Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви» . Том 4 Страница 61

Песнь пятнадцатая

ОТТЕСНЕНИЕ ОТ КОРАБЛЕЙ

В бегстве, когда частокол и глубокий окоп миновалиИ лишилися многих, руками данаев попранных,Там, у своих колесниц удержалися, стали трояне,Бледны от страха и трепетны. В оное время воспрянулЗевс на Иде горе из объятий владычицы Геры.Быстро воздвигшись, он стал и увидел троян и данаев,Первых в расстройстве бегущих, а с тыла жестоко гонящихБодрых данаев, и между их воинств царя Посейдона;Гектора ж в поле увидел простертого; окрест герояДруги сидели; тягостно дышащий, чувства лишенный,Кровь извергал он: его поразил не бессильный данаец.Видя его, милосердовал царь и бессмертных и смертных;Быстро и грозно на Геру смотря, провещал громодержец:«Козни твои, о злотворная, вечно коварная Гера,Гектора мощного с боя свели и троян устрашили!Но еще я не знаю, не первая ль козней преступныхВкусишь ты плод, как ударами молний тебя избичую!Или забыла, как с неба висела? как две навязал яНа ноги наковальни, а на руки набросил златуюВервь неразрывную? Ты средь эфира и облаков черныхС неба висела; скорбели бессмертные все на Олимпе;Но свободить не могли, приступая: кого ни постиг я,С прага небесного махом свергал, и слетал он на землю,Только что дышащий; сим не смягчился б мой гнев непреклонный,Гнев за страдания богоподобного сына Геракла,Коего ты, возбудив на него и Борея и бури,Злобно гнала по пустынному понту, беды устрояя;К краю чужому его, к многолюдному бросила Косу.Я и оттоле избавил его и в отечество паки,В Аргос цветущий привел, совершителя подвигов многих.То вспоминаю, тебе, да оставишь ты козни и видишь,В помощь ли злобе твоей и любовь и объятия были,Коими ты, от богов удаляся, меня обольстила!»

Он произнес; ужаснулась великая Гера богиняИ воскликнула так, устремляя крылатые речи:«Будьте свидетели мне, о земля, беспредельное небо,Стикса подземные воды, о вы, величайшая клятва,Клятва ужасная даже бессмертным, я вами клянуся,Самой твоею священной главою и собственным нашимЛожем брачным, которым вовек не клянуся я всуе!Нет, не с советов моих Посейдаон, земли колебатель,Трои сынам и вождю их вредит, а других защищает.Верно, к тому преклонен и подвигнут он собственным сердцем;Верно, ахеян узрев, милосердовал он о стесненных.Я ж и ему бы скорее совет подала, да всегда онХодит путем, но которому ты повелишь, громовержец!»

Так говорила; осклабился царь и бессмертных и смертныхИ ответствовал ей, устремляя крылатые речи:«Если вперед, о супруга, лилейнораменная Гера,Будешь на сонме божественном мыслить согласно со мною,Сам Посейдаон, хотя бы желал совершенно иного,Мысль переменит, согласно с твоей и моею душою.Ныне ж, когда непритворно и истину ты говорила,Шествуй немедля к семейству богов, повели, да на ИдуВестница неба Ирида и Феб сребролукий предстанут.Вестница быстрая к воинству меднодоспешных данаевСнидет и скажет мое повеленье царю Посейдону,Да оставит он брань и в обитель свою возвратится.Феб же великого Гектора снова ко брани воздвигнет,Новую бодрость вдохнет и его исцелит от страданий,Ныне терзающих душу героя, а рати ахеянВновь к кораблям отразит, малодушное бегство пославши.В бегстве они упадут на суда Ахиллеса Пелида.Царь Ахиллес ополчит на сражение друга Патрокла,Коего в битве копьем поразит бронеблещущий ГекторПред Илионом, как тот уже многих юношей храбрыхСвергнет, и с ними мою драгоценную ветвь, Сарпедона.Гектора, мстящий за друга, сразит Ахиллес знаменитый.С оного времени паки побег от судов и погонюЯ сотворю и уже невозвратно, доколе ахейцыТрои святой не возьмут, по советам премудрой Афины.Так не свершившемусь, гнева ни сам не смягчу, ни другомуБогу бессмертному я аргивян защищать не позволюПрежде, пока не исполнится все упованье Пелида:Так обещал я и так утвердил я моею главоюВ день, как Фетида, объемля колена, меня умолялаСына прославить ее, Ахиллеса, рушителя твердей».

