Праздничный поединок (ЛП) - Мур Марен Страница 9

Я держу их в ладонях, сжимаю и сдвигаю, а большим пальцем провожу по твердому камешку ее соска.

― Мы… не должны. ― Она едва успевает произнести эти слова, как я провожу языком по краю кружева. ― Мы… ― Даже протестуя, она гладит мой член.

Отстранившись, я смотрю на нее. ― Как насчет того, чтобы побеспокоиться о том, что нам не следует делать, позже? Очевидно, что нас тянет друг к другу, и нам хорошо вместе. Мы взрослые люди, Эмма.

У нее перехватывает дыхание, когда я произношу ее имя вместо многочисленных прозвищ, которые я использую только для того, чтобы досадить ей.

― Одна ночь. Это все, чего я хочу.

Она моргает в ответ, в ее взгляде мелькает нерешительность, но в конце концов она кивает.

― Одна ночь. И мы больше никогда не будем говорить об этом. Мы сделаем вид, что этого никогда не было.

Звучит так, будто она пытается убедить себя, но я лишь пожимаю плечами, мои губы изгибаются.

― Конечно, Снежинка. Мы можем вернуться к тому, что ненавидим друг друга… завтра.

Кивнув еще раз, она слегка откидывается назад, опуская свитер, но я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

― Не прячься от меня. ― Наклонившись вперед, я смыкаю губы вокруг тугой вершинки, скрытой под бледно-розовым кружевом. Этот цвет дополняет ее бледную, кремовую кожу, и мне хочется оставить на ней следы, присвоить ее. Маленькое напоминание о том, что после сегодняшней ночи никто не сможет заставить ее почувствовать то, что дал ей я, даже если она захочет снова возненавидеть меня, когда эта ночь закончится.

― Не командуй мной… ― Я прижимаюсь губами к ее губам, заставляя ее замолчать, наши языки сталкиваются в испепеляющем поцелуе, который стирает все нахальство с ее маленького грубого рта.

Черт, я хочу отшлепать ее, оставить следы на ее восхитительной попке. Мои руки опускаются вниз, чтобы сжать ее, когда я легко поднимаю ее и иду к плюшевому ковру перед потрескивающим камином. Достаточно близко, чтобы чувствовать тепло, но достаточно далеко, чтобы не чувствовать дискомфорта.

Ее светлые волосы разметались по плечам, губы покраснели и припухли от наших поцелуев, а на щеках появился восхитительный розовый румянец.

Она чертовски красива.

Я не даю ей ни секунды на раздумья или сомнения. Я просто раздвигаю ее бедра и оказываюсь между ними, дергаю за свитер, пока он не оказывается на ее голове и не отбрасывается в сторону.

Наклонившись вперед, я нежно прижимаюсь губами к изгибу ее декольте, в то время как ее пальцы вплетаются в волосы на моем затылке, прижимая меня к ее груди, и с ее губ срывается стон желания.

Звук, который я запомнил и планирую слышать сегодня снова и снова.

Мои пальцы проникают под кружевные чашечки, оттягивая одну из них вниз и открывая нежно-розовый сосок, который лишь на тон темнее ее губ. Я подношу к нему губы, провожу зубами по вершине, затем всасываю его в рот и отпускаю с хлопком.

― Джексон…, ― стонет она, притягивая мою голову назад, когда я приподнимаюсь, и мои глаза блуждают по ее груди. ― Пожалуйста.

Никогда в жизни я не думал, что Эмма Уортингтон будет умолять меня о чем-либо, не говоря уже о том, чтобы быть подо мной.

Я просовываю руку под нее и расстегиваю лифчик, бретельки свободно спадают по рукам, когда я снимаю его, оставляя ее обнаженной до пояса.

На секунду я застываю от этого зрелища.

Она распростерлась передо мной, светлые волосы разметались вокруг нее, как ореол, сияющий от пламени камина, бледно-розовые соски затвердели, превратившись в маленькие тугие пики, которые так и просятся, чтобы их пососали и покусали. Она жаждет моего члена. Моего языка на ней.

В жизни есть лишь несколько вещей, которые, по моему мнению, могут поставить меня на колени, и я без сомнения знаю, что это одна из них.

Эмма Уортингтон ― одна из них.

Ее руки тянутся ко мне, торопя меня, и я качаю головой.

― Если у меня с тобой будет только одна ночь, Эмма, то я использую каждую чертову секунду, ― говорю я, проводя языком по ее соску. ― Не торопи меня. Дай мне полюбоваться тобой. ― Мой голос хриплый от желания, и я не упускаю из виду, как она извивается подо мной, когда я говорю.

