Вероника Генри - Долгий уик-энд

Вероника Генри

Долгий уик-энд

© Veronica Henry, 2012

Школа перевода В. Баканова, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Вилла «Мельница»

Мимсбери

31 декабря 1999 года

Дорогие мои, чудесные мальчики!

К тому времени как это письмо попадет к вам в руки, вы наверняка успеете на меня разозлиться. Но, пожалуйста, попробуйте отключить ваши чувства и понять, почему я решила поступить именно так. Не сомневаюсь, вы считаете, что у меня в отличие от вас был выбор. Наверное, вы правы. Возможно, мною двигал эгоизм. Возможно, я думала лишь о себе. Только знаете, как это тяжело? Я бы многое отдала, чтобы никогда не стоять перед необходимостью такого выбора.

Словом, надеюсь, вы меня простите. И запомните такой, какой я хочу сохраниться в вашей памяти. Ведь в моих последних воспоминаниях каждый из вас счастлив, весел и беззаботен. Оставайтесь такими всегда – ради меня.

С огромной любовью, ежечасной и вечной.

Пролог

Прошло уже семь лет, а ее до сих пор волнует его запах после сна – едва уловимый острый аромат пота, смешанного с туалетной водой «Иссей Мияке».

Чувственный рот; сломанный нос – история этого перелома меняется в зависимости от количества выпитого и от слушателей; на голове по-прежнему красуется бандана, которой он во время работы укрощает свои темно-каштановые кудри. Веки во сне чуть подрагивают, под ними скрываются зеленовато-желтые глаза, порой вспыхивающие оранжевыми искрами. Он поворачивается, и в нос ей ударяет амбре от полбутылки граппы – такое едкое, что слезятся глаза. После ночных бдений на кухне, утверждает он, ему нужно расслабиться.

Она подобным заявлениям ни капли не верит. Ему ничего не стоит приготовить ужин на целую армию голодных клиентов. Для него это так же просто, как дышать. Вторая натура.

Еще одно проявление его натуры – крайности. Именно это и притягивает ее, но и создает проблемы. Он проспит до одиннадцати. А она встанет через десять минут. Она вечно просыпается раньше звонка будильника – из страха, что тот не сработает. Кто-то же должен быть на ногах вовремя. Отель, между прочим, сам собой управлять не умеет, а хорошая работа персонала целиком зависит от того, кто им руководит.

Что-что, а уж руководить Клэр Марло умеет великолепно. Она – богиня делегирования и разделения полномочий, дипломатии и многозадачности.

Лука прекрасно готовит. И общается. И веселится. И пьет. Потому-то люди и стремятся поесть в его ресторане и остановиться в его отеле.

Лука – легенда.

Жить с легендой утомительно, и Клэр выбилась из сил. Каждая ее клеточка молит об отдыхе. Но в предстоящие выходные дел будет невпроворот, такого наплыва гостей в этом году еще не случалось. Прогноз погоды отличный: синоптики обещают яркое солнце и тепло. Народ сможет перевести дух, расслабиться. Повезет, конечно, не всем – тем, кто работает в пабах, кафе или садовых центрах, покой только снится.

И сотрудникам пятизвездочного отеля у моря – тоже.

Она отключает будильник, пока тот не зазвонил – ей и без него хорошо известно, что пора вставать, – отбрасывает одеяло. Лежащий рядом Лука недовольно ворочается. Закидывает на нее руку, обнимает прежде, чем Клэр успевает выскользнуть из постели. Его ладонь поглаживает ее бок. Вверх-вниз… Утомленное тело Клэр тут же плавится, точно масло на сковородке; она на миг прикрывает глаза.

Нельзя строить отношения только на сексе, мелькает мысль. Нельзя жить с человеком и прощать ему пренебрежительное отношение к себе лишь за его прикосновения, от которых душа каждый раз улетает в рай. Нельзя.

Или можно?

С улицы доносится шум мусоровозов. Удар, треск – недельный запас пустых бутылок, выпитых обитателями Передней улицы, исчезает в зияющей желтой пещере. Емкости из-под молока, бутылки из-под мерло и минеральной воды с радостным звоном бьются вдребезги. Грохот стоит тот еще, уборщики мусора не церемонятся, их не волнует, что сейчас всего лишь шесть утра. А вас бы волновало, если бы вам изо дня в день приходилось подбирать за другими мусор?

Клэр высвобождается из объятий Луки. Ну нет, желаемого он не получит, обойдется сегодня без ее ласки. Она ему не игрушка. Если Лука хочет секса, пусть отнесется к ней по-человечески, с уважением; для начала – пусть хотя бы проснется. Уговорить ее труда не составит, ведь лучшего начала дня, лучшего способа взбодриться Клэр не может себе вообразить.

