Мелани Гидеон - Жена-22 Страница 10

В колледже поставили три из моих пьес. Я превратилась в одну из звезд театрального факультета. После окончания я днем работала рекламщиком, что позволяло мне писать по ночам. Когда мне было двадцать девять, я наконец-то получила свой шанс – и провалилась. Это преуменьшение, когда Банни говорит, что тот провал выбил у меня почву из-под ног. Рецензии были настолько ужасны, что с тех пор я больше не пишу пьес.

Был только один положительный отзыв – в “Портланд пресс геральд”. Отрывки оттуда я до сих пор помню наизусть: “эмоционально щедрая”, “история вступления в совершеннолетие, дающая пищу для размышлений”, “эффект от которой можно сравнить с песней Спрингстина Jungleland ”. Но я могу процитировать пассажи и из всех остальных, сплошь отрицательных рецензий: “жалкий провал”, “сплошные клише и надуманность”, “дилетантство” и “Третий акт? Хватит уже скорби!”. Пьесу сняли через две недели.

Все эти годы Банни старалась поддерживать отношения, но я не очень активно откликалась. Мне было слишком стыдно. Я подвела Банни и ее коллег, не говоря уж о том, что упустила свой единственный шанс.

Сегодняшний звонок Банни – это не просто счастливая случайность. Я хочу снова с ней общаться. Хочу, чтобы она снова вошла в мою жизнь.

Хватаю телефонную трубку и нервно набираю номер. Раздаются два гудка.

– Алло?

– Банни… Банни, это ты?

Пауза…

– О, Элис, милая. Я надеялась, что ты позвонишь.

17

Мне понадобилось несколько дней, чтобы набраться храбрости и наконец посмотреть видео “ККМ”. Сидя перед компьютером и готовясь нажать “Воспроизвести”, я осознаю, что переступаю черту. Мое сердце колотится так же, как когда я звонила Келли, так что, может, я уже тогда пер еступила черту – стала вести себя, как мать Уильяма, а не его жена. Если бы мое сердце знало азбуку Морзе, то, наверное, оно бы выстучало: “Элис, шпионка, гадина, везде сующая свой нос, сейчас же сотри этот файл!” Но я не знаю азбуки Морзе, поэтому отбрасываю все эти мысли и нажимаю “Воспроизвести”.

Камера показывает стол, за которым сидят двое мужчин и две женщины.

– Одну секунду, – говорит Келли Чо. Изображение расплывается, но потом снова становится четким. – Готовы.

– Сиалис, – начинает Уильям. – Эллиот Риттер, 56, Ави Шайн, 24, Мелинда Карвер, 23, Соня Попович, 47. Спасибо, что пришли. Итак, вы посмотрели наш рекламный ролик, верно? Что вы думаете?

– Я его не понял. Почему они сидят в разных ваннах, если у чувака четырехчасовая эрекция? – спрашивает Ави.

– У него нет четырехчасовой эрекции. Если бы она у него была, его бы уже везли в реанимацию. В ролике должны быть четко описаны меры предосторожности, – говорит Уильям.

Мелинда и Ави обмениваются похотливыми взглядами. Под столом Мелинда кладет руку на его бедро.

– Вы что, вдвоем? – спрашивает Уильям. – Они что, вместе? – шепчет он сквозь зубы.

– Они не сказали, что они вместе, – говорит Келли.

Наверное, у Уильяма надет наушник, а Келли сидит в соседнем помещении за односторонним зеркалом, слушая и наблюдая.

– Да, кстати, а как эти ванны попали на гору? – спрашивает Ави. – Кто их туда втащил? Вот что я хочу знать.

– Это называется добровольная вера в предлагаемые обстоятельства. А мне понравились ванны, – вступает Эллиот. – И моей жене тоже.

– Вы можете объяснить почему, Эллиот? – спрашивает Уильям.

– Другие ролики такие грубые и примитивные, – говорит Эллиот.

– И ваш лучше, чем тот, где мужчина бросает футбольный мяч через качели из автомобильной шины, или тот, что с поездом. Я вас умоляю. Это оскорбительно. Вагина – это не шина. И не туннель. Ну ладно, может, и туннель, – говорит Мелинда.

– То есть ваша жена предпочитает нашу рекламу сиалиса, Эллиот? – спрашивает Уильям.

– Она бы предпочла, чтобы у меня не было ЭД [19] , – говорит Эллиот. – Но коль скоро у меня есть проблемы по этой части, она считает ролик с ваннами более симпатичным, чем остальные.

– Соня, мы еще не слышали вашего мнения. Что вы думаете об этом ролике? – спрашивает Уильям.

Соня пожимает плечами.

– Ничего, все нормально. Я еще к вам вернусь, – говорит Уильям. – Итак, сиалис. Ави, вам двадцать четыре и вы уже активный потребитель. Почему?

– Могу я попросить тебя не называть его “потребителем”? – говорит Келли.

