Когда гаснут звезды (ЛП) - Ааронс Кэрри Страница 9

― Хочешь сыграть в «рыбалку»? ― Райан передвигает колоду карт, которую его мама положила на стол между нами.

― Ты собираешься позволить мне выиграть? Потому что если да, то я не уверен, что хочу играть, ― поддразниваю его.

Он хихикает.

― Да, конечно, я собираюсь надрать тебе задницу!

Я подмигиваю ему.

― Я надеялся, что ты это скажешь.

Мы разыгрываем пару партий, Райан время от времени морщится и вынужден делать паузу, потому что его тошнит. Примерно через час после того, как мы с ним посидели, в дверь входит Деми. И резко останавливается, когда видит меня.

― О, я не знала... Я не знала, что ты будешь здесь... Я могу вернуться...

Она потеряла голову, увидев меня здесь, в этом я уверен. Это печалит меня, но и одновременно забавляет. Деми понятия не имеет, как вести себя с придурком, который ушел, даже не попрощавшись. Но она взволнована, а это значит, что все еще что-то чувствует ко мне. Даже если это глубокая ненависть.

Первым делом всегда вспоминаю ее волосы, ниспадающие по спине длинными золотисто-каштановыми волнами. И раньше она пахла сахарным печеньем. Деми одета в джинсы и простую рубашку с длинным рукавом. Несмотря на то, что она выглядит как горячая библиотекарша в этой деловой одежде, в которой я видел ее уже дважды, я ловлю себя на том, что в таком виде она нравится мне еще больше. Эта версия Деми более доступна, чем та грозная личность, которую она сейчас воплощает в качестве генерального директора «Желание на звезду».

Да, я изучил ее до и после работы с ней. Ее компания является одним из самых успешных предприятий во всем Шарлотт и второй по успешности некоммерческой организацией, которая помогает исполнять желания больных детей. Деми сама построила ее, и она ни от кого не принимает дерьма, сохраняя при этом веселый нрав. Серьезно, эта фраза была написана о ней в одной из статей.

― Эй, Деми! Хочешь поиграть с нами в рыбалку? ― К счастью, семилетний мальчик, сидящий рядом со мной, не понимает эмоций, проносящихся между ней и мной.

Это заставляет ее оторваться от смертельного взгляда, которым она сейчас одаривает меня.

― Конечно!

Во время лечения Райана мы втроем играем в карты, и Деми учит Райана играть в покер. В конце концов, он обыгрывает нас обоих. Забавно, я понятия не имел, что она так хорошо умеет играть.

С другой стороны, сейчас я действительно ничего о ней не знаю.

Райан после этого засыпает, и медсестры говорят нам, чтобы мы дали ему отдохнуть. Мы выходим в больничный коридор, неловко ступая бок о бок.

― Ну, пока, ― говорит Деми в то же время, когда я спрашиваю:

― Не хочешь поужинать?

На ее лице отражается шок от того, что я предлагаю поужинать вместе.

― Зачем нам ужинать вместе? ― Злоба в ее тоне заставила меня сделать шаг назад.

Я протягиваю руку.

― Послушай, Деми, знаю, каким мудаком я был тогда. И мне действительно жаль, что так получилось. Я думал о том, чтобы позвонить тебе сотню раз за последнее десятилетие, чтобы извиниться.

― Какой сюрприз, что ты этого не сделал. ― Сарказм сочится с ее языка.

Черт. Я понимаю, что сделал кое-что плохое с этой девушкой. Но не думал, что она все еще будет ненавидеть меня за это. Не то чтобы я мог ее винить.

― Знаю, ты мне не поверишь, но я изменился. Жизнь не была так добра ко мне, как тогда, когда мы учились в колледже.

Деми смотрит в сторону, скрестив руки на груди.

― Говорит профессиональный футболист, который зарабатывает миллионы в год.

― Деньгами счастья не купишь, в этом я уверен, ― бормочу я.

Это заставляет ее взгляд вернуться ко мне, эти большие карие глаза исследуют мою душу.

― Поужинай со мной. Позволь мне возместить тебе хотя бы малую часть того, что я сделал. ― Сейчас прекрасно понимаю, что умоляю. Наблюдаю, как Деми внутренне борется с собой, но, в конце концов, вздыхает.

