Джессика Гилмор - Попроси меня остаться Страница 16

Улыбнувшись, Джонас протянул ей «И»:

– Держи, их тут и так слишком много. – Но под ее пристальным взглядом все же опустил руку. – Ладно, ты выиграла, я действительно частенько захожу в одно заведение в Плимуте, хозяин которого немало потрудился на Севил-Роу.

– Я знала! – Но радость от верной догадки быстро исчезла, и Лори устало выдохнула. – А почему моя одежда вообще кого-то волнует?

– Да не то чтобы волнует. Просто ты новенькая, все знают, что нас связывало, да к тому же ты еще и лучше всех одеваешься. В таких разговорах нет ничего особенного, не обращай внимания.

– Мне не нравится, когда обо мне говорят. Наверное, мне стоит обновить гардероб.

– Зачем?

– Чтобы выглядеть так же, как все. Не хочу, чтобы меня выделяли по каким-то признакам помимо моих деловых качеств.

– Да зачем? Глупости все это. Подожди. – Джонас вдруг резко сел и посмотрел ей прямо в глаза. – Так ты поэтому так старательно собиралась в дорогу? Хотела ничем не отличаться от местных?

– Давай ты не будешь меня судить? – Лори чувствовала: еще немного, и она покраснеет. – Ну не нравится мне выделяться. В этом нет ничего особенного.

Джонас все еще пристально ее разглядывал с таким видом, словно пытался прочитать ее мысли, и Лори захотелось отодвинуться и сжаться в комочек.

– Так я прав? Ты хотела слиться с толпой?

– Не понимаю, о чем ты. – Больше всего ей сейчас хотелось убежать, но под пристальным взглядом голубых глаз она не могла даже отвернуться.

– А в Лондоне ты не пела. Ни разу за девять лет.

– Да когда мне было петь? Столько дел…

– И чем же ты занималась? Если не считать работы?

Лори честно постаралась вспомнить, но вся жизнь в Лондоне казалась ей уже такой далекой и туманной, словно прошла не пара недель, а несколько десятков лет.

– Мы ужинали с друзьями, ходили по театрам, музеям и выставкам. Вели обычную нормальную жизнь.

– Нормальную для кого? Для серьезных лондонских профессионалов вроде тебя? Ты что, стадное животное? Ты стараешься одеваться и вести себя так, как принято в месте твоего обитания, но чего ты хочешь на самом деле? Что тебе нравится? Сама-то ты это хотя бы знаешь?

– А тебе-то какое дело? – выдохнула Лори. – Как только наши пути разошлись, ты сразу же выбросил меня из своей жизни, так что не смотри на меня свысока просто за то, что я пытаюсь выглядеть и вести себя соответственно моему положению. Не пытайся заставить меня чувствовать, словно я тебя подвела и во всем виновата.

– Ты о чем? – удивился Джонас. – Как ты меня подвела и в чем виновата? Может, ты виновата перед самой собой? Если ты всю жизнь только и делаешь, что скрываешь свои желания и потребности, как ты можешь найти свое счастье?

– Счастье не в вещах, – огрызнулась Лори и сама удивилась собственной ярости. – Одежда, увлечения, еда – все это не имеет никакого значения. Все, что мне нужно, – это успех и независимость. Ну и еще четкий план.

– А сегодняшние посиделки тоже были по плану?

От этих слов Лори стало больнее, чем от удара.

– Нет, но я гибкая и ко всему могу приспособиться. А еще я очень сильная. Не путай желание вписаться в окружающий мир со слабостью. Как говорится, львы сливаются с пустыней.

Джонас вдруг рассмеялся:

– Слабой я бы тебя точно не назвал. Но львица… На этот раз от подушки пришлось уклоняться ему. – За что? Я же полностью с тобой согласен!

– Если бы тебе довелось пожить с моей матерью, ты бы тоже научился подстраиваться под окружающий мир. – Лори сама не знала, зачем все это говорит, но почему-то ей было очень важно, чтобы Джонас все понял и не считал ее дешевой пустышкой. – Да и как иначе, когда сегодня ты живешь в Стокброкервилле в Суррее, учишь французский и у тебя есть пони, а завтра ты уже обитаешь в коммуне под Гластонбери и мама пытается приучить тебя к имени Звезда. Находя нового мужчину, она полностью преображалась, а мне не оставалось ничего иного, как меняться следом за ней.

– Понимаю, как нелегко тебе пришлось.

– Мне не нужна твоя жалость, просто я хочу объяснить. Вся моя жизнь – одежда, еда, поступки, друзья, все целиком и полностью зависело от ее капризов. И если бы я пыталась цепляться за вещи, я бы просто не смогла вынести такой жизни. Поэтому я поклялась, что никогда и ни в чем не буду ни от кого зависеть. Я много лет тяжело трудилась и в итоге все-таки добилась независимости.

– И с женихом ты именно поэтому и рассталась? Он просто стал тебе не нужен?

