Джанет Дейли - Игра до победы Страница 8

– Насколько я понимаю, она в фирме всего только месяц. – Рядом с ней стояла Мэри.

– Да. – Лес быстро собирала свои вещи, думая про себя, что порой сестры бывают чересчур назойливыми. – Она новенькая в этой области, так что Эндрю знакомит ее со всем, стараясь, чтобы девушка поскорее освоилась.

– Мужчины всегда наводят нас на мысль: а лезли бы они точно так же из кожи вон, если бы она не была хорошенькой.

– Возможно, и нет.

– Эта аргентинская гнедая была названа «Лучшей лошадью для поло», – сказала Мэри, и Лес оценила тактичность сестры, сменившей тему беседы.

– Меня это не удивляет…

Сама Лес этих слов комментатора не слышала. Она глянула на кучку людей, столпившихся вокруг места награждения. Церемония уже закончилась, и все всадники разъезжались на своих блестящих от пота лошадях к местам, где стояли запасные кони. Все, кроме наездника в черном. Возле него стоял Честер Мартин с несколькими фотографами, чтобы еще раз заснять момент, когда Одра Кинкейд вручает победителю большой медный призовой кубок.

– Ты пойдешь со мной в конюшню? – спросила Лес сестру.

– Нет, я подожду их, – ответила Мэри, имея в виду мать и мужа. – Встретимся в клубном холле.

Лес собрала в большую соломенную сумку, чтобы удобнее было нести, кожаный чехол с фотокамерой, бинокль, темные очки и свою сумочку и вышла из ложи. Вокруг места награждения все еще толпились поздравляющие, фотографы и руководители клуба. На поле рабочие переворачивали вывернутые копытами куски дерна, приводя густой травяной покров в порядок. Пройдет пара часов, и трава примет прежний вид – свежий и нетронутый, словно на ней никто и никогда не играл.

2

С той минуты, когда Роб спрыгнул с седла возле своих запасных лошадей, стоящих в конце поля, он не промолвил ни слова. Триша начала уставать от угрюмого молчания брата. Она протерла губкой рот пони, а Роб тем временем распустил подпругу.

– Роб, ты прекратишь наконец вести себя так, словно у тебя на плечах держится весь мир? – Девушка подавила желание запустить в него мокрой губкой, а вместо того опустила ее в ведро с водой. – Ради всего святого, пойми, ведь это только лишь игра.

Голубая рубашка для поло, влажная от пота, прилипла к спине юноши, и там, где падавшие на плечи длинные пепельные волосы касались мокрой ткани, их кончики завивались колечками. Роб снял с лошадиной спины седло и обернулся, сердито глядя на сестру:

– А тебя кто, черт побери, спрашивает?

– Он еще разговаривает, – саркастически пробормотала Триша и встала, с вызовом уперев руки в бока. Но Роб просто прошел мимо нее, неся седло, и опустил его на траву рядом с влажной упряжью, спортивным шлемом, клюшками и хлыстом.

– Сними с коня бандаж.

– Сними сам! – Триша ненавидела, когда брат начинал говорить с ней хозяйским тоном, который она называла «кинкейдовским». – Подумаешь, какой принц нашелся.

Ни слова не говоря, Роб подошел к соловому коню и начал снимать бандаж, удерживающий во время игры конский хвост, чтобы тот случайно не помешал взмаху клюшки. Его взгляд смерил сестру от головы до ног – от скрученной налобной повязки на рыжевато-каштановых волосах, запятнанной белой майки и до выцветших джинсов, туго обтягивающих бедра, и истрепанных, запачканных конским навозом, но дорогих кожаных сапог.

– Ты выглядишь как какой-нибудь техасский навозник, – ответил он обидой на обиду.

– А ты что ожидаешь, что я буду одеваться как на бал, чтобы возиться с твоими лошадьми? – гневно вопросила Триша. – Они постоянно тычутся в меня мордами или пускают на меня слюни. Я не собираюсь портить здесь хорошие платья! И это не моя вина, что ты сегодня дал Джимми Рею выходной.

Она говорила о постоянном конюхе.

– Эй, я не просил тебя помогать мне с лошадьми. Это твоя собственная идея! – Рой ткнул в ее сторону пальцем. – Я всегда могу найти конюха.

– Ну конечно, можешь. Ведь ты же Кинкейд. Ты можешь получить все, что захочешь! – протянула Триша, издеваясь над его высокомерием.

– Я вовсе не это имел в виду, – пробормотал Роб, задохнувшись от возмущения. Он скатал клубком бандаж, который держал в руках, и бросил его на землю рядом с другим снаряжением. – Если бабушка Кинкейд увидит тебя в таком виде, ее может хватить удар.

– Ах вот как? Я не буду показываться ей на глаза, – Триша нашла простое решение.

– Но ей все равно кто-нибудь об этом расскажет. Следовало бы одеть что-нибудь получше, Триш. Тут многие тебя знают. Тебе разве безразлично, что подумают люди, когда увидят…

– Понимаю, – прервала его девушка, – когда увидят кого-либо из Кинкейдов в отрепьях. Всем, по-видимому, удобно забывать, что я не только Кинкейд, но еще и Томас. Почему ты так на этом зациклился?

– Не знаю… – Роб безнадежным жестом запустил пальцы, как гребень, в свои длинные волосы. – Должно быть, это из-за игры. Мне так хотелось завоевать этот кубок.

– Мы все хотели, чтобы ты его выиграл, – напомнила Триша.

Лицо юноши вновь вспыхнуло от гнева.

– Я и не думал, что ты сможешь меня понять, – хрипло пробормотал он.

– Почему? – Триша терпеть не могла, когда Роб пытался показать свое превосходство.

– Потому что я – Кинкейд! – воскликнул брат, словно считая, что это яростное заявление достаточно хорошо все объясняет и больше добавить к нему нечего.

– Ну и что из того? Ты не один такой на этой земле. У нас с два десятка родственников! И все они тоже Кинкейды.

Роб повернулся и привалился к горячему боку лошади, закинув руку на ее мокрую от пота спину.

– Но именно я играл сегодня, – еле слышно проговорил он.

Голос юноши прерывался от горечи. Он жестоко казнил себя за проигрыш.

У Триши мигом пропала вся злость. Меж ними постоянно случались столкновения. Чаще всего они начинались, когда она приходила в бешенство, сытая по горло разными проклятыми благородными идеями, которые брат вбивал себе в голову. Но она редко могла сердиться на него долго. Триша обошла лошадь и встала рядом с Робом, прислонясь плечом к холке солового коня и скрестив руки на груди. Ростом девушка была невелика – пять футов и пять дюймов, почти на голову ниже брата, но она никогда этого не замечала. От коня шел крепкий запах лошадиного пота – запах, который ей всегда нравился.

– Роб, кроме тебя, в команде еще три игрока. У двоих из них – гандикап в пять и шесть голов. И они тоже делали ошибки. Не ты один.

– Я должен был играть лучше, – проговорил он, ковыряя траву носком сапога.

– Роб, что ты заладил одно и то же? Ты можешь поговорить по-человечески?! – сердито воскликнула Триша.

Он наконец-то посмотрел на нее. Выражение его лица было настолько серьезным и напряженным, что Триша почти испугалась за брата.