― Хорошо. Но я выбираю место.

***

Деми выбирает итальянское бистро в стиле фьюжн с разливным пивом из Сицилии и пиццей на лепешках, которая пахнет, как рай.

Ужин... в лучшем случае неловкий. В основном вопросы приходится задавать мне, а Деми отвечает односложно. Временами возникают такие болезненные молчаливые промежутки, что я съеживаюсь и запихиваю в рот слишком много хлеба. После употребления такого количества углеводов буду неделю расплачиваться кардио-тренировками.

Приносят наш десерт, кусок пирога для меня и капучино для нее. Никогда не мог сказать «нет» южным десертам, таким образов побаловав себя. Я все равно уже стар и слит, если послушать репортеров.

― Ты никогда не говорила мне, почему ты делаешь то, что делаешь. ― Стараюсь держаться нейтральной темы, проявлять интерес.

Потому что тогда я может и был придурком, но сейчас мне очень интересно узнать ее получше.

Деми рассматривает меня, и я волнуюсь, что она просто промолчит в ответ. Но затем произносит самые вдохновляющие слова, которые я когда-либо слышал:

― Я думаю о каждом из этих детей, как о драгоценной звезде. Жизнь на земле может быть короткой, но их время, проведенное в огромной, большой мистической вселенной, еще далеко от завершения. Возможно, они уже догорают для нас, возможно, скоро мы не сможем увидеть их сияние, но они всегда будут светить, глядя на нас, когда оживает ночное небо.

И вот тогда я понимаю, какой же я гребаный дурак. И был им на протяжении восьми лет. Потому что так и не смог по-настоящему узнать Деми, а эта женщина явно гораздо большее, чем я могу себе представить.

Я чертов идиот, и сожаление, и ненависть к себе бьют меня под дых. Как можно быть настолько слепым, чтобы смотреть сквозь пальцы на женщину, которая так смотрит на смерть? Которая охотно знакомится с невинными детьми, борющимися с самыми ужасными болезнями. Большинство людей бросили бы на них сочувственный взгляд и пошли бы дальше, не в силах справиться с огромной печалью, которую таит в себе жизнь этих детей. Но Деми... она сидит с ними на процедурах еще долгое время после исполнения их желаний. У меня такое чувство, что она постоянно проверяет свои прошлые семьи, а также знакомится с новыми, чтобы воплотить мечты детей в реальность.

И то, как она описывает смерть... я надеюсь, что мои родители пережили это таким образом, как только что рассказала Деми.

― Это... это прекрасно. ― Мне приходится сдерживать эмоции.

Деми настороженно смотрит на меня, как будто ждет, что я начну насмехаться над ней. Но это не так. Мы не виделись восемь лет, и есть вероятность, что она понятия не имеет о смерти моих родителей, в то время как я получил известие об их гибели, когда был знаменит. Честно говоря, я никогда не открывался настолько, чтобы рассказать ей о них. Был слишком занят тем, что звонил ей в три часа ночи, чтобы быстро потрахаться.

― Мне жаль, что мы так и не поговорили тогда. Я был идиотом, и мне следовало относиться к тебе лучше. Мы действительно могли бы узнать друг друга получше.

Удивляюсь, когда Деми хмыкает, но, когда встречаюсь с ней взглядом, вижу в ней лишь горечь и сталь.

― Я знала тебя, Пакстон. Твой день рождения одиннадцатого марта, ты вырос в Род-Айленде и играл во все виды спорта под солнцем, прежде чем заняться футболом. Думаю, у тебя есть один брат, хотя ты никогда особо не говорил о своей семье. Ты предпочитаешь Sam Adams любому другому пиву, можешь выбить дурь из любого на конкурсе караоке и на самом деле неплохо разбираешься в математике, хотя никогда бы не признался в этом своим приятелям в те времена. Ты стирал простыни только в «Тайд», не знаю почему, но это было единственное моющее средство в твоем шкафу. Ты любишь зубную пасту Crest и ненавидишь одеколон, если только он не настолько слабый, что ты едва чувствуешь его запах. Я знала тебя; я брала любую информацию, которую ты готов был раскрыть, и хранила ее на случай, если однажды ты решишь захотеть меня по-настоящему. И тогда смогла бы делать для тебя все те вещи, которые делают подружки для своих парней.