Рей и Рита. Прости меня, моя любовь - Татьяна Никандрова Страница 9

– Да, в отношениях. Вроде как.

Огонек в Ритиных глазах тотчас гаснет, словно свеча, которую задули. Взгляд тяжелеет, а с губ срывает короткий вздох.

Опять. Опять я сделал ей больно. Да что ж я за скотина такая?!

– Это она, да? – хрипло уточняет Веснушка и, получив в ответ мой понурый кивок, добавляет. – Возьми трубку.

– Рит, она для меня ничего не значит! Мы…

– Возьми трубку, – негромко повторяет Рита, и опять в ее голосе я слышу железо. Холодное, тугое, несгибаемое.

Нет, она не шутит. И выбора у меня нет.

С тяжелым сердцем достаю мобильник и принимаю уже который по счету вызов:

– Да.

– Рей, сладкий, почему до тебя не дозвониться? – громко голосит Дашка, а я с ужасом понимаю, что Рита слышит каждое ее слово.

– Слушай, я сейчас занят и…

– Ты видел мое сообщение или нет?! – как-то чересчур возбужденно перебивает меня она.

– Нет, – глухо отзываюсь я. – Даш, я потом тебе перезвоню.

– Рей, я беременна!

Тук-тук, тук-тук, тук-тук – в голове нет ни единой мысли, только глухое сердцебиение. Смысл Дашкиных слов доходит до меня мучительно медленно, а когда все же достигает сознания, земля уходит из-под ног.

Похолодевшими пальцами сжимаю трубку и сипло уточняю:

– Т-ты уверена?

– Конечно, уверена! Уже пять тестов использовала – все положительные, – в голосе девушки слышится смех, а мне горько, хоть плачь.

И черт с ней, с беременностью, которая меня совсем не радует. Плевать на Дашку, которую я не люблю. Душа болит о Рите, которая от услышанного вся как-то сжимается и невольно отодвигается от меня подальше. Она выглядит такой жалкой, такой растерянной… Так суетливо поднимает лямки платья, так судорожно поправляет подол…

Смотрю на нее, и сердце кровью обливается. И тоскливо мне, и скорбно, но сделать ничего не могу. Знал бы, что хочет сказать мне Дашка, ни за что бы трубку не поднимал. Но время назад не отмотаешь, былое не вернешь.

– Ау, Рей? Ты что, в обморок свалился? – насмешливо интересуется Дашка в ответ на мое затянувшееся молчание.

– Я перезвоню, – говорю я единственное, на что способен, и сбрасываю вызов.

Я понимаю, что веду себя как мудак, но по-другому просто не могу. Мне не то что разговаривать с Дашкой, думать о ней неприятно. Хоть я и осознаю, что она вовсе не виновата в том, что своим признанием только вонзила нож в сердце моей мечты.

Рита по-прежнему сидит на полу, но на меня больше не смотрит. Плечи ссутулены, лицо будто окаменело, взгляд в никуда, пустой и потерянный.

– Рит, позволь мне все объяснить, – начинаю я, потирая веки, но она меня перебивает.

– Денис, я такая глупая…

– Ты не глупая, – возражаю я, с болью наблюдая за тем, как она заламывает тонкие пальцы.

– Нет, глупая. Глупая и жалкая. Думала, что люди меняются. Делают выводы. Учатся на ошибках.

– Я изменился, клянусь, – отвечаю я, понимая, что это камень в мой огород.

– И как же?! – она повышает голос, и ее огромные синие глаза, наполненные влагой, обращаются ко мне. – Ты все такой же как был! Такой же эгоистичный, жестокий и лживый!

Она замолкает, смаргивает слезинку и безжизненно добавляет:

– Разница лишь в том, что раньше ты изменял мне, а теперь изменяешь со мной.

Глава 9

Рита

Я так долго убегала от своих чувств, так старательно прятала их внутри, что в какой-то момент даже сама поверила, что излечилась. Что больше не болею Денисом, что переросла наши несложившиеся отношения, что поборола в себе эту зависимость.

Но стоило нашим губам соединиться, стоило его горячим пальцам скользнуть мне под одежду, как я поняла, что ошибалась. Он меня поцеловал, и все то давнее, больное и тягучее, и новое, волнительное и жаркое, – нахлынуло разом. Окутало полумраком душу, затуманило разом, охватило каждую клеточку тела.

Нет, была б моя, я бы, конечно, ни за что не позволила Денису вытворять со мной все это, не принимала бы его исступленные горячие ласки, не отвечала бы на них. Но воли не было. Она утонула в океане его глаз, исчезла, потерялась.

И вот я, словно голодный зверь, опять цепляюсь за его плечи, опять выдыхаю его имя, опять таю в его руках. И все то, что, как я думала, давно похоронено, взвивается во мне с такой неуправляемой силой, что сердце вот-вот разорвется в клочья.

А он шепчет, что любит. Шепчет, что скучал. Ну как тут устоять? Как воспротивится тому, что идет из самой глубины?

И все, происходящее между нами, так прекрасно, так сладостно и… Так обманчиво.

Но я понимаю это не сразу, а когда у него начинает надрываться мобильный телефон. Ну кто может так названивать среди ночи? Конечно, женщина. Тут без сомнений.

Но оказывается, что это не просто женщина, которая считает Дениса своим, как когда-то считала я. Это беременная от него женщина.

Господи… Денис станет отцом! У него будет ребенок! Он будет его купать, качать, смешить, целовать, любить… Будет покупать ему крошечные вещички, наряжать в забавные костюмчики и целовать в пухлые розовые щечки. Его малыш будет делать первые шаги, говорить первые слова, называть его папой. Ребенок – это целая Вселенная, другой мир, безграничное счастье и… Это не мой ребенок. Это ребенок другой женщины. Той самой, которая сейчас звонила Денису и так нуждалась в нем.

Смогу ли я когда-нибудь встать между людьми, которые ждут общего малыша? Нет. Никогда. И ни за что. Я сама выросла без родителей. Знаю, что это такое. И быть женщиной, ломающие семьи, не хочу. Не желаю быть той дрянью, которая спит с чужим мужчиной, зная, что где-то там его ждет другая.

В тот момент, когда я услышала голос этой Даши в трубке, когда уловила суть ее слов, меня как гранитной плитой придавило. Так больно сделалось, так горестно. Закричать захотелось, зареветь, чтобы вытолкнуть из себя эту адскую муку, чтоб избавиться от ощущения собственной ничтожности, которое с ног до головы окатило.

Эх, дура я, дура. Время идет, а я не умнею. Ведь не даром говорят, что предавший однажды предаст не единожды.

А я-то надеялась, что Денис изменился. Что осознал многое, многое понял. А на деле выходит, что люди не меняются. В мелочах, может, только или внешне. Но нутро не изменить.

Жизнь в очередной раз наказывает меня за мою наивность и излишнюю доверчивость. Нет, не просто наказывает… Она топчется на мне грязными сапогами. Будто мало мне шрамов на