Как грустно, что секс в их отношениях превратился в инструмент воздействия, что отказ от близости стал способом наказания – даже когда Лука в полной отключке и о наказании не подозревает. Как чудесно было бы вернуться в прошлое, в те дни, когда они только начали встречаться и Клэр отдавалась свободно, радостно, не взвешивая «за» и «против»…

С тех пор многое изменилось. На них теперь лежит ответственность. Точнее, на ней лежит. Лука выплывает исключительно за счет своего таланта и обаяния, предоставив Клэр сводить концы с концами.

Они, конечно, договорились об этом с самого начала. Лука и Клэр. Органика и синтетика. Инь и ян. Его кулинарное мастерство и ее деловая хватка прекрасно дополняли друг друга, рождая идеальную команду. Но по ходу дела гармония куда-то подевалась, и чаша весов склонилась в пользу Луки. Обидно.

А ничто так не разрушает отношения, как обида.

Клэр подходит к слуховому окну в углу комнаты, забирается на стул и выглядывает на крышу. Вот они, на месте, три птенчика чайки – страшненькие, голодные, жадные. Она наблюдает за ними с того самого дня, как малыши вылупились. И при каждом взгляде на них сердце у нее замирает. Но ничего не поделаешь – вписать в свой нынешний образ жизни ребенка ей не под силу.

Обрадовавшись, что птенцы живы, что с ними все в порядке, что они не свалились с крыши в попытке научиться летать – а ведь вот-вот начнут пробовать! – Клэр полной грудью вдыхает соленый утренний воздух. И впитывает запах – запах солнца, хотя самого светила отсюда еще не видно. Клэр представляет, как оно, опустив взгляд в притворной скромности, ликующе всплывает над устьем реки, готовое приветствовать гостей, которые в выходные сотнями ринутся в Пеннфлит. Их поток затопит узкие извилистые улочки и выплеснется на набережную – вечно голодные туристы, жаждущие пропитания не меньше вот этих самых птенцов. Они весело накинутся на рыбу с жареной картошкой и мороженое, на настоящие корнуоллские пироги и белые бумажные пакетики с рассыпчатой сливочной помадкой, а местные жители будут благодарны приезжим если уж не за горы оставшегося после них мусора, то за счастливый неумолчный перезвон кассовых аппаратов.

Клэр плетется в душ. Их комната расположена в мансарде – для платежеспособных клиентов потолок здесь слишком низкий. И не важно, что Лука, в котором метр восемьдесят три сантиметра роста, вечно бьется головой о балки. Изначально они собирались купить жилье где-нибудь в городке, чтобы можно было сбега́ть туда от рабочих забот, но планы эти так и не осуществились. Выкроить время на осмотр домов оказалось непросто. Да и свободной наличности не хватало. Первое время после переезда в Пеннфлит Клэр, глотая во время перерывов кофе, жадно листала страницы с объявлениями о продаже недвижимости, искала славный маленький рыбацкий коттедж с белеными стенами, который они назовут своим. Однако все вырученные деньги им с Лукой приходилось вкладывать в отель. Так вот и живут здесь, под самой крышей. Нет, комнатка милая, с деревянными стенами, выкрашенными в белый цвет, с такой же, как во всем отеле, большой кроватью с изогнутым изголовьем; но места для хранения «пожитков» почти нет – сюда едва втиснули маленький шкаф. В нем помещается лишь несколько запахивающихся платьев, которые Клэр носит на работу: темно-синее, черное, серое. Она уже и не помнит, когда в последний раз надевала что-нибудь из «нормальной одежды», хранящейся теперь в вакуумных пакетах. И не помнит, когда последний раз брала выходной. Если она не бегает по отелю, то сидит у себя в кабинете и корпит над маркетинговыми планами, бюджетом, пресс-релизами…

На душ уходит пять минут. Еще пять – на одевание. В четверть седьмого Клэр стоит за регистрационной стойкой, проверяя и перепроверяя график дежурств и моля Бога, чтобы никто из персонала не поддался искушению сказаться больным при виде долгожданного солнца.

На эти выходные почти весь отель заказан. Семь номеров и ресторан. Отдохнуть едва ли получится – хорошо, если за следующие три дня удастся урвать в общей сложности двенадцать часов сна. Она ведь перфекционистка. Именно благодаря этому дела у них идут так хорошо. Потому что Клэр Марло ничего не пускает на самотек.

Благодаря этому – да еще потрясающему кулинарному таланту Луки. Талант Луки – притча во языцех, его обсуждают в воскресных приложениях, журналах и блогах о еде. Жители Лондона с удовольствием трясутся три часа в поезде до Пеннфлита, чтобы попробовать замысловатое блюдо, приготовленное Лукой из мелких кальмаров, фасоли борлотти и цветков кабачка; вкус его мороженого, на итальянский манер называемого «gelati», способен довести до оргазма – во всяком случае, так утверждает небезызвестный ресторанный критик, закупивший для себя впрок целых пять галлонов медово-кофейного лакомства с добавлением рикотты. Лука – парень с обложки, местная знаменитость. Его узнают везде и всюду. В отличие от Клэр, которую не узнает никто. Иногда она самой себе кажется невидимкой.