Марианна Кожевникова - Входи, открыто! Страница 9

Мельком взглянув на часы, Саня сообразил, что время поджимает всерьез.

— Готов? Пошли! — скомандовал он, направляясь к двери.

В машине он усадил Севу на заднее сиденье и позвонил Ляле.

— Хата свободна, — сообщил он и отключился, услышав радостное «спасибо». Честно говоря, сам он пребывал в некотором недоумении. Хорошо, что Ляля успеет встретить Иринку и привезет ребенка домой, но что им-то с Севой делать?

— И где она, твоя свободная хата? — осведомился Сева.

— Понятия не имею, — ответил Александр Павлович, всерьез задумываясь, как ему теперь быть и куда ехать.

Красавец смотрел на него с упреком и подозрением.

— Эх ты, Саня, Санек! Говорю тебе, пить меньше надо, — недовольно сказал он. — Я с тобой даже ехать боюсь. Вывалишь меня где-нибудь по дороге. Или в милицию попадем.

— Да я трезв как стеклышко! — сердито буркнул Александр Павлович.

— Ну смотри! — погрозил ему Сева пальцем. — Ты за мою жизнь ручаешься. А теперь поехали в Дом кино, Васильевская, номера не помню. У меня на просмотр приглашение на две персоны.

Сева тоже приглашает его на просмотр в Дом кино. Вот это сильно! Александр Павлович обернулся и критически оглядел своего спутника. Для взрослых сойдет! В Доме кино и не таких видали! А смешно, однако все складывается: им, оказывается, по пути.

Александр Павлович тронул машину с места.

— Ехать-то как, знаешь? Дорогу найдешь? — спросил с заднего сиденья Сева.

Александр молча кивнул и внезапно прыснул: все дороги вели в Рим, и Рим на этот раз тоже спас гусь.

Повалил снег. Красота! Ехать стало труднее, зато вокруг все похорошело. Заснеженные московские переулки казались декорациями. «Каждому свое кино, — подумал Саня, следя, как быстро шмурыгают по стеклу дворники, — мне, Севе, Ляле…» И снова беззвучно рассмеялся, почувствовав странную уверенность, что не упустит своего шанса. Доброе дело удаче не помеха.

Сева давал ему сзади указания, куда ехать, потом вместо указаний послышалось сонное посапывание. Саня оглянулся, Сева, развалясь, мирно и сладко спал. Александр Павлович весело присвистнул и лихо поменял ряд. Теперь бы не застрять на светофоре, и к началу премьеры он поспеет! Материал будет готов вовремя! А Всеволод Батькович пусть дрыхнет. Жизнь — лучший на свете режиссер!

Глава 3

Ляля вошла в квартиру и с облегчением перевела дух. Наконец-то дома! Из-за метели троллейбус тащился еле-еле. Хоть вылезай и толкай его. Ох, она бы его толкнула! Добирались чуть ли не два часа. А Сане спасибо! Что бы она без него делала?

Ляля прочитала Санину записку на двери ванной и улыбнулась: молодец, дружище! И тут не подкачал! Значит, гусь пристроен? Отлично! На сегодня с неприятностями покончено. Ура! Она крепко обняла и прижала к себе дочку.

— Рада? Соскучилась?

— Очень.

Улыбающаяся мордашка смотрела снизу вверх. Иринка обняла мать, не давая раздеться.

— Ну-ка снимай быстренько шубу, тебя твои игрушки ждут, — напомнила Ляля.

— Сейчас, сейчас, — заторопилась Иринка.

Ляля наклонилась, помогая дочери снять сапожки.

— Да я сама их снимаю, — сказала Иришка. — Мы там все сами делали, понимаешь?

— Понимаю, — одобрительно сказала Ляля. — Разденешься, не забудь руки помыть.

— На кухне, да? — уточнила дочка.

— Да, и беги к игрушкам. А потом опять приходи на кухню, будем ужинать. И ты мне все расскажешь.

Иринка потянула носом, вдыхая родной домашний запах: пахло книжной пылью, мамиными духами и чем-то еще неведомым, но очень знакомым и привычным. «Наверное, мной», — решила Иришка и побежала по коридору, ведя пальцем по корешкам книг, выстроившихся на стеллажной полке.

Коридор привел ее прямиком в большую комнату. Она заглянула туда и обрадовалась: декабрист на окне распустился! Подошла, потрогала, полюбовалась густо-розовыми цветами. Потом влезла на зеленый бархатный диван. Диван был мягким-премягким лугом, и она на нем очень любила прыгать. Иришка посидела немного, забралась с ногами и запрыгала. И прыгала-прыгала, глядя на картину напротив, где желтые листья падали в черный пруд. И листья падали, падали… Это была Иришкина тайна, она умела оживлять картины. Напрыгавшись, она слезла с дивана и собралась открыть нижние дверцы буфета. В буфет надо было непременно заглянуть, там жила ее любимая чашка с картинкой: девочка обнимала черненькую собачку. Может, и собачка когда-нибудь оживет? Может, уже ожила? Хорошо бы, Иринка открыла буфет, а оттуда выскочила маленькая черненькая собачка. Иринка бы ее накормила, и спали бы они вместе в одной постельке. Но за дверцами чинно стояли стопки тарелок, чашка тоже была на месте, Иринка полюбовалась картинкой и поставила чашку обратно.

На столе лежали картинки на больших листах бумаги. И много чего еще валялось на стульях, но все неинтересное. Картинки Иришка посмотрела, но трогать не стала. Она знала, что мама ее наверняка заругает, если порвется что-нибудь или запачкается. Листы, похоже, были маминой работой, и в нее Иришке вмешиваться не полагалось.

Из столовой Иришка перебралась в мамину комнату. У мамы в комнате повсюду разложены книги, на спинке стула висят воздушные кофточки, а у зеркала стоит много-премного душистых флаконов. Каких только нет! Розовые, золотые, всякие. Иришка все флаконы перенюхала и даже подушилась. И потом, уже душистая, отправилась к себе. В собственной, Иринкиной, комнате сразу стало ясно, что хозяйка в отъезде: все скучали и лежали по местам. Книжки с картинками на полке, кубики в коробке, куклы рядком на подоконнике, посуда в корзинке. Иринка стала со всеми здороваться и будить.

— Я приехала! Я приехала! — сказала она всем и с грохотом вывалила кубики, чтобы построить куклам домик. А кухню она сделает на подоконнике. Спать куклы будут на книжной полке, а из книжек удобно крышу для домика делать, и не только крышу…

Иринка отправилась за подушкой к своей кровати. Интересно, кто это там лежит? Оказалось, что вместо Иринки в кровати спит теперь зайка в полосатом жилетике! Иринка забрала зайца и с ним вместе опять отправилась в мамину комнату, чтобы еще немножко на маминой кровати попрыгать и зайку из маминого флакончика подушить. Зайка тоже любит душистое. Но только она протянула к флакону руку, как раздался странный-престранный звук. Кто-то очень сердился на Иринку и не разрешал ей брать флакончик. Иринка в испуге замерла. Послушала. Тихо. Она опять потянулась к флакончику и опять услышала, что кто-то злится.

— Мама! — отчаянно закричала она и побежала по коридору на кухню.

Ляля бежала ей навстречу, вытирая мокрые руки.