Сюзан Саллиз - Дочери Луны Страница 8

Она никому не рассказывала о том, какой диагноз поставил ей врач. Но вскоре резкое снижение веса стало очевидным для всех и говорило само за себя. В конце лета 1958 года Тетя Мэгги умерла, как раз накануне четырнадцатилетия двойняшек.

Вскоре после смерти тети Мэгги дядя Седрик, в одночасье постаревший и сделавшийся очень болезненным, нанял экономку, которая поселилась у них с маленьким ребенком. Миссис Дженкинс неплохо готовила и чисто убирала комнаты. Но на этом кончались все ее достоинства. Прежнего дома уже не было. Здесь никто больше не смеялся, не предлагал угощения да и вообще не делал ничего хорошего.

Мэгги положила свои деньги в банк на имя девочек, они могли получить их лишь по достижении двадцати одного года. В доме теперь остро чувствовалась нехватка денег. В этом году не предвиделось никаких выездов на каникулы. Вместо этого дядя Седрик предложил им пригласить в дом пару подружек, которым можно было показать Плимут.

Сестры пригласили подругу по имени Памела. Она была одной из тех девочек, которые называли дядю Седрика «душкой». Памела была премиленькая блондинка с четко обозначившейся грудью, наличие которой позволяло ей почувствовать свое превосходство над другими девчонками.

– Я принесу счастье в этот дом! – заявила она как-то, сидя за ужином. – Ведь жизнь продолжается, и вам следовало бы учесть это еще тогда, когда ушли из жизни ваши родители. – В арсенале Памелы не было каких-то завуалированных фраз, и она откровенно называла сестер «сиротками».

Подняв стакан с водой, она сказала:

– Давайте выпьем за счастье!

Несмотря на то, что сказанные ею слова больше подходили для массового митинга, они все равно прозвучали красиво. Миранда, залпом осушив до дна стакан с водой, вдруг обернувшись назад, бросила стакан в горящий камин. Памела с восторженным криком последовала примеру подруги. С минуту подумав, слегка испуганный неожиданными действиями девчонок дядя Седрик тоже бросил стакан за каминную решетку. Мэг же поставила свой стакан обратно на стол: ведь этот сервиз принадлежал тете Мэгги. Глядя на сестру, она постаралась выдавить из себя смех. Это было, пожалуй, второй раз в жизни, когда она почувствовала разницу в их взглядах.

Дядя Седрик не участвовал в экскурсиях по Плимуту. Поэтому Памела настаивала на том, чтобы девочки посещали его каждый вечер, чтобы рассказать ему о том, как прекрасно они провели свое время.

– Мы были на том самом месте, где стоял Дрейк! Я хочу сказать, что мы находились именно на том клочке земли. Вы только представьте себе это!

Как только Памела переставала ходить по комнате, Седрик начинал заглядываться на нее. Она была такой же энергичной, как Миранда и Мускатный Орешек до смерти тети Мэгги. Подумав об этом, он залпом осушил стакан, протянув его девочке для того, чтобы она вновь наполнила его.

– Да, вы знатный пьянчужка! – восхищенно сказала она вполне дружеским тоном. – И что нам с вами делать? – Танцующей походкой она подошла к столу, чтобы взять новую бутылку вина. – Вы, погрязнув в тоскливых мыслях, проводите взаперти все дни напролет. Да-да, именно погрязнув.

Снова протанцевав по комнате, она остановилась у окна, за которым надвигались сумерки.

– Почему вы никогда не выходите с нами на прогулку?

На минуту задержавшись у дядюшкиного телескопа, она, приложив глаз к окуляру, произнесла:

– О, да отсюда абсолютно все видно!

Печальным голосом дядя Седрик заметил:

– Дорогая Памела! Мне уже почти семьдесят лет. Сейчас уже не то время, когда Мэгги жила тут и возила меня по всему городу на своей машине.

