Тара Сивик - Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе Страница 11

– Хочешь в туалет пойти? – спрашивает Картер, поигрывая бровями.

– Нет. Я сейчас писать не хочу, – говорю я и склоняюсь к нему, чтоб можно было опять целоваться.

– А я и не говорю про пойти в туалет, чтоб СХОДИТЬ в туалет. Я говорю про пойти в туалет, чтоб я мог тебе впендюрить, – говорит он, смеясь и фыркая.

– Какой же ты романтичный! Скажи это еще раз, – прошу я, навострив на него ресницы.

Картер бросает взгляд мне за спину, потом снова переводит его на меня:

– Серьезно. Никто не смотрит. Можем улизнуть в туалет – никто и не заметит. Я все по-быстрому сделаю.

– Да ну, всамделе, давай, не останавливайся. Меня это так заводит, – тяну я ему на одной ноте.

Картер снова притягивает мое лицо к себе, и наши губы впиваются друг в друга. Язык его скользит за моей нижней губой, потом вновь уходит в глубь моего рта. Поцелуй будоражит все сильнее, боль недельных воздержаний, пока мы работаем в разные смены, делается вопиюще острой, и я, считай, совсем забираюсь к нему на колени.

Ладонь Картера скользит вниз по моему телу, проходится по одной груди, огибает бедро, обхватывает меня за попу и еще плотнее прижимает к себе. Оторвавшись от моих губ, он переносит свои теплые, влажные полураскрытые губы на мою шею, прокладывая ими дорожку до самых ключиц, а меня охватывает такое чувство, будто я растекаюсь липкой лужицей по полу автобуса. Картер нежно покусывает мне шею и скользит языком по заветному местечку. Тут у меня дыхание делается учащенным, как у собаки, и я чую: дольше не продержусь. Если так и дальше пойдет, то я точно разложу его на сиденье и отдрючу на глазах у всех.

– Лады, отлично. Победил. В туалет. Пулей, – бормочу я в пьяной, похотью навеянной горячке. Мы встаем и направляемся к крошечному туалету, расположенному прямо напротив нас. Смутно слышу крик кого-то из девчонок: «НЕТ, стойте! Мне поссать надо!», но мы уже захлопываем дверь и возимся с задвижкой. Туалет размером, как в самолетах, так что маневренность нулевая. Картер всем телом вжимается мне в спину и принимается целовать меня, оставляя засосы на шее, а я безуспешно пытаюсь закрыть замок на задвижку.

– От, едрена-печь, никак дверь запереть не могу! – доносится моя жалоба сквозь стоны удовольствия: его руки оплетают мне талию, потом скользят вверх по телу, пока обе его ладони не накрывают мои груди.

– Плюнь. По-моему, она все равно закроется автоматически. Эта самая задвижка просто передвигает снаружи указатель на «занято» или еще какую хрень. Все равно все уже знают, что мы тут, – выговаривает Картер, массируя мне груди. Мы как единое целое делаем поворот кругом, я уже могу упереться руками в край рукомойника, а Картер – задрать мне юбку. Автобус резко тормозит, я лечу вперед и врезаюсь плечом в стенку над рукомойником.

– Сукин сын! – вскрикиваю я. – Так и до беды недалеко.

Хихикаю, когда Картер, проводя руками по моим бокам, задевает особо чувствительные для щекотки места.

– Тут смеяться нечему. Тут должно быть балдежно и круто, – говорит он, скользя руками вниз по моим бедрам, а потом тут же и обратно, по пути задирая мне юбку по самый пупок.

– От, уж поверь, круто до невозможности, – говорю я и опять хихикаю: автобус трогается, и мы валимся назад. Картер падает на верхушку унитаза, а я с возгласом «уоо-п‑п‑а» приземляюсь ему на колени.

– Ладно, может, эта наша затея – не из лучших, – говорю я, смеясь, и пытаюсь встать, но тут автобус, кренясь, вписывается в поворот, и мы оба бухаемся плечами в стенку слева прямо под небольшим окошечком туалета.

– Черт побери! – ярится Картер. – Мы ВСЕ РАВНО займемся сексом в этом гадюшнике, даже если это грозит нам гибелью. – Стряхивает меня с колен и вновь поднимается на ноги у меня за спиной.

– Картер, а по-моему, эта штука ВСАМДЕЛЕ собралась нас укокошить. Папане придется сообщить своим друзьям, что его дочь умерла в туалете лимузина-автобуса с юбкой, задранной по пупок. Так не годится!

Автобус выравнивается и ровно держится на неопасной скорости, а быстрый взгляд в окошко убеждает, что мы на протяженном ровном отрезке шоссе.

– Ты уверен, что нас здесь никому не видно? – спрашиваю я со страхом, когда Картер, скользнув ладонями по бедрам, спускает на мне трусики на несколько дюймов ниже.

