Барбара Картленд - Любовь всегда права Страница 6

Каждый вечер она почти по часу молилась, обращаясь к ушедшему из жизни мужу.

Она верила, что сможет таким образом по-прежнему поддерживать связь со своим любимым. Эти молитвы приносили ей утешение. Это было единственным выражением ее чувств, ее единственным желанием. Когда Эвелин молилась, ей казалось, будто Колин где-то совсем рядом. Она верила, что смерть – это не конец существования, что муж ждет ее в загробном мире.

А еще Эвелин бережно хранила его стихи. Это были четыре тоненькие тетрадки, две из которых были написаны во время учебы Колина в Оксфорде, а две позднее – в те дни, когда он раздумывал над тем, чему посвятить свою жизнь.

Эвелин знала его стихи наизусть. Это были драматические откровения человека, который пытается перенести на бумагу то, что он чувствует, при этом сам не до конца понимая свои ощущения.

Когда Эвелин заметила, что Норман не на шутку увлекся ею, она прониклась к нему неприязнью. Ей казалось, будто он нанес ей смертельную обиду, намекая своими ухаживаниями, что она все еще остается привлекательной. Она воспринимала знаки внимания, которые он ей оказывал, как оскорбление памяти Колина.

У меня есть муж, пылко заверяла себя Эвелин. Она никогда не считала себя вдовой.

Однако Норман хорошо видел, когда и где допускает промахи. После первых же попыток он перестал упоминать о симпатии, которую испытывает, тем более о любви. Со стороны могло показаться, будто он предлагает Эвелин ни к чему не обязывающую дружбу.

Эвелин пугала догадка, что Норман ее любит, однако когда он оставил без внимания ее первый отказ, это задело ее самолюбие.

Она сказала себе, что неправильно истолковала его намерения, и, сгорая от любопытства, старалась угадать, ошиблась она или нет.

А тем временем ее отец настойчиво пытался выяснить все, что связано с Норманом, его происхождением, общественным положением и прочим. То, что удалось выяснить, произвело огромное впечатление на лорда Брора. Слухи о блестящем уме Нормана, о его растущем состоянии не были преувеличением.

Все это, несомненно, имело большое значение для потенциального тестя, который в последнее время с великим трудом нес тяжкое бремя непрерывно растущих налогов.

– Мне он нравится, – заявил лорд Брора дочери. – У него есть характер и мозги. Другого такого тебе не найти.

– Я больше никогда не выйду замуж, – тихо ответила Эвелин.

– Когда я умру, – ответил ей отец, – тебе будет практически не на что жить. Этот замок и все мои деньги пойдут в уплату налогов. Ты же знаешь, что я не могу ничего оставить тебе.

– У меня есть деньги Колина, – возразила Эвелин.

– Какие-то жалкие пять сотен в год! – фыркнул старый граф. – Капля в море, особенно если принять во внимание неоспоримый факт, что у тебя есть ребенок.

Эвелин нахмурилась, слегка встревожившись. Она прекрасно понимала, что если рассматривать Нормана в роли отчима Скай, дело о новом браке принимает другой оборот.

Девочка приближалась к тому возрасту, когда либо требовалась хорошая гувернантка, чтобы дать ей домашнее воспитание, либо ее следовало отправить в первоклассную школу. На данный момент не было ни денег, ни возможностей ни для первого, ни для второго.

Образование Скай и беспокойство отца за ее будущее перевешивали чашу весов в пользу брака с Норманом. Эвелин пришла в замешательство и не успела вовремя ответить отказом, что и сыграло решающую роль в ее дальнейшей судьбе.

Она больше не могла выносить настойчивых советов отца. К тому же, следовало признаться, Норман ей нравился. Он казался ей физически привлекательным, хотя про себя она и отрицала это, стараясь убедить себя в том, что ни один мужчина не займет в ее жизни место, которое когда-то занимал Колин.

Наконец Эвелин сдалась, и свадьба состоялась. До дня свадебной церемонии она вела себя покорно и безропотно, как и полагается невесте.

А затем в ее сердце проснулось какое-то злобное и мстительное чувство, нечто такое, что заставляло ее причинять Норману такую же боль, какую испытала она, узнав о смерти Колина. Между Эвелин и Норманом встала стена враждебности, которую никому из них никак не удавалось преодолеть.

Она пыталась справиться со своим характером, старалась быть по крайней мере благодарной новому мужу за его щедрость и великодушие. Однако обнаружила, что не в состоянии избавиться от ненависти, которую испытывала к нему за то добро, что он для нее делал.

