Линдси Келк - Я люблю Лондон Страница 2

– Хорошо, что хоть у тебя, – мрачно отозвалась я. У меня хороших предчувствий не было. Я лишь чувствовала, что у меня грязные подошвы, и ужасно хотелось ветчины. – Тогда почему он сразу не сказал «да»?

– Не паникуй, Энджел, я своего деда знаю, – сказала Делия. Ее уверенность действовала успокаивающе. – Он никогда не говорит «да» сразу. Сперва подумает, все взвесит. К тому же в душе он хочет видеть меня в журнальном бизнесе – похоже, Сиси не оправдала его надежд.

Несмотря на давнее желание работать в издательском деле, Делия долго избегала «Спенсер медиа» из-за своей вредной придурочной сестрички, которая уже подвизалась в журнале «Лук». Но если амбиции Сиси не заходили дальше мелких краж из модного буфета и создания всяческих проблем британским фрилансерам (то есть мне), Делия жаждала настоящего успеха. За внешностью светловолосой принцессы из Верхнего Ист-Сайда скрывалась невероятно честолюбивая и конгениальная натура. Этакая Серена ван дер Вудсен с мозгами Руперта Мердока и самоуверенностью, по сравнению с которой Леди Гага покажется чересчур строгой к себе. Не дай Бог нечаянно встать у Делии на пути!

– Не могу смириться с мыслью, что столько сил потрачено зря! – Положив голову на прохладную столешницу, я разглядывала свой айфон. В деревне смурфиков пора убирать горох. – Если он не клюнет, тогда целых полгода коту под хвост.

– Этого не будет, – раздельно произнесла Делия с экспрессией и уверенностью, ощутить которые я даже не пыталась. – Знаешь, бери сегодня отгул на остаток дня. Все равно мы ничего не можем, пока дед не ответит.

– Я хотела переговорить с Мэри о новых идеях по сенсационным материалам, – сказала я, крутя изумрудное кольцо на пальце. Мэри Штейн согласилась быть нашим редактором. Честно говоря, меня немного удивило ее согласие. Мы с Мэри работали над моим блогом, когда я только приехала в Нью-Йорк и была ходячей головной болью, но меня не покидало ощущение, что ей не терпится отделаться от блогов и вернуться в настоящий журнал. Пока мы не получили финансирования, она продолжала работать в «Лук», находя при этом время для беспощадной критики моих идей. Я ее обожала. – Еще я могу поработать над интернет-планом.

Делия улыбнулась мне из своего угла.

– Знаешь, что ты делаешь всякий раз, когда нервничаешь? Крутишь свое кольцо, подаренное в честь помолвки.

– Да? – Я посмотрела на бриллиантово-изумрудную радугу, и от моего мрачного настроения вдруг не осталось и следа. – Не замечала.

– Красивое кольцо, – улыбнулась Делия. – Когда ты напряжена, оно тебя успокаивает. Настраивает на счастливое будущее?

– Наверное! – Мысль мне понравилась. – Или я просто очень боюсь его потерять.

– Кстати, о свадьбах. У меня для тебя кое-что есть. – Из своей прелестной «Биркин» от «Эрмес» Делия вытащила толстый глянцевый журнал и ловко бросила мне на стол. Журнал приземлился с приятным полновесным звуком и распахнулся на странице с изумительными свадебными платьями.

– Что это? – Я открыла обложку в поисках названия. – Как это у меня его еще нет? У меня все журналы имеются. – Действительно, стопки скопившихся дома глянцевых журналов я уже использовала в качестве кофейных столиков. Ничего не поделаешь, побочный эффект от затягивания свадьбы. Раз у меня лежат журналы, значит, я якобы что-то делаю.

– А он британский, – пояснила Делия. – Я носила кое-какие вещи этого дизайнера, когда она занималась обычной модой, но сейчас она шьет только свадебное. Прекрасные платья. Я отметила стикером страницу, на которую тебе стоит взглянуть.

Обычная мода. Будто на свете существует подобный феномен. Я наугад открыла журнал на череде до боли прекрасных моделей в до боли прекрасных свадебных платьях и провела пальцами по гладкой странице, притворяясь, что я не босиком и не в чужой водолазке вместо собственной изгаженной блузки. Как я управлюсь со свадебным платьем?

– Я заложила страницу с ее платьями. Скажешь, если тебе захочется поговорить с этим дизайнером, она с удовольствием возьмется помочь. – Глаза Делии сияли. У меня потеплело на сердце оттого, какими чудесными порой бывают люди, особенно в такое утро, как выдалось у меня сегодня. – И если с выбором места проведения свадьбы надо помочь, тоже говори. У меня столько связей… Ты и без меня справишься, но если что, только скажи.

– Обязательно, – пообещала я, подтирая размазанную тушь под глазами и добавляя «место для свадебного приема» к бесконечному списку дел, о которых мне еще предстоит позаботиться. И погрузилась в свадебное порно. О-о, перчатки… винтажные, кружевные, до локтя… – Мы еще ничего не планировали. Пока я знаю только, чего мы не хотим.

