Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви» . Том 4 Страница 2

Иначе увидеть придется тебе,

Как девичья кровь обагряет

Вершину могилы

И черные реки бегут

С золотых ожерелий.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гекуба

О горе! Увы! О, чем отзовусь?

Стенаньем каким или плачем?

Ты, рабское иго, меня,

Ты, ярмо, совсем задавило…

О, кто защитит? Какая семья?

Иль город какой?

Старик – под землей. Ушли сыновья.

Куда же я кинусь? Куда?

Направо ли брошусь? Налево ль? Куда…

Иль бог или демон какой

Старухе пособит?

Троянки, о вестницы горя,

О вестницы мук,

Сгубили, убили меня вы

Нет больше под солнцем

Мне жизни желанной.

Ты, старости жалкий костыль,

Веди к ограде старуху,

Показывай путь!

Дитя мое! дочь

Самой несчастной, – о, выйди!

Не слышишь? О, какая молва

В ушах материнских звучит,

Какая молва!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Из боковых дверей выходит Поликсена. Ее руки и шея украшены золотом.

Поликсена

Ио!

О мать моя, мать, зачем я тебе?

Точно птенца, ты меня

Криком зачем спугнула?

Гекуба

Горе!

Поликсена

Над чем ты? О, черное слово!..

Гекуба

Над жизнью… над жизнью твоей…

Поликсена

Не прячь же… Скажи…

Робею, поклясться могу,

Я этого стона.

Гекуба

О жалкий ребенок…

Поликсена

Ясней, бога ради!

Гекуба

Решеньем одним уста их полны

Тебя заколоть на могиле

Пелеева сына…

Поликсена

Увы! О мать моя, мать… грозного горя

Голос откуда ж в тебе

Этот звучит? Горя-то голос?

Гекуба

Сказ несказанный – снова услышь:

Аргос с тобой,

Аргос с тобой порешил…

Поликсена

(после минутной паузы)

Страдалица злосчастная о муже,

О, горький жребий матери… Опять,

Клеймо тебе на сердце разжигая,

Демон какой-то кладет…

Итак – твой ребенок с тобою,

Жалкой и старой,

Иго неволи делить

Больше не может…

Сочной травой ущелий

Вскормленную телку

От тебя уведут,

Из рук твоих вырвут, зарежут

Для впадины черной – где мертвых делить

Должна я постели…

Над долей твоей, моя горькая мать,

Я плачу, все стоны – тебе…

Своей же позорной и низкой

Мне жизни не жалко… И нет для меня

Выхода лучше, чем смерть.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же и Одиссей с чужой стороны. Одет по-царски, со скипетром и свитой.

Корифей

Чу… Одиссей… Как шаг его поспешен!

К тебе, Гекуба, речь он обратит.

Одиссей

(к Гекубе)

О женщина! Ты волю войсковую

И приговор, должно быть, знаешь. Вот

Наш приговор: «Ахейцы присудили

Рожденную тобою Поликсену

Под насыпью Пелида заколоть».

Мы здесь теперь послами от ахейцев,

Чтоб увести девицу. А жрецом

Пелидов сын назначен ей – надеюсь,

Что силою девицу отрывать

Не вынудишь меня ты, отбиваясь.

Ведь налицо беда-то. Что же тут

Поделаешь? А мудрый и в несчастье

Рассудка не теряет, говорят…

Гекуба

Не миновать беды мне… очень трудной

И полной слез борьбы… Так вот зачем

Я до сих пор живу, хотя убитой

Сто раз бы быть мне, кажется. Меня

Доселе Зевс не губит, а питает,

Чтоб зрелищем горчайших бед мои

Не сытые ль еще глаза насытить…

О, коль рабам, царям когда-нибудь

Дозволено, их не ужалив речью,

Задать вопрос, слова твои моих

Ушей теперь, я верю, не минуют.

Одиссей

Задай вопрос. На время не скуплюсь.

Гекуба

Ты помнишь, царь, лазутчиком себя

Там, в Илионе?.. Лоскутами ризы

Обезображен был ты, а из глаз

Сочились по ланитам капли крови…

Одиссей

Глубокий след остался в сердце… Да.

Гекуба

Не мне ль одной ты был открыт Еленой?

Одиссей

В опасности я, точно, был большой.

Гекуба

Униженно ты обнял мне колени…

Одиссей

И рук разжать, казалось, я не мог.

Гекуба

Но я дала уйти тебе, ты помнишь?

Одиссей

Ты это солнце видеть мне дала.

Гекуба

А что сказал ты, раб мой, в те минуты?

Одиссей

Чтобы спастись, каких не скажешь слов?

Гекуба

Что ж? И тебе не стыдно? Сам признался,

Что стольким мне обязан – и не только

Не заплатив добром, наоборот,

Меня же мучишь, сколько сил хватает.

О, семя ненавистное – витии

В погоне за отличьем! Никогда бы

И не слыхать про вас! В утеху черни

Вы губите друзей – и нипочем.