Слышу, как вжикнула у него молния и зашуршала ткань, и, не успела я подумать про иные причины, почему эта затея не из лучших, как его ладонь, огладив мой лобок, втиснулась мне меж ног, а пальцы утонули в липкой трясине. Еще с той минуты, когда он в машине положил ладонь на мое голое бедро, я томилась по нему желанием. Стоило ему тронуть меня таким манером (в первый раз на неделе!), как весь мой здравый смысл в окошко ветром сдуло – раз уж я вполне уверилась, что никто нас не видит.

– Никто нас не видит, – шепчет он мне в шею и, будто всамделе читая мои мысли, проникает двумя пальцами в меня, а своим гладким и крепким проводит у меня меж ягодиц. – Тут в окошко особое стекло вставлено. Когда дверь закрываешь, она защелкивает рычажок, чтоб мы видели, что снаружи делается, а что внутри, никому видно бы не было. Мне Джим про это еще раньше говорил.

Картер продолжает работать пальцами, водя ими вперед и назад медленно и до того мучительно, будто только что и не вел речи про средства интимной безопасности в автобусе.

– Едрена-печь, – рвется из меня стон, когда два его пальца затеяли хоровод вокруг клитора.

По-моему, я слышу сигналы клаксонов и доносящиеся снаружи крики, но в данный момент мне на все плевать – да хоть бы остановились на площадке для отдыха, и народ, жуя попкорн, глазел бы в наше окошко.

– Черт, я хочу тебя, – говорю я, снимаю одну руку с рукомойника, отвожу назад и, ухватив Картера за бок, прижимаю к себе еще крепче. И пьяно лепечу: – Ты КАК ПИТЬ ДАТЬ должен заделать мне еще ребеночка.

Картер, посмеиваясь, достает из заднего кармана джинсов презерватив и зубами рвет обертку.

– Вполне уверен, что ты это не всерьез, – говорит он, а я чувствую, как касаются моей попки его руки, пока он возится, натягивая эту штуку.

– А кому какое дело, если и всерьез?! Моим языком водят вино и водка. А они ВСЕГДА выдают, что всерьез у пьяненькой на уме. Дай мне се-е‑е‑е‑е‑емя свое.

Фыркаю и несколько раз моргаю глазами, чтоб все вокруг перестало ходить кругами. Картер кладет обе руки мне на бедра, и я чую, как кончик его члена подбирается к цели. Не выдерживая, начинаю громко стонать, а он тут же склоняется и со смехом зажимает мне рот рукой.

– Не так громко, малютка. Тебя все услышат.

Не сразу, но все же отнимаю его руку ото рта и успеваю наболтать еще больше чуши, пока он неспешно проникает в меня.

– Ты должен всадить мне в зад.

– И не собираюсь всаживать тебе в зад, – со сдавленным стоном выговаривает Картер, проникая чуть глубже.

– Перестань, сам же знаешь, что хочешь всадить мне в зад, – громко подгоняю его я.

Его ладонь вновь зажимает мне рот, и мой смех превращается в исполненный наслаждения скулеж, пока он, спокойно стоя, входит в меня до конца.

– Тебе следовало бы знать, что я как парень заранее запрограммирован всю дорогу хотеть всадить тебе в зад. Надеюсь, завтра ты сумеешь отдать должное моему самообузданию, – поясняет Картер и начинает неспешно двигаться во мне.

– Если ты сейчас постучишься ко мне с заднего хода, я тебя как пить дать впущу, – хихикаю я.

Картер вновь замирает и, успокаиваясь, пару раз глубоко вздыхает.

– Эй, наверху, поосторожней, тут ступенька расшаталась. Не оступись и не соскользни в задний проход.

Картер старательно сдерживает смех, поддавая жару, от его толчков я бьюсь ляжками о край рукомойника. Все мои мыслишки о сперме и о крылечке у заднего хода – из головы вон.

– Бенать, ну зачем ты завела речь про всадить тебе в зад? Теперь я уже долго не продержусь, – жалуется он, силясь сбавить прыть.

– Заткнись-ка да жми без остановки. Я слишком пьяная, чтоб чего-то беречься, а ты должен за всю эту хрень мне спасибо сказать! – воплю я сквозь его ладонь, все еще зажимающую мне рот. Неясные звуки вовсю бибикающих машин все еще лезут мне в башку, пока Картер, сыпля проклятьями, убыстряет ход, и оргазм накатывает на него, как тяжелогруженый поезд.

Ладонь его спадает с моего рта, руки упираются в край рукомойника по обе стороны от моих, всем лицом он зарывается мне сзади в шею. Кончает он со сдавленным криком, и я крепче хватаюсь за рукомойник, чтоб мы оба не свалились.

Некоторое время мы стоим молча, тяжело дыша, потом он отстраняется от меня, и мы оправляем одежду. Картер быстренько чмокает меня и обещает отплатить пятью моими сугубо собственными оргазмами. Потом мы открываем дверь и выходим в проход между кресел автобуса.