– Нет. – К тому же Хьюго ее независимость нравилась. Или, во всяком случае, ей так казалось. – Все было… сложно. А ты именно поэтому и хотел, чтобы я ушла? Потому что я в тебе не нуждалась?

– Ну что ты, я привык к ненужности. Но заметь, что из нас двоих ушла именно ты.

– Наверное… Наверное, я боялась, что как раз в тебе я нуждалась.

– И что в этом плохого?

Лори покачала головой:

– И ты еще спрашиваешь? Я же только начинала свой путь в жизни! Оксфорд, практика в лучших лондонских фирмах… А я, между прочим, всерьез подумывала, чтобы ради тебя все это бросить. Ради мужчины. Но тогда я бы поступила так же, как всегда поступала моя мать. Раз за разом. Джонас, я должна была уйти, иначе потеряла бы себя.

И чтобы не потерять себя, она пожертвовала им самим. Джонас на мгновение прикрыл глаза, вспоминая, каким был в молодости и что чувствовал, когда Лори ушла. Он всегда легко сносил пренебрежение родителей, не желая тратить на них какие-либо чувства, да и вообще предпочитал пореже с ними сталкиваться, но потребность в любви все же чувствовал, так что вся его нежность, ласка и привязанность сосредоточились на молодой хрупкой Лори. Но тогда она была еще слишком молода, чтобы выдержать на себе всю тяжесть его чувств.

Подавшись вперед, Джонас прикоснулся к ее щеке:

– Наверное, мне было нужно, чтобы ты выбрала меня. Я так хотел, чтобы меня вообще хоть кто-то выбрал. Тогда мне это еще было нужно, но, наверное, я был не вправе взваливать на тебя такую тяжесть.

– Наверное. Мы оба были еще слишком молоды. – В ее глазах ясно читались грусть и сожаление. – И нам обоим нужно было еще расти и расти. Мы еще не были готовы для такого важного шага.

Джонас кивнул, чувствуя, как на смену злости и презрению приходит грусть. Какими же они были детьми, раз верили, что для жизни достаточно одной лишь любви!

Он все еще прикасался к ее лицу, и Лори доверчиво прижалась к его ладони. Не удержавшись, он неторопливо повел рукой вниз, заново знакомясь с когда-то так хорошо знакомыми линиями ее лица и гладкой кожей.

Отправляясь в эту поездку, Джонас установил для себя три четких правила: никаких разговоров о прошлом, никакого флирта и, главное, никаких прикосновений. Но правила созданы именно для того, чтобы их нарушать.

Неторопливо поглаживая нежное лицо, Джонас пробежал пальцами по пухлым губам и, ухватив Лори за подбородок, медленно и осторожно приподнял ее лицо, давая время отстраниться и прекратить все это безобразие. Но сопротивляться она не пыталась, и он все так же медленно склонил голову и едва ощутимо прикоснулся губами к ее губам. А потом отстранился и внимательно посмотрел на неподвижно застывшую Лори. На ее закрытые глаза и слегка приоткрытые губы, словно ждущие продолжения. Не заставляя себя упрашивать, Джонас подался вперед, осторожно обнимая Лори за плечи и поглаживая по затылку. В ответ она едва ощутимо передвинулась, и теперь их тела полностью соприкасались. Джонас пристально всмотрелся в когда-то так хорошо знакомое и одновременно совершенно незнакомое лицо. Темные густые и невероятно длинные ресницы, нежная кожа, замершие в ожидании сочные алые губы…

Настоящий джентльмен никогда не должен заставлять даму ждать.

Джонас еще раз легонько ее поцеловал, а затем еще и еще, пока она сама, застонав от нетерпения, не прижалась к нему еще крепче и, настойчиво требуя ласки, не впилась ему в губы. Ее губы все еще хранили вкус настойки из корня ревеня и солнца. Вкус лета и дома. Стараясь прижаться еще крепче, Лори обвила руками его шею, а Джонас легонько поглаживал ее по волосам и спине.

Можно подумать, годы повернулись вспять, и им снова нет и двадцати, и они валяются на полу трейлера, жадно впиваясь друг другу в губы и пытаясь прижаться еще ближе, слиться в единое целое. И для этого им даже не нужно было стаскивать одежду. Пока что было не нужно.

Секунды сменялись минутами, за ними проходили часы, в свою очередь уступая место бесконечности, а Джонас чувствовал лишь бешеный стук собственного сердца, разливающийся по телу жар и заменившую весь мир Лори. Ее прикосновения, вкус, губы, шелковистые волосы и нежная кожа под его руками… А когда она все-таки отстранилась, Джонас почувствовал себя так, словно из него клещами вырвали кусок его самого, не оставив ничего, кроме холода и пустоты.

– Я думаю… – хрипловато выдохнула она, глядя на него огромными потемневшими от желания глазами с расширенными зрачками.