Ирина Горюнова - Фархад и Евлалия Страница 8

В физическом плане слиться можно с кем угодно и даже породить новую жизнь, а на духовном? У каждого ведь свои тараканы в голове, свои скелеты в шкафу, комплексы… Как найти того, чьи недостатки не будут бесить и выводить из себя? И наоборот. Взять Федора, к примеру. Неплохой мужик, но с ним неуютно и одиноко, он словно большой неуклюжий пес с уродливой головой, которого нужно водить на строгом ошейнике, чтобы держать под контролем. Но ей, Лале, совершенно не хочется подобной ответственности. Ей желается, чтобы кто-то взял на себя заботу о ней, пекся, беспокоился, ухаживал… А Фархад… Но сможет ли он? Не окажется ли потом, что все это просто дешевый антураж, картонные декорации, сколоченные наспех для незамысловатого цирка шапито и тут же разобранные после представления? Нет-нет, нельзя ни в коем случае открывать мягкий ежиный живот для ласк, в руках гладящего в любой момент может оказаться скальпель, который безжалостно рассечет тонкую нежную плоть, вспорет брюхо до потрохов. А она не в силах больше позволить боли затоплять ее всю, выворачивать наизнанку, уничтожать… Иногда кажется, что до подступающего безумия не так уж далеко, оно тут, рядом, таится в подсознании, в закрытой его части, но сколько микрон отделяют эту ненадежную оболочку от сознания в целом? Инстинкт самосохранения вопит об опасности денно и нощно. Ну ладно. Допустим. И что же? Так и жить, всего боясь, без любви, радости, адреналина? Оглядываться вокруг и пестовать свой страх? Может, махнуть рукой, типа «ну и хрен с ним», и отдаться воле страстей? Зато жить, чувствовать, смеяться, плакать, летать? Лала не могла найти для себя ответа.

Она постоянно, вновь и вновь, возвращалась к этим вопросам и опять шла по кругу, как старенький пони в зоопарке, обреченный вечно катать детей по раз и навсегда заведенному пути.

Фархад бережно положил бархатную коробочку в карман пиджака. Сегодня он предложит Лале стать его женой. Он так решил, когда, поддавшись спонтанному желанию погадать, достал томик стихов Хафиза. Книга открылась на следующих строках: «Ты говоришь, что от твоей любви тебя отделяет тысяча преград. Но на самом деле вас разделяет лишь тонкий занавес – отодвинь его и иди к ней». Это пророчество, данное ему Аллахом. Пусть он и атеист, но в нем кровь персов, а значит, Хафиз помог ему принять решение. И это правильно. В последнее время Фархад стал задумываться о том, что истинный ислам не является сводом религиозных догм, а заключает в себе любовь. К человеку, миру и его красоте. Догмы придумывают люди, Коран интерпретируют люди, а они несовершенны, в отличие от Аллаха. И все-таки хорошо, что его семья, а главное, младшие сестры Фатима и Бехназ живут в Тегеране. Чистые, наивные девочки, не испорченные западным миром. Как тяжело женщине, когда на ней лежит необходимость работать, вместо того чтобы заниматься домом и детьми! Женщину нужно холить и лелеять, беречь от дурного влияния, тяжелой работы. Жизнь должна быть праздником, а трудиться и зарабатывать – природой предназначено мужчине. А насчет хиджаба… В отличие от открытых европейских нарядов он настолько сексуальнее… Представлять, что таится там, под ним, какие восхитительные изгибы женского тела – гораздо интереснее, чем видеть вываливающиеся из декольте силиконовые дыньки, жухловатые и изрядно поиспользованные другими. Фархад где-то читал статью о том, что, в отличие от европейцев, у персов практически отсутствует проблема с потенцией. Интересно, что скажет отец, когда узнает о его намерении жениться на русской? Наверное, пошутит: «Решил пойти по моим стопам?» А мать только улыбнется и скажет: «Будь счастлив, сынок». Зато девчонки точно замучают расспросами и будут требовать, чтобы он как можно скорее вез невесту в Тегеран, знакомиться. Лала даже не представляет себе, что ее ждет! Какие смотрины! Изо дня в день будет наезжать куча любопытствующих родственников… Мать будет накрывать софре[3] и сновать на кухне, пытаясь накормить всех. А потом, потом любимую можно будет провести по городу, показать, насколько он величествен и красив. Площадь Азади, Национальный музей Ирана, мечеть имама Хомейни, Сад Абад, Ниаваран, Голестан…

