Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы Страница 96

Акпер жил в двухэтажном особняке за высоким забором. Они долго звонили и барабанили в железные ворота с надписью «во дворе злая собака», но в ответ слышали лишь мощный лай и рычание. Наконец послышались неспешные шаги. Ворота отворились, и пожилая, похожая на цыганку женщина неприветливо спросила, чего им надо. А в ответ на просьбу позвать Гаджиева сказала, что Акпера нет дома, и когда он вернется, не знает.

– Или пусть выйдет, или мы отправляемся писать заявление в милицию, – угрожающе пообещал Никита. Эти слова возымели действие: женщина, обернувшись, что-то сердито крикнула, и в дверях дома появился Акпер. Сунув руки в карманы, он неспешно продефилировал по узорчатой дорожке к воротам и, выйдя на улицу, молча остановился.

– Где сестра? – Мрачный Никита вперился взглядом в парня. – Лучше скажи по-хорошему.

Тот, не глядя на него, пожал плечами.

– Говори! – Никита поднес к носу Акпера мощный кулак. – Говори, гаденыш, не то по воротам размажу.

– Не знаю! – взвизгнул Акпер. – Не хочу ничего про нее знать! Я домой пошел. Не видел, куда она пошла. Она с ней пошла, – кивнул он на Настю. – У нее спрашивай.

Тут в воротах возник мужчина лет сорока, очень похожий на Акпера. – Что вам нужно от племянника? – Он смерил Никиту неприветливым взглядом. – Идите отсюда, пока я собаку не спустил. Сами ищите свою девчонку. Мальчик сразу после лицея домой пришел.

– Откуда вы знаете, что Наташа пропала? – взвился Никита. – Мы сами это только что узнали, еще никому не говорили.

Поняв, что проговорился, мужчина молча скрылся за воротами.

– А чего бы вы пришли? – закричал Акпер. – Вы ее ищете. Не знаю, где она. Уходите! – И юркнул следом. Из-под ворот высунулась огромная собачья морда и грозно оскалилась.

– Пойдем отсюда, – попятилась Настя. – Все равно они ничего не скажут. Пойдем, может, она уже дома.

Но дома Наташки не было. – Плохо, Никита. – У Насти от ужаса сел голос. – Звони родителям – больше ничего не остается.

Примчавшиеся Наташкины родители принялись лихорадочно обзванивать больницы и влиятельных знакомых. Ничего утешительного их звонки не принесли, – Наташки нигде не было. Под вечер, прихватив Натальиного крестного, капитана милиции, они отправились по уже знакомому адресу.

Но и повторный разговор ничего не дал – родня Акпера и он сам стояли на своем: они ничего не знают, мальчик пришел из лицея вовремя, ищите свою дочь сами. Хотите обыск, давайте ордер.

Ночью никто из Белоконевых не спал. Настя несколько раз проваливалась в сон, но тотчас же рука страха выдергивала ее оттуда. Впервые не выполнив домашнее задание ни по одному предмету, она отправилась в лицей с единственной целью: попытаться поговорить с Акпером по душам. Настя ни капли не сомневалась в его причастности к Наташкиному исчезновению: слишком свежи были в памяти обещание Акпера и выражение ненависти на его смуглом лице.

Но она опоздала – Никита успел перехватить Гаджиева на подходе к институту. Неизвестно что он ему наговорил, но только Акпер в лицее так и не появился, а Никиту прямо с лекции вызвали к ректору. Примчавшийся домой Акпер успел нажаловаться своему влиятельному дяде, тот позвонил знакомому в администрацию города, тот, в свою очередь, – в ректорат с просьбой повлиять на такого-то студента. Когда Никита явился к ректору, обнаружил там уже знакомого дядю, гневно вышагивавшего по кабинету.

– Если еще хоть слово скажешь мальчику, – пообещал тот, свирепо глядя на Никиту, – вылетишь из института. А будешь распространять про него небылицы, посажу.

– Белоконев, я вас не узнаю! – Ректор постучал пальцами по столу. – Вы были всегда таким выдержанным и благоразумным.

– Пусть скажут, где сестра! – закричал Никита. – Ее подруга слышала, как Гаджиев обещал ей отомстить! Они знают, знают!

– Обещать не значит сделать. Мало ли кто кому угрожает. У тебя ведь нет доказательств, что Гаджиев виноват. А раз нет – кто тебе дал право его обвинять? Девочку должна искать милиция. Иди и помни, что тебе сказано.

– Говорят, может, она сама сбежала из дому, – рассказывал крестный, стараясь не смотреть на почерневшую от горя Беллу Викторовну. – Раз она такая гуляка. Люди пропадают каждый день, и находят далеко не всех. Умоляю, не связывайтесь больше с родней этого парня, особенно ты, Никита. У них же денег горы, и все схвачено. Обещаю, мои ребята приложат все усилия, чтобы Наташу найти. А если эти окажутся причастны, мы с ними сами разберемся.

Наташу нашли под вечер. Из центральной городской больницы позвонили Белоконевым, что их дочь поступила в отделение травматологии. Ее обнаружили за городом на обочине дороги, без сознания, с мешком на голове. Она была зверски избита и изнасилована.

– Ничего, главное, жива, – все твердила дрожащими губами Белла Викторовна, осеняя себя крестным знаменем. – Главное, жива деточка моя.

Весь месяц она просидела у постели дочери. Первые дни Наталья непрерывно плакала, – успокаивалась только после укола. По ее словам она шла из магазина домой, в переулке никого не было. Как вдруг стало темно. Она закричала, и тогда ее ударили по голове чем-то тяжелым, – после чего она очнулась, не знает где. Насильников своих не видела, потому что мешок они с нее так и не сняли и между собой почти не говорили. Сначала она умоляла их отпустить и просила пить, потом потеряла сознание и уже ничего не чувствовала. Как ее нашли, не помнит. Пришла в себя уже в больнице.

Как только Наташа смогла адекватно воспринимать окружающее, с ней стала работать психолог – красивая женщина с необыкновенно мелодичным голосом, его хотелось слушать и слушать. Она рассказывала девочке о судьбах многих пациентов. У некоторых они оказались еще тяжелее: одни остались калеками на всю жизнь, другие потеряли близких. Но они сумели справиться со своей бедой и вернулись к нормальной жизни. И она, Наташа, справится – ведь кроме моральной травмы, пусть даже очень тяжелой, руки-ноги у нее целы и здоровье не подорвано. В мире много зла, и не всегда удается ему противостоять. Ей выпало жить в непростое время. Ничего не поделаешь, – времена и родину не выбирают. Бывало и похуже. Все-таки не война и не голод. Все пройдет, а впереди у нее долгая и возможно счастливая жизнь, которая во многом зависит и от нее самой.

И Наталья, в душе которой изначально было заложено отчаянное стремление к счастью, постепенно стала оживать. Они с мамой договорились никому не рассказывать, что с ней произошло, даже Никите, – сказали только, что она была избита и ограблена. И попросили одноклассников не навещать Наташу. Те отнеслись к этому с пониманием и только передали через Настю фрукты и сладости. Наташа решила после выписки из больницы уехать к родственникам в Воронеж и там сдать экзамены за десятый класс. Вернуться только осенью и сразу пойти учиться в медколледж, куда ее уже фактически зачислили: в этом заверила Беллу Викторовну его директриса.