Александра Орлова - Золото для Агаты Страница 8

— Ты не исправим!

— Жаклин, — отец иногда называл маму на французский манер, как и она его. Странные привычки не менее странных людей, — она уже имеет статус…

— А ты маразм! — Не выдержала мама и вышла в коридор. — Агата, ты уже вернулась? Кушать хочешь?

— Не буду вам мешать. — Спокойно ответила я, забирая свой чемодан и поднимаясь себе в комнату.

Что за привычка спорить по поводу и без?! Они даже банальную тему типа цвета занавесок не могут пройти спокойно, вечно скандалят, а потом удивляются, в кого я такая! Наверное, в соседа! Его не видно и не слышно. Я с силой ударила кулаком по кровати. Надеюсь, моя собственная судьба будет тихой гаванью. Я усмехнулась этой мысли. Отец говорил, что мужчины будут вешаться от моего характера. Они сбегали, было дело. Но ведь у меня получалось понравиться. Я умею быть обаятельной, если хочу. Еще один плюс отцовского воспитания.

Чтобы отвлечься от трений этой странной парочки — всегда считала брак дурным: скользкий политик и честный следователь — включила комп и стала листать анатомический атлас. Зашла в группу академии, когда сосочки языка стали мелькать перед глазами, как снежинки зимой. Вот о Наумыче: «Зачетный дед, пришел на экзамен по гисте и приседал на уши преподу, пока мы списывали!». Ну, над этим грех не посмеяться! Я стала листать дальше и наткнулась на фотографию молодого Золотухина. А очки все те же… хотя, по-моему, сейчас он посолиднее выглядит. Открыла комментарии, было их много. Хм, да здесь хвалебный роман можно писать! Студенты на него молиться готовы! Я усмехнулась, не удивительно. Спрашивает строго, заставляет без перчаток ковыряться в препаратах, однако компенсирует все непревзойденным педагогическим талантом и шикарным чувством юмора. Поразили фразы типа «Мои руки еще помнят тепло холодных трупов» — студентка. И сам Иваныч: «Суй палец в ушко! Суй, говорю!». Далее шла очередная порция благодарностей и прозвище — Золото.

«За глаза называли ЗОЛОТОЙ, и это не только из-за фамилии».

Во мне вдруг зашевелилось странное желание. Если раньше я гнала его прочь, то теперь оно стало нестерпимым. Я не могу больше держаться! Я выключила комп и уселась на диван с учебником по анатомии. Заглянувший в комнату папа (он периодически нарушал целостность моего личного пространства и вламывался ко мне, хорошо, с моментами не угадывал) так и остался стоять на пороге.

— Тебя что завалили? С чего такое рвение, я тебя месяца три с книжкой не видел?

— Есть преподы-зануды, а есть — коварные искусители.

— Да? Надо бы ему от администрации премию выписать. Он заставил мою дочь учиться!

Так как ругаться в этот раз было не о чем, папа покинул мою комнату достаточно быстро. Убедившись, что он ушел, я показала двери неприличный жест. Сразу понятно, насколько у нас нежные и доверительные отношения. Впрочем, это ничуть не отвлекло меня от изучения слюнных желез. Может, я даже экзамен сдам на пять! Раскатала губу, лежит она теперь там, и топчутся по ней студенты-медики.

Воображение пустилось в пляс. Вот она я с мехами по гисте и бэхе, сдаю анатомию, и моя стипендия мгновенно увеличивается, а как подлетает авторитет, и все это я сделала сама, без папы. Энергия сама стала усиленно пробираться в мозг, рождая желание трудиться. Я сверну горы в таком настроении и пару шей, если они попадутся мне на пути и не захотят убежать с криками «не давите нас!». В общем, не хочу лениться, хочу учиться!

Глава 4. Академские будни

Желание учиться как-то само собой перетекло во вполне позитивный настрой, и я занялась поисками подарка отцу на день защитника отечества. Не знаю, что уж он там защищает, разве свои интересы от избирателей. Именно так, я не оговорилась! Не люблю политику, не понимаю ее. Когда в первом семестре историю России читал у нас Лопатин, отец с удовольствием посещал его лекции. Может, хотел ознакомиться с теорией террора поглубже, а может, пытался понять, как его получше скрыть. Не знаю, я старалась не замечать его.

Поиски продвигались тяжело. В итоге я решила купить ему новый кожаный бумажник. Будет складывать в него редкую наличность. В основном, состояние он хранил в банках. У меня для расчетов была его карта, я могла пользоваться ей в любом случае, что я, собственно говоря, и не делала. Только подарки ему с нее покупала. И клянчила деньги у мамы, когда становилось совсем невмоготу.

Я уже третий час бродила по торговому центру, мозг плавился, я купила себе шоколадку и жадно восстанавливала утерянные нейромедиаторы. Телефон зазвонил где-то на дне сумки, я с трудом извлекла его оттуда. Звонила моя школьная подруга — Алла. Я не всегда понимала ее логику, честно сказать, я даже не всегда видела в ее поступках логику. Но она всегда была готова мне посочувствовать и параллельно посмеяться над моими проблемами. Алла просила встретиться. Через полчаса она уже обнимала меня с дикой радостью ребенка, которому мама купила мороженое. Последний закидон Аллочки заставил меня хохотать до сведения диафрагмы. Она неделю убила на соблазнение своего однокурсника, а когда тот понял, чего от него хотят, Алла обиделась. На мое предположение, что если бы он не захотел играть по ее правилам, она бы все равно обиделась, Алла горячо заверила, что так бы оно и было. И где здесь может быть логика?!

Передо мной стояла высокая девушка со светлыми волосами и щечками, блестящими губами и светящимися серо-синими глазами. Она была одета в черную куртку и белую шапку с пампушкой. На мне была похожая только серо-розовая. Алла мгновенно потрепала меня за помпон. И так каждый раз!

Мы вышли на улицу, собирая на мех пуховиков снежинки, и пошли по проспекту. Алла рассказывала, какой вредный у нее кавалер.

— Это который из? — Уточнила я.

— Это Владимир. — Вполне серьезно ответила она, я не смогла не улыбнуться.

— А Леопольда или Иннокентия нет?

— Нет! — Я получила оплеуху и прыснула. — В общем, я пригласила его к себе, там сюси-муси, все понятно, предков нет! А знаешь, что он сказал?

— Что он сейчас придет и ты обиделась?

— Что он устал!

Алла детально стала расписывать свои эмоции и гнев на некого Владимира. Я ее кавалеров не считала.

— А у тебя как на личном фронте?

— Ты прекрасно знаешь: я свободна.

— Давай завалимся в клуб, найдем тебе какого-нибудь дяденьку! На мальчика ведь ты не согласишься!

Алла говорила о дяденьке, потому что объекты моих симпатий и воздыханий были не младше двадцати пяти-тридцати лет. И мне вполне удавалось играть взрослую интеллигентную дамочку, скажем, врача-интерна. Знания позволяли. Как они реагировали, узнавая, сколько мне на самом деле лет! Особенно эффектно это было в шестнадцать. Мало кто из них знает, что уголовная ответственная предусмотрена только за связь с лицом до шестнадцати лет.