Рек; и ему покорилась лилейнораменная Гера;Бросилась с Иды горы, устремляяся быстро к Олимпу.Так устремляется мысль человека, который, прошедшиМногие земли, про них размышляет умом просвещенным:«Там проходил я, и там», и про многое вдруг вспоминает, —С равной стремясь быстротой, пролетела по воздуху Гера;Высей Олимпа достигнув, она обрела совокупныхВсех небожителей в доме Кренида. Богиню увидев,Все поднялися, и каждый своею чествовал чашей.Гера, всех обошед, у Фемиды румяноланитойПриняла чашу; Фемида бо первая Гере входящейБросилась в встречу и речи крылатые к ней устремила:«Что ты, о Гера, приходишь, таким пораженная страхом?Верно, тебя устрашил громоносный супруг твой Кронион?»

Ей отвечала богиня, лилейнораменная Гера:«Что вопрошаешь, Фемида бессмертная; или не знаешь,Сколько метателя молний душа и горда и сурова.Но воссядь и начни ты пир с бессмертными общий;Вместе со всеми богами услышишь, Фемида, какиеУжасы нам возвещает Кронион. Никто, уповаю,Радостен сердцем не будет, ни смертный, ни даже бессмертный,Как бы он ни был доныне средь пиршества мирного весел».

Так изрекла, и воссела владычица Гера; смутилисьБоги в Зевсовом доме; она ж улыбалась устами,Но чело у нее между черных бровей не светлело,Вдруг, ко всем обращаясь, воскликнула гневная Гера:«Боги безумные, мы безрассудно враждуем на Зевса!Мы бесполезно пылаем его укротить, нападаяСловом иль силою! Он, удаляся, об нас и не мыслит,Нас презирает, считает, что он меж богов вековечныхВластью и силой своей превосходнее всех несравненно.Должно терпеть вам, какое бы зло и кому б ни послал он;Им, как я мыслю, сегодня удар нанесен и Арею:Пал на бою Аскалаф, браноносец, любезнейший богу,Смертный, которого сыном могучий Арей называет».

Так изрекла; и ударил Арей по крутым себя бедрамДланями жилистых рук и рыдающий громко воскликнул:«О, не вините меня, на Олимпе живущие боги,Если за сына я мстить иду к ополченьям ахейским,Мстить, хоть и сужено мне, пораженному Зевса перуном,С трупами вместе лежать, в потоках кровавых и прахе!»

Рек, и тогда ж повелел он и Страху и Ужасу конейВпрячь, а сам покрывался оружием пламеннозарным.Верно б, сильнейший, стократно ужаснейший, нежели прежний,Гнев громодержца и мщенье противу богов воспылали;Но Афина богиня, за всех устрашася бессмертных,Бросилась к двери, оставивши трон на котором сидела;Щит от рамен и шелом от главы у Арея сорвала,Пику поставила в сторону, вырвав из длани дебелой,И загремела, словами напав на сурового бога:«Буйный, безумный, ты потерялся! Напрасно ль имеешьУши; чтоб слышать? Иль стыд у тебя и рассудок погибли?Или не слышишь ты, что говорит владычица Гера,Гера, теперь возвратившаясь к нам от владыки Зевеса?Или ты хочешь, как сам, претерпев неисчетные бедства,С горьким стыдом поневоле, на светлый Олимп возвратит!Так и на всех нас, бессмертных, навлечь неизбежное бедство?Скоро, сомнения нет, племена и троян и данаевБросил бы Зевс и пришел бы он нас ужаснуть на Олимпе;И постиг бы, карающий, всех – и виновных и правых!Будь мне послушен и месть отложи за убитого сына.Воин в бою не один, и храбрейший его и сильнейший,Пал и еще ниспадет, пораженный другим; невозможноВесь человеческий род неисчетный от смерти избавить».

Так говоря, посадила на трон исступленного бога.Гера ж царя Аполлона из Зевсова вызвала домуВместе с Иридою, вестницей быстрой богов олимпийских.К ним возгласивши, она провещала крылатые речи:«Зевс повелел, да на Иду немедля предстанете оба;Но лишь предстанете вы и лицо увидите бога,Делайте, что повелит и чего Эгиох ни восхощет».