Ави смотрит на Мелинду, и та лукаво улыбается.

– Почему бы и нет? – говорит он.

– У вас проблемы с ЭД?

– Вы имеете в виду там ? – показывает на свою ширинку Ави.

– Да, – вздыхает Уильям.

– Слушай, чувак. Я что, выгляжу так, будто у меня проблемы? Сиалис просто делает это еще лучше.

– Слушай, чувак. Можешь уточнить? – спрашивает Уильям.

Ави пожимает плечами, явно не желая вдаваться в подробности.

– Хорошо, тогда сколько раз в неделю вы занимаетесь сексом?

– Сколько раз в день , – поправляет Мелинда. – Два. Иногда три, если это выходные. Но два – обязательно.

Уильям явно настроен скептически.

– В самом деле? – говорит он. – Три раза в день?

Эллиот выглядит пораженным. Соня выглядит помертвевшей. Меня начинает подташнивать.

– Вызови его на откровенность, разговори, – советует Келли. – Не надо его дразнить. Нам нужны подробности.

Услышанное не кажется мне невероятным. Когда нам было двадцать с хвостиком, мы с Уильямом иногда тоже занимались сексом по три раза в день. Как-то в Президентский день. И еще как-то на Йом-Киппур.

– Ага, три раза в день, – раздраженно говорит Ави. – Зачем нам врать? Вы платите нам за то, чтобы мы говорили как есть.

– Хорошо. Тогда сколько раз в неделю вы принимаете сиалис?

– Раз в неделю. Обычно в пятницу вечером.

– Почему сиалис, а не виагру?

– Четыре часа. Тридцать шесть часов. Сами посчитайте.

– Как вы достаете рецепты? – спрашивает Уильям.

– Сказал доктору, что у меня проблемы. Та м .

– И он вам поверил?

Ави откидывается на спинку кресла.

– Чувак, да что с тобой?

Уильям делает паузу и переходит к запасному вопросу.

– Если бы Мелинда была машиной, то какой марки?

С Уильямом действительно творится что-то неладное. Даже его голос звучит не так, как обычно.

Ави не отвечает, только враждебно смотрит в камеру.

– Полегче, полегче, – советует Келли. – Ты теряешь с ним контакт.

– Ну, давай. А хочешь, я угадаю? – предлагает Уильям. – “Приус”. “Приус” со всеми наворотами. Пятьдесят одна миля на галлон. Система “Умный ключ”. Громкая связь и раскладные сиденья.

– Уильям, – взывает Келли.

– Чтобы ты мог трахать Мелинду три раза в день.

Все шокированы и молчат. Келли врывается в комнату.

– О’кей! – кричит она. – Давайте сделаем перерыв. Бесплатные напитки и печенье в холле.

Камера внезапно гаснет и секунду спустя показывает опустевший стол.

– Не могу поверить, что ты сказал “трахать”, – говорит Келли.

– А он и есть гребаный трахальщик, – говорит Уильям.

– Это не имеет значения. Он – покупатель.

– Да, и мы платим ему, чтобы он был нашим покупателем. К тому же мужчины слегка за двадцать не являются нашей целевой демографической группой.

– Это не так. Мужчины от двадцати до тридцати пяти составляют тридцать шесть процентов новых потребителей. Может, лучше я поведу дальше?

– Нет, я сам. Пригласи их обратно.

Мужчины и женщины возвращаются на свои места, держа в руках банки с обычной или диетической колой.

– Эллиот, сколько раз в месяц вы занимаетесь сексом? – спрашивает Уильям.

– С сиалисом или без?

– И так, и так.

– Без – ноль. С сиалисом – раз в неделю.

– То есть можно сказать, что сиалис улучшил вашу сексуальную жизнь?

– Ну да.

– А стали бы вы его пробовать, если бы у вас не было ЭД?

Эллиот выглядит озадаченным.

– С чего бы я стал это делать?

– Ну, как Ави. Для развлечения.

– Крокет – это развлечение. Мини-гольф – развлечение. Заниматься любовью – не развлечение. Любовь – это не какой-то стакан с коктейлем из “7– 11”, который волшебным образом всегда остается полным. Ты должен сам его наполнять. В этом секрет брака.

– Ага, в смысле въезжать в “7–11” вашей жены и там наполняться, – ухмыляется Ави.

Эллиот бросает на него полный отвращения взгляд.

– Это не зря называется заниматься любовью .

Ави закатывает глаза.

– А мне кажется, это прикольно, – заявляет Мелинда. – Почему мы не занимаемся любовью?

– Вернись к Соне, – подсказывает Келли.

Соня Попович выглядит так, как будто из нее выпустили воздух. Или как будто забыла принять лекарства. Сорок семь. На три года старше меня. Она определенно и выглядит старше. Нет, она выглядит моложе. Нет, я выгляжу моложе. Я постоянно играю в эту игру. Но, если честно, я уже не способна правильно оценить чей-либо возраст.