Адель Паркс - Жена моего мужа Страница 8

— Приятель!

Я стою, широко раскинув руки и сияя восторженной улыбкой. Крейг поднимает взгляд от бумаг, которые подписывал, и улыбается мне, сначала неуверенно, немного застенчиво, затем на его лице расцветает широкая улыбка. Улыбка у него спокойная, невозмутимая, и он немного меньше похож на тупицу, когда улыбается.

Крейг встает, подходит ко мне и протягивает руку. Я пожимаю ее и обнимаю его. Дело в том, что кем бы он ни был — Хилятиком или Крошкой, но он всегда был моим другом и продолжает таковым оставаться. Он хороший парень, лучше, чем я, у меня с ним никаких проблем. Почти все мои знакомые отличаются большей принципиальностью по сравнению со мной, но меня утешает тот факт, что не многие из них так же счастливы, как я. Эти два факта связаны между собой.

Прошло около шести месяцев с тех пор, как мы с Крейгом виделись в последний раз. В мужском мире это не имеет существенного значения. Если девчонки, которые дружат с начальной школы, не будут встречаться шесть месяцев, держу пари, рекой польются выражения чувства горя, вины и взаимные обвинения. Обе почувствуют себя забытыми или оскорбленными. Наверное, погано быть девчонкой со всем этим эмоциональным бредом. Быть же мужчиной потрясающе хорошо. Та же самая работа, но больше денег, никаких стеклянных потолков, не надо рожать детей, и никакого желания писать благодарственные записки. Лучше не придумаешь.

— Хороший кабинет, приятель. Но серьезное упущение — ни одной сексапильной мамочки у школьных ворот. А я только ради этого и приехал.

— Джон, если тебе нужна сексапильная мамочка, тебе следует подружиться с каким-нибудь парнем, который работает директором фешенебельной школы в Челси или где-либо еще. Идеально, если в платной школе. У тех мам есть и время, и деньги, чтобы следить за своей внешностью. Здесь же мы заботимся главным образом о детях, и мамы больше следят за гардеробом своих детей и их оценками, чем за своим гардеробом и количеством поглощенных калорий, — натянуто говорит Крейг.

Я жду, когда закончится его лекция, и выступаю со своим комментарием:

— Большая карьера словно черная дыра, приятель. Я хотел сказать, что ты одинокий человек, и в таком случае тебе следовало бы найти работу в частной школе, тогда тебе представилась бы возможность подцепить какую-нибудь одинокую няню. Держу пари, что эти, — я кивнул через окно по направлению к школьным воротам, — могут свести себя непосильным трудом в могилу, но не в состоянии позволить себе нанять своим детям няню. Я разочарован, так как надеялся увидеть несколько женщин, достойных внимания. Не могут же они все быть ленивыми коровами.

— Джон, пожалуйста, — взмолился Крейг, и его нижняя губа вытянулась в забавную прямую линию, как всегда бывало, когда он обижался или огорчался. Его легко предсказать и еще легче довести. — Я считаю, это несправедливо — говорить о матерях моих учеников в таких выражениях.

— Неудивительно, что ты до сих пор не женат, — бросаю я. — Они женщины, парень. Как же еще о них думать? Разве что ты совсем о них не думаешь. Ты гомосексуалист.

На самом деле Крейг не гомосексуалист, но, как товарищи-гетеросексуалы, мы часто подкалываем друг друга и говорим непристойности. Во всяком случае, я выбрал такой метод общения.

Крейг тяжело вздыхает. Я уже так давно разочаровываю его, что, казалось бы, ему пора смириться и принять меня таким, как есть. Но он ведь учитель. Возможно, я смог бы исправиться, если бы сильно захотел. Он считает, что мне следует прикладывать больше усилий. Нельзя сказать, что я законченный бабник, хотя я действительно люблю женщин. Но я думаю и о других вещах и могу поддерживать разговор на разные темы. Просто мы приняли на себя такие роли. Когда мы вместе, Крейг — правильный человек, а я — шутник, лихой парень. Он оставался девственником до двадцати одного года. Двадцать один год! Черт побери, вы можете в такое поверить? А мы ходили в такие школы, где девчонки могли переспать с тобой за пакетик чипсов. Однако Крейг никогда не видел для себя такой возможности, даже когда настоятельная потребность громко стучала в дверь.

— Давайте, сэр, надевайте свой пиджак. В пабах уже подают пиво. А у нас есть определенные обязательства.

Я предоставил Крейгу возможность отвести меня на местный «водопой», который оказался захудалым пабом, недостаточно старым, чтобы обрести очарование древности, и недостаточно новым, чтобы быть ультрамодным. Но все в порядке, я ничего не имею против. Я и не ожидал, что он выберет один из миллиона первоклассных баров Ноттинг-Хилла, если даже таковой окажется по соседству. Это у меня есть нюх на подобные заведения, а Крейгу все это безразлично, возможно, он даже испытывает ко всему подобному отвращение. Но в этом баре подают пиво, значит, он выполняет свое назначение. Обычно, когда мы встречаемся, Крейг приезжает в центр, и я выбираю место встречи. Это удобно, потому что я заканчиваю работу значительно позже, чем он (я сплевываю при мысли о его каникулах, а он, наверное, сплевывает, когда думает о моем конверте с заработной платой), к тому же наш общий друг, третья сторона нашего триумвирата, Том, работает в Уоппинге, так что имеет смысл встречаться в центре. Но сегодня Том не приедет, хотя мы встречаемся именно из-за него.

— Не могу понять, как Том решился на подобное, — замечаю я, устремив пристальный взгляд на свою кружку нива и мрачно качая головой.

— Но он встречается с Джен уже лет пять, они живут вместе, у них общая квартира. Ты не можешь утверждать, будто это полнейшая неожиданность, — убеждает меня Крейг. Он пьет кофе, заявив, что еще слишком рано для алкоголя.

— Знаю, приятель, но жениться? Это уж слишком.

— Ты тоже женился.

— Верно, и ему определенно следовало бы поучиться на моих ошибках. Не стоило взваливать на себя подобные обязательства — это такое ярмо. У Джен красивые ножки и все такое прочее, но жениться на ней! Не вижу смысла в том, чтобы идти до конца.

— Я так и думал, что ты не увидишь смысла, — бросает Крейг, и мне не нравится его тон, в нем звучит сострадание. Задница! Хоть и друг, но задница. А Крейг тем временем продолжает: — В любом случае он женится на ней через десять недель, так не пора ли нам прекратить высказывать наигранное удивление и публично горевать, а обратить все внимание на организацию холостяцкой вечеринки? В конце концов, мы именно для этого и встретились.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — как только возьму еще одну кружку. На этот раз ты тоже выпьешь?

Когда я вернулся от стойки бара, Крейг уже превратил паб в некое подобие военного штаба, каким мы его видели в старых черно-белых фильмах. Он достал и развернул лист с именами приглашенных, где значились почтовые и электронные адреса и контактные телефоны (мобильные, рабочие, домашние). Он составил список предполагаемых мест, где можно провести вечеринку, и заполнил еще один лист, где предлагал план развлечений. Я обратил внимание на то, что многие предполагаемые места были вычеркнуты. Рассерженные красные буквы словно кричали: «СЛИШКОМ ПОЗДНО!» Эти слова, казалось, обрели свою собственную жизнь и громко обвиняли меня. Большие красные буквы способны вызвать панику, когда становятся все крупнее и сопровождаются все большим количеством восклицательных знаков по мере того, как ты просматриваешь лист. Понятно, почему Крейга взяли в команду.