Мелодия одиноких сердец - Настя Ильина Страница 9

Женщина скрестила руки на груди, смерила дочь гневным взглядом, но поджала губы, словно боролась с самой собой в это мгновение. Напряжённую тишину нарушало лишь гулкое сердцебиение. Тася надеялась, что ей удалось достучаться до матери, до той стороны женщины, которая всё-таки любит родную дочь и плевать хотела на соседей. Но девушка ошиблась.

— Если ты высказалась, то вставай и заходи в кабинет. Больно быть не должно. Врач обещает, что всё пройдёт быстро!

Тася прикрыла лицо руками, понимая, что наступил тот самый момент, когда выбор невелик — либо идёшь против воли родителей впервые в жизни и остаёшься на улице, либо совершаешь грех, о котором всю жизнь придётся жалеть — убиваешь собственного ребёнка. Столько противоречий никогда раньше не разрывали сердце девушки. Как принять такое непростое решение? Ведь если ребёнок появился, значит, она должна позаботиться о нём. Тогда почему всё складывалось против этого? Таисия не знала, выживет ли она на улице с малышом на руках.

— Тася? — послышался приятный мужской голос, приправленный хрипотцой.

Таисия вскинула голову и обернулась в сторону говорившего. По коже прошлись покалывающие вибрации, не предвещающие ничего хорошего.

Сердце забилось ещё чаще.

На мгновение девушке подумалось, что это мог оказаться её Странник. Но откуда ему здесь быть?! Если только всё же отыскал хорошего хакера… Это маловероятно. Вряд ли мужчина провернул бы всё настолько быстро. Нет. Это не мог оказаться он.

— Егор Константинович, — Анфиса Олеговна сделала шаг вперёд, вытягивая губы в фальшивой улыбке.

Таисия без лишних слов поняла по заискиваниям матери, кто именно стоял перед ней в эту секунду.

Сабуров старший.

Отец насильника.

Девушка поджала губы, рассматривая мужчину сквозь пелену слёз. Он обладал приятной внешностью: слегка растрёпанные волосы цвета тёмного шоколада; небольшая щетина; немного искривлённая переносица, что в целом не портило его вид, а придавало брутальности; строго очерченные губы; глаза-хамелеоны — то ли серого, то ли голубого, то ли зелёного оттенка. Поймав себя на мысли, что разглядывает мужчину и ищет в его внешности сходства со Стасом, Таисия тут же отвернулась.

— Вы пришли, чтобы остановить аборт или проконтролировать, что всё прошло успешно? — не унималась Анфиса Олеговна.

— Я пришёл поговорить с Таисией. Наедине. Позволите?

Тася покосилась на мать, надеясь, что та не бросит её один на один с незнакомцем, но женщина кивнула и мельком глянула на дочь.

— Я пойду, кофе внизу возьму и вернусь.

Тася отвела взгляд, готовая сжаться в комочек и провалиться сквозь землю. Она старалась дышать ровно, чтобы не выдавать волнение. И когда Егор Константинович сделал шаг вперёд, Тася закусила щёку изнутри до появления стойкого привкуса металла во рту.

— Я пришёл сюда совсем не для того, чтобы пытаться убедить тебя сделать что-то… Я хочу знать, чего ты сама хочешь? Ты согласна на аборт или желаешь родить ребёнка? Каким бы ни было твоё решение, я поддержу его, только дай мне знать.

Тасе хотелось спросить, с чего бы вдруг ему интересоваться, ведь уже однажды откупился, даже не попытавшись узнать, как себя чувствует жертва его сына, но она растерялась. Мама не давала выбора, который предложил ей совершенно незнакомый человек.

— Хочу сохранить, ребёнок же не виноват в том, что его отец… — договорить девушка не смогла из-за кома слёз, застрявшего в горле.

Егор Константинович присел рядом.

— Тогда рожай, Таисия, а я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы ты и малыш ни в чём не нуждались.

— Мне ваши деньги не нужны. Я за Стаса замуж не выйду, — Тася сверкнула перепуганным взглядом, опасаясь, что её могут попытаться вынудить стать женой насильника. Что бы там ни писали в книгах, девушка никогда не верила, что можно полюбить пропащего человека, который так жестоко поступил с тобой. Для неё эта любовь казалась плодом больного воображения человека, никогда не испытывавшего такое.

— Я не прошу тебя выйти замуж за Стаса, да и не хочу этого. Он своё наказание получит. Я желаю помочь тебе справиться с этим горем.

— С чего вдруг? — хмыкнула Тася. — Вы почти три недели отсиживались, а теперь решили помочь мне?

Однако, взглянув на мужчину и прочитав в его взгляде боль, девушка отругала себя за то, что посмела срываться на нём. В конце концов, это первый человек, протянувший ей свою руку помощи.

— Мне пойти некуда… — честно призналась Таисия. — Мама прогонит, если решу рожать, но не выйду замуж за Стаса…

— Ты поедешь ко мне. Давай я отвезу тебя домой, чтобы собрала вещи?

Тася задумалась. Это было чертовски глупо — соглашаться на предложение незнакомого человека, сын которого надругался над тобой, но другого выхода девушка не видела. Перспектива остаться на улице в таком состоянии выглядела куда хуже.

Кивнув в знак согласия, Тася встала. Она пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. Мысленно девушка слышала, как мать кричит на неё, называет непутёвой дочерью — в который раз? — угрожает и говорит, что девушке дорога домой заказана. Вот только она настолько сильно устала от угроз, что теперь уже не имело значения, как мать отреагирует на её решение. Тася устала. Она так сильно нуждалась в поддержке родителей, но те решили поступить по-своему в столь непростой жизненный отрезок времени. И девушка понимала, что рассчитывать дальше ей придётся только на себя. Если Сабуров старший и поможет, то она не останется жить вечно под крышей его дома. Ей требовалась опора сейчас, а потом она что-нибудь придумает.

— Куда это вы? Таисия? — спросила Анфиса Олеговна.

Женщина сидела на первом этаже, закинув одну ногу на другую и попивая горячий кофе.

— Домой… — ответила Таисия глухим тоном.

— Как это домой? О чём договорились? Стас женится на ней? — вопрос был адресован Егору Константиновичу.

Слова матери не вызвали ничего кроме отвращения. Тася даже не пыталась вслушиваться, так сильно они ранили каждый раз, слетая с губ родного человека.

— Таисия не будет выходить замуж против воли. Она уезжает в мой дом и будет жить там столько, сколько потребуется. Ребёнка запишем на моё имя.

Тася посмотрела на мужчину, вмешавшегося в разговор, и чуть приоткрыла рот, желая сказать что-то против, но тут же закрыла его. В конце концов, до родов ещё девять месяцев. Она не собиралась записывать малыша на Егора Константиновича, но у неё ещё было время, чтобы донести до мужчины эту мысль.

— Да как вы смеете позорить мою девочку?

— Мама! — постаралась прервать бессмысленный спор Тася. — Я уже всё решила. Я