Так изрекла и, в чертог возвратяся, владычица ГераCела на трон, а Ирида и Феб, устремясь, полетели;Быстро спустились на Иду, зверей многоводную матерь;Там, на возвышенном Гаргаре Зевса нашли громодержца;Он восседал, и его благовонный увенчивал облак.Боги, представ пред лицо воздымателя облаков Зевса,Стали, – и к ним устремил Олимпиец негневные очи:Скоро они покорились супруги его повеленьям.К первой Ириде он рек, устремляя крылатые речи:«Шествуй, Ирида быстрая, к богу морей Посейдону,всё, что реку, возвести и неложною вестницей будь мне.Пусть он брань оставит немедленно, пусть возвратитсяИли в собор небожителей, или в священное море.Если ж глаголы мои не восхощет исполнить, но презрит, —Пусть он помыслит, и с сердцем своим и с умом совещаясь,Может ли, как ни могущ он, меня в нападении встретить?Думаю, что Посейдаона я и могуществом высший,Я и рожденьем старейший, а он не страшится единыйРавным считаться со мной, пред которым все боги трепещут».

Рек; покорилась ему ветроногая вестница неба;Быстро от Иды горы понеслась к Илиону святому.Cловно как снег из тучи иль град холодный, обрушась,Быстро летит, уносясь проясняющим воздух Бореем, —Так устремляяся, быстрая путь пролетела Ирида;Стала и так провещала могущему Энносигею:«С вестью тебе, Посейдон, колебатель, земли черновласый,Я нисхожу от эгида носителя Зевса Кронида.Брань ты оставь немедленно, так он велит; возвратисяИли в собор небожителей, или в священное море.Если ж глаголы его не восхощешь исполнить и презришь,Он угрожает, что сам, и немедля, с тобою сразитьсяПридет сюда; и советует он, чтобы ты уклонялсяРук громовержущих: ведаешь, он и могуществом высший,Он и рожденьем старейший; а ты, Посейдон, не страшишьсяСпорить о равенстве с тем, пред которым все боги трепещут».

Ей, негодующий сердцем, ответствовал царь Посейдаон:«Так, могуществен он; но слишком надменно вещает,Ежели равного честью, меня, укротить он грозится!Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи:Он – громодержец, и я, и Аид, преисподних владыка;Натрое всё делено, и досталося каждому царство:Жребий бросившим нам, в обладание вечное палоМне волношумное море, Аиду подземные мраки,Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо;Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.Нет, не хожу по уставам я Зевсовым; как он ни мощен,С миром пусть остается на собственном третьем уделе;Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает!Дщерей своих и сынов для Зевса приличнее будетГрозным глаголом обуздывать, коих на свет произвел он,Кои уставам его покоряться должны поневоле!»

Вновь провещала ему ветроногая вестница Зевса:«Сей ли ответ от тебя, колебатель земли черновласый,Зевсу должна я поведать, ответ и суровый и страшный?Или, быть может, смягчишь ты? Смягчимы сердца благородных.Знаешь и то, что старейшим всегда и Эриннии служат».

Ей ответствовал вновь колебатель земли Посейдаон:«Слово твое справедливо и мудро, Ирида богиня!Благо, когда возвеститель исполнен советов разумных.Но, признаюсь, огорчение сальное душу объемлет,Если угрозами гордыми он оскорблять начинаетРавного с ним и в правах, и судьбой одаренного равной.Ныне, хотя негодующий, воле его уступаю;Но объявляю, и в сердце моем сохраню я угрозу:Если Кронион, мне вопреки и победной Афине,Гермесу богу, Гефесту царю и владычице Гере,Будет щадить Илион крепкостенный, когда не захочетГрада разрушить и дать знаменитой победы ахейцам, —Пусть он знает, меж нами вражда бесконечная будет!»

Так произнес, и ахейскую рать Посейдаон оставил,В понт погрузился; о нем воздыхали ахейцы герои.И тогда к Аполлону воззвал громовержец Кронион:«Ныне, возлюбленный Феб, к меднобронному Гектору шествуй,Се, обымающий землю, земли колебатель могучийВ море отходит священное: грозного нашего гневаОн избегает; услышали б грозную брань и другие,Самые боги подземные, сущие около Крона!Благо и мне и ему, что, и гневаясь, он уступаетСилам моим: не без пота б жестокого дело свершилось!Но прими, Аполлон, бахромистый эгид мой в десницуИ, потрясающий им, устраши ты героев ахейских.Cам между тем попекись, дальновержец, об Гекторе славном;Храбрость его возвышай непрестанно, доколе данаи,В бегстве пред ним, не придут к кораблям и зыбям Геллеспонта.С оного времени сам я устрою и дело и слово,Да немедля почиют от бранных трудов и данаи».

