализовавшиеся амбиции, ее тщеславие и желание быть признанной постоянно сеяли тревогу в ее душе.

Во сне она видела себя в свете прожекторов и на обложка глянцевых журналов, но проснувшись от крика петухов во дворе, она всякий раз чувствовала себя так, как будто падает с пьедестала.

Но больше всего ее не устраивало ее положение жены. Она вроде как была замужем, но видела своего мужа так редко, что браком это назвать было нельзя. Она жаждала вернуться в Москву. Сейчас она не хотела затрагивать эту тему, ведь со дня на день должен появиться на свет их сын. И в ее положении лучше находиться вдали от шумного и грязного города, где днем и ночью с неба валится то снег, то дождь, где нет воздуха из-за проклятых пробок и суетливые одинокие людишки безустанно носятся в поисках лучшей жизни. Она уже так сильно любила своего малыша.

Кто бы мог подумать, что она, такая сильная и свободная натура, сможет привязаться к комочку, живущему внутри нее. Все, о чем она мечтала сейчас, это чтобы ее малышу не пришлось так же как ей пробиваться в жизни, толкаясь локтями и вгрызаясь в любую возможность. Сейчас у него уже есть все. Но для Вики это значит остаться здесь и превратиться в одну из обитательниц этого дома. Она слишком молода, чтобы хоронить себя здесь.

Все эти мысли клубились в ее голове. Хашид, очевидно, ждал какого-то ответа. Но она не могла принять никакого решения и продолжала молчать. Он встал и вышел из спальни.

Из гостиной внизу донеслись радостные крики приветствия, семья встречала своего сына, громко зазвучала музыка, праздник начался… А Вика все сидела и ни одного решения не приходило ей в голову.

Родила Вика легко. Правда, поначалу с ней случилось временное помешательство на ребенке. Она как клуша хлопотала вокруг спящего младенца, слушая его дыхание, считала пульс и все время гадала: а сыт ли он, а хорошо ли он спит и на том ли боку? Вика повсюду таскала малыша с собой, не оставляя его ни на секунду, и оттого не могла ни расслабиться, ни просто поспать несколько часов без тревоги. Она перестала следить за собой, потому что на себя у нее просто не хватало времени. Она часами сидела и пялилась на маленький комочек, позабыв обо всем на свете. Но однажды, прошаркав мимо зеркала, Вика увидела в нем зачуханную, уставшую женщину, завернутую в какие-то тряпки. Она до смерти перепугалась своего отражения.

Несмотря ни на что, Хасим все время был рядом и светился от счастья. Сын как две капли походил на отца. Снова и снова он пытался вернуть Вику к незаконченному разговору. Но она упорно избегала оставаться с ним наедине. Придумывая всевозможные отговорки, она шарахалась даже от его прикосновений. Он становился все мрачнее и мрачнее и, не выдержав, улетел в Москву.

Однажды, на закате жаркого дня, Вика села в кабинете Хасима и, взяв чистый лист бумаги и ручку, начала строить свои планы на будущее. Вика скучала по Хасиму. С тех пор как они встретились, в ней поселилось спокойствие. Он был такой надежный. Рядом с ним она ощущала себя как дочь с отцом. По несколько раз в день он звонил и спрашивал, чем она занята, хватило ли ей денег на покупки, не забыла ли она поесть. И хотя ее мать и подруги воспринимали это как контроль и слежку за ней, все равно это было очень приятно – знать, что кто-то о тебе постоянно думает. Вика была уверена, что если возникнет проблема – Хасим ее решит. Сидя здесь, в доме его семьи, она много думала об их отношениях. Да, они были странной парой, разного возраста, разной крови, религии. Но они так гармонично дополняли друг друга, что вся нелепость их союза исчезала. Никто и никогда так не заботился о ней. Всю жизнь она чего-то добивалась, куда-то карабкалась, как маленьких детей, тащила на себе своих родителей. Она как волчонок выживала: рвала, кусалась, рыскала. И вот наконец появился человек, который хотел от нее только любви и ласки. А этого в ней было предостаточно. Она хотела дарить себя ему. Да, вот что ей действительно нужно. Наконец, Вика поняла, что то, что она так долго искала, у нее уже есть. Хасим приедет, и все будет хорошо.