– Интересно.

Оторваться от обольстительных фотографий было свыше моих сил.

– «Агаду»[2]. Животных всех сортов. Наших родителей.

– «Агаду» я не знаю, насчет животных – согласна, но вот как не пригласить на свадьбу родню, не представляю.

– Ну, если я им не скажу, они и не узнают, – надулась я. – Иногда я думаю – надо было нам пожениться в Вегасе.

– Ты сама понимаешь, что это не всерьез, – пожала плечами Делия. – Свадьбы в Вегасе – это 2008 год, старая мода. Как Алекс поживает?

– Пишется, – чуть улыбнулась я. – Вечные записи.

Все, кого я знаю, считают, что быть обрученной с рок-музыкантом суперкруто. Они воображают себе галлоны шампанского, рок-н-ролльные развлечения ночи напролет и пламенные серенады со сцены. Реальность куда менее романтична. Шампанскому мы предпочитаем сидр, а самое интересное предрассветное приключение – это размышления на тему: вставать в туалет или нет. Что до пламенных серенад, лгать не стану: слушать песни, написанные специально для тебя, очень приятно. Однако сам процесс извлечения песни из головы Алекса и отшлифовывания записи, чтобы каждая девушка поверила – песня написана только ей, невероятно мучителен и труден.

В начале января у Алекса появилось знакомое стеклянное выражение глаз, и в одну ночь он превратился в ночную птицу. С первых зимних морозов и до первой апрельской оттепели он работал над песнями ночи напролет, отсыпаясь днем. Буквально с утра до вечера. Сейчас май, а он еще пишет. Каждый вечер он выходит из спальни на закате, заспанный и растрепанный, и сосредотачивается, лишь взяв в руки гитару, чашку кофе или ключи от студии. Сперва это умиляло, но когда мне в третий раз пришлось самой выносить мусор, я устроила Алексу взбучку.

– Слушай, иди домой, – велела Делия. – Я приказываю тебе взять отгул. Иди домой к своему жениху, полистай свадебные журналы и не возвращайся без колористического решения.

– Колористического решения?!

– Иди! – приказала она. – Ты сегодня была в ударе: показала деду свой лифчик, босиком провела очень убедительную презентацию, купировала психоз Дженни Лопес – и все до обеда! Остаток дня твой.

При таком изложении событий вывод показался мне вполне убедительным.

В квартире стояла тишина. Пусть отгул дала моя полуколлега-полуначальница, все равно казалось, будто я что-то выиграла. Есть ли что-нибудь лучше, чем быть дома, когда полагается быть на работе?

– Есть кто дома? – спросила я. Мне ответило лишь слабое эхо. Квартира у нас не очень большая, но в ней много воздуха – окна от пола до потолка, свободная планировка, деревянные полы. Квартира была бы прекрасной, не будь она так замусорена. Повсюду коробки из-под еды навынос, горы журналов вместо кофейных столиков и недопитые бокалы. Мы просто ско… животные.

На автоответчике мигали два сообщения, которые я намеренно проигнорировала, отправившись сперва мыть свои бедные ноги. Единственными людьми, звонившими на домашний, были моя мать, боявшаяся, что скайп украдет ее душу, и представители телефонной рекламы, у которых вовсе нет души. Ни с кем из них разговаривать не хотелось.

Когда мои ступни перестали напоминать хоббитские, я оглядела гостиную. Бардак здесь царил еще тот. Когда мне приходилось всего-навсего вести блог, я много часов проводила на диване, временами прибирая в квартире и выходя посмотреть, что происходит в мире. Целые дни я болталась по городу, мечтая об очередном приключении, а бесчисленные выходные проводила в Нижнем Ист-Сайде с Дженни и нашей подругой Эрин за неумеренным потреблением коктейлей. Теперь в священные свободные часы я отбивалась от обязанности мыть посуду, Эрин сидела дома с отекшими ногами, а Дженни, дважды брошенная человеком, которому она отдала свою любовь, съезжала с катушек быстрее, чем какой-нибудь несовершеннолетний участник «Икс-фактора». Я посмотрела в окно в направлении дома Дженни, гадая, пошла ли она на работу. Эмпайр-стейт-билдинг подмигнул мне в солнечном свете. Это показалось насмешкой…

От громкого зевка, послышавшегося из спальни, я буквально подскочила. Алекс все-таки дома. Я включила кондиционер на полную мощность, стараясь не смотреть на гору грязной посуды. Было жарко, слишком жарко для конца весны, и больше всего на свете мне хотелось залечь в кровать рядом с Алексом и свернуться под одеялом, но трудно уютно нежиться под одеялом, если потеешь, как лошадь. Медленно и тихо открыв дверь в спальню, я улыбнулась при виде крепко спящего бойфренда, раскинувшегося на спине поперек кровати. Темные волосы падали со лба, когда он шевелился, бледная кожа стала почти прозрачной от добровольного затворничества. Футболка, в которой он спал, перекрутилась, ноги запутались в наших белых крахмальных простынях. Это было прекрасно. И сексуально. От этого бросало в (приятный) жар.