Так произнес он, и не был отцу Аполлон непокорен!С Иды, шумной потоками, он устремился, как ястреб,Быстрый ловец голубей, между хищных пернатых быстрейший.В поле нашел стреловержец Приамова храброго сына;Гектор сидел, не лежал, и уже, обновившийся в силах,Окрест стоящих друзей узнавал; прекратилась одышка,Пот перестал: восстанавливал Гектора промысл Кронида;Близко представши, к нему провещал Аполлон дальновержец:«Гектор, Приамова отрасль! почто, от дружин удаленный,Духом унылый сидишь? Или горесть тебя удручила?»

Дышащий томно, ему говорил шлемоблещущий Гектор!«Кто ты, благий небожитель, ко мне обращающий слово?Или еще не слыхал, что меня пред судами ахеян,Их истреблявшего рать, поразил Теламонид могучийКамнем в грудь и мою укротил кипящую храбрость?Я уже думал, что мертвых и мрачное царство АидаНыне увижу; уже испускал я дыхание жизни».

Сыну Приамову паки вещал Аполлон дальновержец:«Гектор, дерзай! поборник могучий Зевсом КронидомС Иды высокой тебе на покров и защиту ниспослан,Я, Аполлон златомечный, бессмертный, который и преждеСильной рукой защищал и тебя, и высокую Трою.Шествуй к полкам, – и своим многочисленным конникам храбрымВсем повели к кораблям устремить их коней быстроногих.Я перед ними пойду, и сам для коней илионскихПуть уравняю, и в бег обращу героев ахейских».

Рек, и ужасную силу вдохнул предводителю воинств;Словно конь застоялый, ячменем раскормленный в яслях,Привязь расторгнув, летит и копытами поле копает;Пламенный, плавать обыклый в реке быстрольющейся, пышет,Голову, гордый, высоко несет; вкруг рамен его мощныхГрива играет: гордится он сам красотой благородной;Быстро стопы его мчат к кобылицам и паствам знакомым,Гектор таков, с быстротою такой оборачивал ноги,Бога услышавши глас; возбуждал Он на бой конеборцев.Cловно рогатую лань или дикую козу поднявши,Гонят упорно горячие псы и ловцы поселяне;Но высокий утес и густая тенистая рощаЗверя спасают: его изловить им не сужено роком;Криком меж тем пробужденный, является лев густобрадыйИм на пути и толпу, распыхавшуюсь, в бег обращает, —Так аргивяне дотоле толпой неотступные гналиТрои сынов, и мечами и копьями в тыл поражая;Но лишь увидели Гектора, быстро идущего к рати,Дрогнули все, и у каждого в ноги отважность упала.Их Фоас ободрял, благородный сын Андремонов,Муж этолийский знатнейший, искусный в бою стрелобойном,Храбрый и в стойком; его и в собраньях мужей побеждалиРедкие, если при нем в красноречии спорила юность.Он, распаляемый ревностью, так говорил меж ахеян:«Боги! ужасное чудо моим представляется взорам!Гектор воскрес! от ужасной смерти избегнувши, пакиГектор пред нами! А мы уповали, что гордый троянецДушу предаст под рукой Теламонова сына Аякса.Верно, могущий бессмертный опять сохранил и восставилМужа, который уж многим колена сломил аргивянам,Что и еще совершит, как предвижу я! Он не без волиЗевса гремящего стал перед воинством, пышущий боем.Други, совет предложу я, и все мы ему покоримся.Ратной народной толпе повелим к кораблям удалиться;Мы же, сколько ни есть нас, храбрейшими в рати слывущих,Противостанем: быть может, его остановим мы, в встречуКопья уставивши; он, я надеюся, как ни неистов,Сердцем своим содрогнется ворваться в дружину героев».

Так говорил; и, внимательно слушая, все покорились.Быстро Аяксы могучие, царь Девкалид копьеносец,Тевкр, Мерион нестрашимый и Мегес, Арею подобный,Строили битву, созвав благородных героев ахейскихПротив троян и великого Гектора; тою пороюСзади народа толпа к кораблям отступала. – ТроянеПрежде напади толпой; предводил, широко выступая,Гектор герой; а пред Гектором шествовал Феб небожитель,Перси одеявший тучей, несущий эгид велелепный,Бурный, косматый, ужасный, который художник бессмертныйЗевсу Крониду Гефест даровал, человекам на ужас.C сим он эгидом в деснице предшествовал ратям троянским.