Ей были неприятны драгоценности, которые Норман дарил ей без счету, просто потому, что это были подарки не от Колина. Она ненавидела внушительные суммы, которые могла тратить на недвижимость, мебель и одежду.

Она жаждала, сама удивляясь силе этого желания, делить все это исключительно с прошлым, с Колином, которого любила, а не с тем человеком, который предлагал ей все это сейчас.

Эвелин настолько боялась своих бурных эмоций, что изо всех сил старалась контролировать себя, не ослабляя контроль ни на минуту. Скай стала единственным утешением Нормана в его безотрадной жизни с Эвелин. Он полюбил юную падчерицу с той минуты, когда впервые увидел ее. Маленькая пухленькая девочка была нисколько не похожа на мать. У нее были озорные серые глазки и ярко-рыжие волосы, которые она унаследовала от Колина.

В первые месяцы брака Эвелин пыталась приучить малышку, чтобы та называла ее нового мужа beau pere , как и подобает называть отчима, однако Скай настояла на том, что будет звать его просто по имени – Норман.

Ему это нравилось, поскольку заставляло чувствовать себя молодым. Норман всегда чувствовал себя молодым в обществе Скай, с Эвелин же все было совершенно наоборот. С ней он ощущал себя едва ли не стариком. В присутствии жены у него словно засыпали в душе все чувства. Падчерица же, напротив, пробуждала у него вкус к жизни.

До тех пор, пока он не познакомился со Скай, Норману и в голову не приходило, что он любит детей.

После смерти Эвелин он попросил Скай остаться жить с ним, однако лорд Брора настоял, чтобы девочка проводила каникулы в замке, и Норман не осмелился забрать ее из школы.

Ей там нравилось, и Норман продолжал каждый семестр платить внушительные суммы за обучение, хотя тем самым он лишал себя ее общества.

В учебное время он старался навещать ее как можно чаще и всегда с нетерпением ждал встреч с падчерицей, чуть ли не больше, чем она.

Когда Скай исполнилось восемнадцать, она сообщила Норману, что хочет снимать квартиру пополам с одной из своих подруг. Услышав это, Норман страшно огорчился, поскольку собирался снова открыть дом на Белгрейв-сквер специально для нее.

Но ему хватило ума понять, что Скай хочет быть независимой, и он без возражений согласился с ее решением.

Скай неизменно стремилась к самовыражению. Отчасти это было реакцией на суровое отношение к ней матери. Отчим же всегда нравился ей, и она хорошо относилась к нему. Однако сфера ее интересов не пересекалась со сферой интересов Нормана. Он понимал – теперь, когда Скай стала взрослой, они уже не будут так близки, как раньше, несколько лет назад.

Войдя в просторную комнату на втором этаже своего лондонского дома, Норман вспомнил, что в последний раз был здесь во время приема, устроенного по случаю совершеннолетия Скай.

Тогда он впервые после смерти жены открыл этот дом, но в тот вечер пришло так много гостей, что ему было трудно думать о чем-то всерьез или что-то вспоминать.

Стоя в задумчивости на лестничной площадке, Норман услышал, как чей-то веселый голос окликнул его снизу:

– Норман! Норман!

Он перегнулся через перила, взглянул вниз, в глубокий колодец лестницы, и увидел падчерицу.

– Скай! – удивленно воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Я проходила мимо, дорогуша, и заметила у входа твою машину, – объяснила Скай. – И поняла, что ты решил осмотреть дом.

– Поднимайся наверх, – предложил он.

Девушка послушно принялась подниматься по лестнице, стараясь за один раз перешагнуть две ступеньки.

– Я так рада тебя видеть, Норман! – призналась она, целуя его в щеку. Скай была так миниатюрна, что ему пришлось наклониться к ней. Норман отошел на шаг назад и окинул падчерицу оценивающим взглядом.

– Хорошо выглядишь, – отметил он. – Проживание в Челси пошло тебе на пользу.

– Могу то же самое сказать про Мелчестер, – ответила Скай. – Но что ты все-таки здесь делаешь?

– Просто решил заглянуть на минутку, – с виноватым видом сказал Норман.

Скай испытующе посмотрела на него.

– Дорогуша, – сказала она, – ты меня обманываешь! Мне кажется, ты снова собираешься жениться!

Глава 6

Скай довольно часто задумывалась над тем, какие именно черты она унаследовала от матери.

Должно же быть, размышляла она, какое-нибудь связующее звено между матерью и дочерью, которое рано или поздно проявится.

Однако до настоящего времени она так и не смогла найти в себе никаких черт характера, которые достались бы ей в наследство от Эвелин Клив.