Я бы хотела знать, какой уловкой

Был приговор тот вызван. Может быть,

Вам кажется приличнее на гробе

Закалывать людей, а не быков?

Иль это месть Ахиллова убийцам,

И правая, по-вашему? Ребенок

Мой ни при чем тут все-таки. Пускай

Елены бы потребовал для гроба

Заколотой Пелеев сын: она

Его влекла под Трою и сгубила…

А если меч ваш выбирал красой

Меж пленными отмеченную, также

На нас он не падет. Тиндара дочь

И прелестью всех выше, и рожденьем,

Пусть, грешная, не уступает нам.

Вот мой ответ, о царь, на вашу правду.

Теперь пойми, чего Гекуба ждет,

Возмездия какого за услугу.

Ты подтвердил, что ты руки моей

И щек моих с мольбой касался старых,

Я то же делаю теперь.

Знаки мольбы. Одиссей стоит довольно спокойно, только слегка пожимая плечами.

И жду

Я милости возвратной. Нет, ребенка

Не вырывай из рук моих, ножа

К ее не подносите шее. Мертвых

Вокруг меня с избытком. В ней одна

Утеха, царь, и стольких передышка,

О, стольких мук… Все в ней одной теперь:

И город, и кормилица, и посох,

И поводырь. Ты – сильный, только сил

Не отдавай дурным страстям. Ты счастлив,

Но разве счастье вечно? Вспомни – мой ли

Завиден не был жребий? А гляди…

День, день один все счастье отнял…

Сжалься ж,

О борода, молящую почти.

Ступай назад к ахейцам, объясни им,

Разубеди: ведь оскорблять богов,

Убивши жен, которых уж когда-то

У алтарей простили… Сжалься… Сжальтесь…

Свободного ль, раба убить – у вас

Ведь равный грех, не правда ли? Ты властен:

В дурном и то ты убедил бы их…

Из царских уст или из уст безвестных

Одна и та ж звучит различно речь…

Корифей

Природы нет такой между людскими

Бесчувственной, чтоб на твои стенанья

И вопли не ответила слезой.

Одиссей

Ты ослепить дала себя, Гекуба,

Разгневанному сердцу – оттого

Разумные слова считаешь злыми.

За свой успех готов я уплатить

И тою же монетой. Повторяю

Тебе слова я эти, но и тех,

Произнесенных мною всенародно,

Я не возьму назад. А я сказал:

«Когда себе потребовал царевны

Тот, между нами первый, так нельзя ж

Нам отказать ему». Не горе это,

Когда один почет между людей

Что истинно достойному, что прочим.

Был истинно достоин Ахиллес,

И умер он прекрасно за Элладу.

Так не позорно ль было бы ему

При жизни льстить, как другу, а едва лишь

Глаза закрыть успел – из счета вон.

Ведь этак-то, случись опять созыв

Военных сил, гляди в глаза сраженье,

Пожалуй и задумается кто,

Увидевши, какой почет убитым,

Уж выступать ли, полно, поберечь

Не лучше ль жизнь? Да взять меня. Покуда

Я жив – мне много ль надо? Ну, а гроб

Я бы хотел почетный… Нашей славы

Предел далек…

Ты говоришь, жена,

Что твой плачевен жребий. Но не меньше

Несчастные старухи и у нас,

И старики такие ж, и невесты,

Чьих женихов покрыла Иды пыль,

Каких мужей покрыла! Духом падать

Ты не должна. Пойми: не слыть же нам

Невеждами, отказывая мертвым

В забвении небрежно. Да, у вас,

У варваров, нет уваженья к дружбе,

Вас славная не восхищает смерть

Мы ж, эллины, тем держимся. И вот

Что принесли, жена, вам ваши мысли.

Корифей

О рабство! Зла-то что в тебе, увы!

Чего, врагом осилена, не терпишь!

Гекуба

Увы… О дочь… Бесплодные слова

Рассеялись в эфире, нож не спрятан.

Искуснее меня ты, может быть,

Окажешься… Попробуй, Поликсена!

На все лады уста, как соловей,

Настраивай, чтоб не лишали жизни.

В слезах прильни к его коленям, дочь,

Умаливай, – он сам детей имеет:

Дочерней ли не тронется судьбой?

Поликсена

(видя, что Одиссей отшатнулся и, потупясь, прячет правую руку под плащ)

Я вижу, грек, как под одеждой руку

Ты затаил и отвернул лицо:

Ты, кажется, боишься, чтоб ланиты

С мольбой я не коснулась. Успокойся.

И «Зевса нищих» имени не жди

Из царских уст. А за тобой пойду я

И оттого, что надо, и затем,

Что умереть сама хочу. Довольно

Вам слабых жен, жизнелюбивых жен.

Да и на что мне жить? Престолом мира

Фригийского гордился мой отец;

Все в жизни ниже власти. Вырастала