– Ну вот вы снова об этом! – воскликнула Памела, остановившись за его спиной и поглаживая пальцами его лысину. – На самом же деле вы просто жалеете сами себя!

Почувствовав, как слезы начали течь по щекам, он поспешил объяснить:

– Ты, детка, мало чего понимаешь, и надеюсь, что никогда многого и не поймешь.

С видом раскаявшейся грешницы Памела покачивала стул, на котором сидел дядя Седрик, и, держась за его клетчатую полотняную рубашку, ухитрялась гладить ему голову.

– Я вас очень хорошо понимаю. Я чувствую, что могу быть с вами совершенно искренней, дядя Седрик, так как я нахожусь в очень тесных отношениях с членами всей вашей семьи. Я могу говорить обо всем, что думаю. Я знаю, что это может прозвучать как комплимент, но мой отец говорит, что я не по годам здраво рассуждаю и поэтому могу говорить все, что думаю.

Дядя Седрик рассмеялся до слез, а Памела продолжала:

– Да-да, я действительно так думаю. – Забрав из его трясущихся пальцев стакан, она начала отпивать маленькими глотками вино. Это было очень противно, но она сумела побороть в себе отвращение. – Ну что? Видите? – спросила она, быстро поставив стакан на боковой столик. – Если я постоянно нахожу для вас какие-то слова, то почему же вы не скажете мне что-нибудь в ответ? Поведайте мне о том, что вы сейчас чувствуете. Только искренне.

Все это напоминало сцену из спектакля «Правда и отвага». Она ему грубит, а он обязан открывать ей всю свою душу. В этот момент она уселась к нему на колени.

– С некоторых пор девочки отдалились от меня, – хрипло проговорил он.

Памела понимающе закивала головой. Она уже успела заметить то, что и Мэг, и Миранда замкнулись в себе после тяжелой утраты. Но ведь им было проще: они ведь были вдвоем!

– Послушайте, дядя, я приехала сюда затем, чтобы всем здесь было хорошо. – Памела сказала эту фразу так, как будто она представляла себя, по меньшей мере, лучом света, осветившим царство вечной тьмы. – Сейчас я близко к вам. Неужели вы не видите, как я стараюсь вам угодить?

Неожиданно всхлипнув, он опустил свою голову на ее хрупкое плечо. У нее были мягкие, как у птички, кости, которые так напоминали тело Миранды. Но как бы там ни было, старик хорошо знал и то, что сестры были здоровы как лошади и намного сильнее его самого. И конечно же, сильнее бедной, дорогой Мэгги. Обвив талию Памелы руками, он держался за нее так крепко, будто боялся упасть.

Памела почувствовала свою невероятную власть. В минуту назревшей необходимости она выполняет долг перед дядей вместо Миранды и Мэг. Она успокаивает старика, которому, по-видимому, осталось не так уж долго жить. Только что она уже спасла его от этого дьявольского зелья, отпив часть жидкости из его стакана, а затем и вовсе отодвинув его. Крепко прижимая к груди его голову, она целовала его ужасную, лоснящуюся от пота лысину, думая о том, как все это невинно выглядит. А в это время правая рука дядюшки, отцепившись от ее талии, сползала все ниже и ниже.

Мэг и Миранда играли с маленьким сыном миссис Дженкинс, которая отлучилась в кино. Несмотря на страшную жару, мальчик умудрился так простудиться, что каждый раз, когда он пробовал сосать свой палец, он совершенно не мог дышать. Мэг натирала ему грудь камфорным маслом, в то время как Миранда читала вслух свою собственную детскую книжку. Обе девочки очень хорошо вошли в роль: Мэг представляла маленького Адриана отверженным сиротой, а себя и Миранду сестрами по сиротству, вынужденными прозябать в этом жестоком мире. А Миранде все происходящее напоминало сцену из спектакля «Флорентийский соловей» и мешало сосредоточить свое внимание на пациенте.