Моника Айронс - О, Коломбина! Страница 9

— Да? — удивленно округлил глаза он. — И что же такого ты слышала?

— Что каждый из вас — настоящий Ромео.

— Наверное, не Ромео, а Дон Жуан, — поправил ее он.

— Да? Дон Жуан, который считает, сколько девушек прилетело на каждом самолете?

— Именно так, — без всякого стыда согласился он. — Потому что мы всегда ищем совершенную девушку.

— Боже! Кто думает об идеале, если роман всего на несколько дней?

— Я думаю. Для меня это важно.

Он больше не шутил, и она была вынуждена тоже перейти на серьезный тон.

— Но мир полон несовершенства.

— Конечно, поэтому так важна его противоположность. Ты же знаешь, что совершенство можно искать как в малых, так и в больших вещах. Посмотри вон туда.

Он указал в окно. Солнце уже садилось, осыпая лучи в каналы и превращая те в светящиеся золотым и пурпурным потоки.

— Как ты думаешь, архитектор знал, что, когда каналы будут построены, будет достигнут такой потрясающий эффект? — спросил он. — Мне нравится думать, что он знал об этом. Совершенство находится там, где ты ищешь его.

— Но бывает так: ты думаешь, что нашел его, а потом обнаруживаешь, что ошибался.

— Да, — сказал он, помолчав немного, — и тогда ничто не выглядит прежним. — Тут он внезапно рассмеялся. — Почему мы такие серьезные?

Этому придет время позднее.

— Ты прав, я приехала сюда веселиться.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— То есть, ты приехала в Регонду, чтобы завязать курортный роман?

— Нет, конечно. — Вопрос застал ее врасплох. — Не по этому.

— Что случилось? — спросил он. — Я сказал что-то не то?

— Нет-нет, все в порядке.

Его глаза были такими теплыми и участливыми, он так внимательно смотрел на нее, что ее горло сжалось. Она отвела взгляд, чтобы он, не увидел слишком многого.

— Было просто здорово, — сказала она, показав на пустую тарелку. — Что мы будем пробовать дальше?

— Калалу, — провозгласил он в ответ.

— Что это? — Она стала просматривать меню в поисках этого блюда. — Здесь этого нет.

— Это суп из овощей, мяса крабов и травы калалу. Но здесь его не подают.

— Мы каждое следующее блюдо будем есть в новом месте? — спросила она, внезапно почувствовав, что для первого дня это будет уже слишком.

— Конечно, это самый лучший способ ужинать. Пошли.

Когда они вышли и свернули с облюбованных туристами улиц, петляя по тропинкам между бунгало, посыпанным белоснежным песком, Луиза поняла, что окончательно заблудилась.

— Зачем было строить каналы на тропическом острове?

— О, это романтическая история. Хочешь послушать?

— Конечно!

— В свое время, когда Христофор Колумб открыл острова в Карибском бассейне, сюда приехало много испанцев, и среди них дон Мигель де Эспиноса-и-Торрес. Он полюбил этот остров с первого взгляда и решил поселиться здесь навсегда. Говорят, у него были свои счеты с тогдашним испанским королем. Дон Мигель был женат на одной знатной византийке и, говорят, очень ее любил. Легенда гласит, что он решил, подобно Навуходоносору, который воздвиг для Семирамиды висячие сады, построить для своей дорогой Марии уменьшенную копию Венеции.

— Так все это было построено ради одной женщины? — недоверчиво спросила она.

— Это противоречит здравому смыслу, не правда ли? — улыбнулся ей он.

— Я верю в здравый смысл, — вызывающе ответила она.

— Да поможет тебе Бог! Ведь в здравом смысле как раз никакого смысла и нет. Он ничего не может сотворить, потому что является антиподом чуду. Посмотри вокруг и увидишь чудо воплощенным!

— Не могу с этим не согласиться.

— Тогда хватит здравого смысла! Никогда не стоит к нему прибегать, ведь он корень всех зол в мире.

— Боюсь, у меня не получится, — призналась она. — Меня вырастили полной здравого смысла, практичности, надежности…

Он зажал уши руками и закричал:

— Хватит, хватит! Я больше не выдержу ни одного из этих ужасных слов. Нужно поскорее накормить тебя, чтобы ты выздоровела.

И он подтолкнул ее в сторону ресторанчика, едва различимого среди теней, Пока Луиза пробовала очередной кулинарный шедевр, Алехандро продолжил свой рассказ:

— Конечно, не все в этом городе построил дон Мигель. Его в свое время называли сумасшедшим, но, когда заметили, что каналы спасают город от наводнений в период штормов, сразу приумолкли. За триста лет существования Регонды каналы достраивались, особенно в последнее время, когда «Карибская Венеция» стала привлекать туристов.

Он закончил свое повествование и с удовольствием посмотрел на пустую тарелку Луизы. И тут, словно оправдывая его худшие ожидания, чья-то рука похлопала его по плечу, и радостный голос произнес:

— Эй, Алехандро! Не ожидал увидеть тебя здесь!

Это был Бегиве, близкий друг и директор его жемчужной фабрики, который к настоящему моменту, видимо, принял уже не одну рюмочку, а потому был полон любви ко всему миру.

Его темнокожая физиономия так и сияла.

Алехандро напрягся и посмотрел на Луизу, которая, слава Богу, была полностью поглощена кормлением котенка, забравшегося под их стол. Она не услышала, как Бегиве назвал его Алехандро, но катастрофа приближалась с невероятной быстротой. Схватив друга за локоть, Алехандро пробормотал на карибском диалекте:

— Привет, дружище. Сделай мне одолжение: исчезни.

— Это не очень-то по-дружески с твоей стороны, Але…

— А я и не настроен по-дружески. Будь хорошим парнем, иди поболтай с кем-нибудь еще.

Бегиве удивленно уставился на него, но потом наконец разглядел Луизу, и его лицо прояснилось.

— А! Прекрасная сеньорита. Познакомь меня с ней!

— Если ты не уйдешь, я познакомлю тебя с ближайшим каналом. — Алехандро произнес эту угрозу, не переставая улыбаться.

— Ну ладно, ладно, — стал успокаивать его Бегиве, отступая. — Если все так серьезно…

— Я тебя предупреждаю, еще одно слово…

— Все, ухожу, ухожу.

Алехандро проводил его взглядом и вздохнул.

Нужно бы отвести Луизу в какое-нибудь место, где никто не мог его знать. Но где же, Пресвятая Дева, найти в Регонде такое место?

Конечно, вскоре ему придется рассказать ей о своем невинном обмане, но прежде следовало все хорошенько обдумать.

— Если ты уже закончила, давай снова пройдемся, — сказал он. — Увидишь, как изменилась Регонда.

Она поняла, что он имел в виду, когда они вышли наружу. Ночь соткала из темноты совсем другой остров. Растворились маленькие аллеи и бунгало, остались лишь огни, отражающиеся в темной воде подобно драгоценным камням. Он довел ее до середины моста и встал сзади, не мешая ее собственному восприятию красоты ночи.