Бывшие. Я тебя верну! - Оливия Лейк Страница 9

– Кто у нас мама? – в палату вошел молодой мужчина с папкой в руках.

– Здравствуйте, – поцеловала Еву в лоб и поднялась, – я мама. Наталья Александровна Демьянова. Что с ней?

– Ямпольский. Детский отоларинголог, – он не смотрел на меня, только бумаги изучал. – Анализы пришли. Плохие, – поднял глаза.

– Все было хорошо с утра… – начала оправдываться. Сегодня я почувствовала себя плохой женой (ведь хорошим не изменяют. Наверное.), не хочу стать еще и ужасной матерью.

– У детей это быстро начинается. У девочки рыхлое горло. Скажите, болеет часто: простуда, ангина, отиты?

– Бывает, – проговорила я. – Но обычно быстро проходит. Мы никогда в больнице и не лежали.

– У девочки фолликулярная ангина. Можно обойтись консервативным лечением, но чтобы предотвратить череду болезней, нужно удалить миндалины. Готовы?

Я повернулась, на дочь посмотрела: мама пыталась развлечь ее, но она тихо плакала и горлышко чесала. Какие у меня варианты? Я согласно кивнула. Еву начали готовить к процедуре.

Я привычно телефон достала: Роме позвонить хотела, рассказать, ощутить поддержку, но… Я ведь только сейчас осознала, что во всех «командировках» муж был недоступен для меня. Постоянно занят, обмен в основном сообщениями, а звонки только ночью. Интересно, он эту женщину в ванной закрывал, чтобы не мелькала на заднем фоне? Или она смеялась в ладонь, слушая наши нежности? Мне стало физически плохо, от возможности стать третьей в их играх. Мы же не только болтали с Ромой, онлайн-интим познавали на полную, а вдруг она в это время ему… Я достала из кармана мобильный – снова звонил! Я дождалась, когда вызов прервется и выключила телефон. Не хочу ни видеть его, ни слышать. Это выше моих сил. Возможно, позже поговорим. Когда я точно буду знать, на какую свалку выбрасывать наш брак. Хотя, наверное, я просто оттягивала момент, когда наш общий мир обрушится. Пока рухнул только мой.

Операция прошла быстро и хорошо. Ева спала. После общей анестезии слабость еще сутки сохранится. Я по аппендициту помнила, насколько это паршивое чувство. Бедная моя малышечка. Я обнимала ее во сне, боль ее забрать хотела, глаз сомкнуть не могла. Так сердце ныло за нее. Вроде пустяковая манипуляция, таких сотни каждый день делали, но это же родной ребенок. У меня душа разрывалась.

Сейчас я ненавидела мужа так сильно… Даже не подозревала, что способна на это. Я не сообщила ему о болезни Евы. Рациональная часть меня пыталась пикнуть, что это и его дочь. Рома должен знать, что с ней. Но этот кусочек моей сущности не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, что Роману Андреевичу Демьянову есть дело до нас. Хороший муж. Замечательный отец. Ненасытный любовник. Это все маски? Какой Рома настоящий? Знаю ли я вообще его? Он оказался способным на предательство и ложь. Что еще?

Меня тряхнуло от одного воспоминания о том мерзком поцелуе. Мальчике. Женщине. Я должна всю себя дочке отдавать, поддерживать спокойствием и уверенностью, что все будет отлично, а меня корежило от осознания, что ничего не будет хорошо. Больше нет!

Главное, я не понимала, когда это произошло? Почему мой брак оказался мыльным пузырем? Сколько Рома с этой женщиной? Судя по возрасту мальчика давно. Ему лет шесть-семь. Мы женаты всего шесть?! Значит, он был у него до брака. Возможно, даже до нашего знакомства. Но зачем же женился? К чему мечты о сыне, если давно имел его? Сколько вообще Рома живет так? На два дома.

Муж всегда летал на встречи и в командировки отправлялся. До рождения Евы и я с ним моталась иногда. Он расстаться со мной не мог… От этого сейчас еще горше. Последние полгода или чуть больше Рома зачастил с разъездами. К ним, значит, наведываться почаще стал. Жил, ел, пил, вниманием одаривал, спал с этой женщиной… А потом ко мне возвращался и делал все то же самое. Занимался любовью с ней, а потом ко мне в постель ложился. Теми же губами целовал нашу дочь. Крепко обнимал того мальчика, а потом держался за мои ладони и так искренне шептал, что любит больше жизни. Что мы его семья. Его жизнь. Боже, от осознания его двуличности даже дышать было больно.

И все вроде бы понятно, но у меня оставалось много вопросов, и мазохистская часть меня очень хотела получить ответы, хотя я совсем не уверена, что смогу выдержать эту правду. Я всегда считала себя сильной, а сейчас сыпалась, как саманная крошка с усталых стен казавшегося крепким дома.

Под утро я все же уснула. Хорошо, что нас оставили в стационаре, сказали дня на четыре. Я была только за. Впервые мне вообще не хотелось домой.

Вечером позвонила Артему, брату мужа. Мы учились вместе и были хорошими друзьями. Я хотела поговорить с ним. Понять кое-что. Узнать, кто еще мне врал.

– Твой любимый, – он вручил мне большой стакан капучино, – с корицей.

– Спасибо, – задумчиво улыбнулась, рассматривая Артема. И вспоминая…

Я была не настолько далеко, чтобы не увидеть внешнего сходства мужа и того мальчика. Возможно, проходя мимо в другой, счастливой жизни, не заметила бы, а сейчас это било наотмашь. Ева в меня была, только глаза папины – серые. А мальчик похож. Вероятно, поэтому Рома так гордо прижимал его к себе: пацан, сын, копия! Рома и Артем тоже похожи, стопроцентные братья. Старший и младший. Они очень близки. Интересно, брата мой муж оповестил, что у него есть племянник? Если да, то как Артем так спокойно в глаза мне смотреть мог? Ведь мы тоже близкие, друзья! Когда-то даже говорил, что влюблен…

– Ты как? Выглядишь усталой.

– Хреново мне, – выдала, горько хмыкнув.

– Наташ, мне тоже гланды вырезали, – он демонстративно открыл рот, – и ничего. Ева ребенок, завтра и не вспомнит. А Ромыч где?

– В командировке. Ты не знал? – обронила тихо.

– Знал, – его голос едва заметно дрогнул, – но ведь Ева в больнице…

– Я не звонила ему. Не стала отвлекать от встречи с семьей.

Артем метнул в меня настороженный, немного изумленный взгляд. Попался!

– Семьей? – хрипло переспросил.

– Ты знал, да? Знал и мне не сказал!

– Наташа… – попытался коснуться меня, но я дернула плечом.

– Знал, что твой брат изменяет мне. Что прижил сына на стороне.