Лала упоминала, что интересуется зороастризмом. Можно свозить ее в Йезд – самый знаменитый центр зороастризма в Иране. Старый город так красив… А жемчужина его – комплекс Амир-Чакмак на центральной площади. Гармоничный, пропорциональный, с ажурными башнями-минаретами, устремившими свои молитвы ввысь, к богу. Во время полуденного азана[4] мелодии переливаются, сливаются, расходятся, и все это звучит так торжественно и сакрально, что хочется присоединиться к радостному восхвалению мира, славящему торжество жизни на земле. А самым главным сюрпризом для Лалы будет храм Атешкаде. Насколько Фархад помнил, зороастрийцы непрерывно поддерживают в нем огонь с 470 года… У входа – хранящий покой святилища верховный бог – Ахура Мазда. Три ряда перьев на его крыльях означают главный принцип зороастризма: «добрая мысль, доброе слово, доброе дело». На самом деле большинство положений любой религии направлены на добро, только вот человек настолько несовершенен, что постоянно грешит, нарушает заповеди, поддается искушениям. «Стоп-стоп-стоп… – остановил себя Фархад, – и что это я принялся нудеть и философствовать? Я ж и сам, гм… не непорочен. А… из-за сестер… Да… Точно надо жениться, а то, похоже, я скоро стану старым брюзгой».

Телефон завибрировал, информируя о доставленной эсэмэске. Фархад открыл сообщение и поморщился: «Милый, ты совсем меня забросил. Жду тебя сегодня в гости. Возражения не принимаются». Его бывшая любовница Света обладала завидной настойчивостью и перла через любые препятствия не хуже танка Т-10М или как минимум КамАЗа. Ее груди, словно два крупнокалиберных пулемета, оказывались нацеленными на жертву, мгновенно понимавшую: сопротивление бесполезно. Дальность прямого выстрела оказывалась достаточно большой, а исходящая энергия и ударная сила – сокрушающими. Как и пресловутый танк, имея достаточно крупные габариты, Света обладала хорошей подвижностью, поворотливостью, проходимостью и, можно сказать, пройдошистостью. Она могла проникнуть куда угодно, пройти через любые препятствия, при этом, благодаря исключительной гибкости понятий, не испытывать угрызений совести. Ее моральные основы отличала высокая степень эластичности без каких бы то ни было последствий для психики, что определяло весьма широкий диапазон жизненных принципов, придавая им сходство с каучуком. Да и сама Света была вся жестко-упругая. Когда Фархад гладил ее тело, ему казалось, что кожа девушки сама отталкивает его руку. Странные ощущения. Непонятные и не слишком приятные. Что делать? Позвонить и отказаться? Или просто проигнорировать? Ввязываться в эту историю заново означает принять ее правила игры. Проигнорировать? Возможно, Светлану это только разозлит, и она начнет преследовать его, мстить, что доставит ему излишние неудобства. Лучше всего встретиться с ней, поговорить и как-то пояснить, что он ее недостоин, не ущемляя эго каучуковой барышни. У Фархада сразу появился неприятный ватный привкус, будто его рот набили хлопком, который нужно как-то прожевать, а потом еще умудриться проглотить комковатую, плотную массу. Он, нехотя нажимая кнопки, отправил ответное сообщение: «Сегодня не могу – важная встреча. Буду завтра». Практически мгновенно пришел ответ: «До завтра, милый. Жду. Скучаю невозможно». Так он и поверил. Ага. Ладно, разруливать эту житейскую историю будем потом. Сегодня – главное для него в другом. И нечего портить себе настроение в такой день.