Мой язык проникает в ложбинку на груди, спускается все ниже и ниже к пупку, где я погружаю его внутрь и провожу по коже над поясом.

Я быстро расстегиваю пуговицу на ее брюках и, когда она спускает их с бедер, отбрасываю в сторону, оставляя на ней только бледно-розовое кружево с влажным пятном спереди.

Черт, я хочу попробовать ее на вкус. Я хочу, чтобы она кончала на мое лицо, пока я не вымокну в ней.

Я провожу языком по кружеву, и она задыхается, когда я срываю его с ее тела одним грубым движением.

― Джексон! ― бормочет она, задыхаясь. ― Они были дорогие.

― Плевать. Возьми мою карточку и купи тысячу гребаных пар, ― хмыкаю я в ответ, мой взгляд переключается на ее голую киску в нескольких дюймах от моего лица. Она вся мокрая, и я чувствую запах ее возбуждения.

В тусклом свете камина она блестит, когда я пальцами раздвигаю ее пошире, и мои глаза блуждают по ее идеальной киске.

― Проклятье, ― бормочу я, не в силах остановить себя от того, чтобы распластать язык и провести им по ее влажной коже. Я опускаю руки вниз и нащупываю свой член, который сейчас невероятно тверд и сочится от одного только ее вкуса.

Ее руки летят к моим волосам, перебирая пряди, и с ее губ срывается тихий крик.

Она такая сладкая на вкус, что мне хочется остаться здесь до конца ночи, вылизывать ее клитор, трахать ее языком, пока она не насытится и не обессилит от оргазмов. Но у меня всего одна ночь, и я должен использовать свое время с умом.

Я ласкаю ее клитор, провожу языком по нему раз, другой, а потом еще раз, прежде чем втянуть его в рот. Сильно.

Ее спина выгибается, и она упирается бедрами в мой рот, когда я ввожу в нее палец, загибая его, чтобы попасть в то место, которое заставит ее извиваться. Она тугая и горячая, сжимается вокруг моих пальцев, когда я трахаю ее.

Звук того, как я ем ее киску, как изголодавшийся мужчина, в сочетании с хлюпающими звуками ее киски, принимающей мои пальцы, заполняет комнату. Это грязно и безумно, но, блядь, именно так я сейчас к ней и отношусь.

Это именно то, что нужно.

― О Боже, Джексон…, ― задыхается она, и мой член пульсирует от того, как чертовски приятно слышать мое имя на ее губах. Когда она произносит мое имя с удовольствием, а не с враждебностью.

Я хочу слышать его снова и снова, блядь, чтобы оно эхом отражалось от стен моего дома, пока я вгоняю в нее свой член и вытрахиваю из нее все дерьмо.

Я еще не начал, а она уже близка, ее стенки сжимаются вокруг моих пальцев.

― Кончай, Эмма. Давай, ― приказываю я, любуясь тем, как сильно она дергает меня за волосы, когда я втягиваю ее клитор в рот, а затем ввожу в нее еще один палец, поглаживая ее точку G. ― Кончи мне на лицо, Снежинка.

Это прозвище, которое она так ненавидит, окончательно выводит ее из равновесия, а также укус в бедро, от которого ее ноги сомкнулись вокруг моей головы. Ее спина выгибается, и поток влаги заливает мой язык.

Я ласкаю ее киску, пока она извивается, оргазм накатывает на нее, заставляя все ее тело напрягаться, пока она не становится слишком чувствительной и не отталкивает меня.

В последний раз нежно прижавшись губами к ее клитору, я поднимаюсь по ее телу, заключая ее в клетку с самодовольной ухмылкой на губах. Я подношу пальцы ко рту, удерживая ее взгляд, пока обсасываю их, наслаждаясь ее вкусом.

― Твоя киска точно не ненавидит меня, Эмми, потому что ты только что кончила мне на лицо.

― Не говори больше ни слова, ― говорит она, поднимая на меня взгляд. ― Ни слова, Пирс.

Я вскидываю бровь.

― Возвращаемся к фамилиям, да?

Даже в тусклом свете камина я вижу, что ее щеки раскраснелись, а губы припухли от моих поцелуев. Ее вид после свежего оргазма почти так же сексуален, как и кремовая кожа ее бедер, которая теперь поцарапана и покраснела от моей щетины, пока я ел ее киску. Когда она практически скакала по моему лицу.