Их нажидали ахейцы, сомкнувшися; разом раздалсяЯростный крик от обеих ратей; с тетив заскакалиБыстрые стрелы; и копья, из дерзостных рук полетевши,Многие в тело вонзились воинственных юношей красных,Многие, среди пути, не отведав цветущего тела,В землю вонзяся, дрожали, алкая насытиться телом.

Долго, доколе эгид Аполлон держал неподвижно,Стрелы равно между воинств летали, и падали вои;Но едва аргивянам в лицо он воззревши, эгидомБурным потряс и воскликнул и звучно и грозно, – смутилисьДуши в их персях, забыли аргивцы кипящую храбрость.Словно как стадо волов иль овец великую кучуХищные звери в глубокую мрачную ночь рассыпают,Если находят незапные, в час, как отсутствует пастырь, —Так аргивяне рассыпались, слабые; Феб на сердца ихУжас навел, посылая троянам и Гектару славу.

Тут ратоборец сражал ратоборца в рассеянной битве.Гектор могучий и Стихия свергнул и Аркесилая,Стихия, войск предводителя меднодоспешных беотян,Аркесилая, верного друга вождя Менесфея.Но Энея оружием Ияс повержен и Медон:Медон, сын незаконный владыки мужей Оилея,Был Оилида Аякса младший брат; но в ФилакеОн обитал, удались от отчизны, как мужа убийца,Мачехи брата убив, Эриопы, жены Оилея;Ияс же был предводитель воинственных духом афинян,Сыном Сфела от всех называвшийся, Буколиона.Полидамас поразил Мекистея, Полит же ЭхияВ первом ряду, а Клония сразил благородный Агенор;Дейоха тут же Парис, убегавшего между передних,С тыла в плечо поразил и насквозь оружие выгнал.Тою порой, как они обнажали убитых, данаи,В ров и на колья его опрокинувшись, в страшном расстроивПолем бежали везде и за вал укрывались неволей.Гектор же голосом звучным приказывал ратям троянским,Прямо напасть на суда, а корысти кровавые бросить:«Если ж кого-либо я от судов удаленным замечу,Там же ему уготовлю и смерть! и несчастного, верно,Мертвое тело ни братья, ни сестры огня не сподобят;Но троянские псы растерзают его перед градом!»

Рек, – и, бичом по хребтам поражая коней, полетел он,Звучно к троянам крича по рядам; и они, испускаяСтрашные вопли, за ним устремили коней колесничныхС громом ужасным; и Феб Аполлон впереди перед ними,Быстро окопа глубокого берег стопами рассыпав,Весь в середину обрушил и путь умостил он троянам,Длинный и столько широкий, как брошенный дрот пролетает,Если могучесть свою человек испытующий бросит.Там устремились пергамлян фаланги, и Феб перед ними,Дивным эгидом сияя; рассыпал он стену данаевТак же легко, как играющий отрок песок возле моря,Если когда из песку он детскую сделав забаву,Снова ее рукой и ногой рассыпает, резвяся:Так, Аполлон дальномечущий, ты и великий и тяжкийТруд рассыпал ахеян и предал их бледному бегству.

Возле судов наконец удержались они, собираясь.Там, ободряя друг друга и руки горе воздевая,Каждый богов небожителей всех умолял громогласно.Нестор же старец особенно, страж аргивян неусыпный,Зевса молил, воздевающий длани ко звездному небу:«Если когда-либо кто средь цветущей Эллады, Кронион,Тучные бедра тебе от тельца иль одна возжигая,В дом возвратиться молился и ты преклонился к моленью, —Вспомни о том и погибели день отврати. Олимпиец!Гордым троянам не дай совершенно осилить ахеян!»Так он молился; и грянул о небес промыслитель Кронион,Внявший молению Нестора, благочестивого старца.Но трояне, в их пользу приявшие знаменье Зевса,Жарче на рати ахейские бросились, жадные боя.Cловно как вал огромный широкоразливного моряВыше боков корабля подымается, двинутый страшнойСилою бури, которая волны на волны вздымает, —Так устремились трояне с неистовым воплем за стену;Коней пригнали туда ж и у корм в рукопашную битвуС копьями острыми стали; они с высоты колесниц их,Те же с высоты кораблей своих черных, на оных держася,Бились шестами огромными, кои в судах сохранялисьК бою морскому, сплоченные, сверху набитые медью.

Храбрый Патрокл, доколе ахейцы с троянскою силойБились еще пред стеною, вдали от судов мореходных,В куще сидел у высокого духом вождя Эврипила,Душу ему услаждал разговором и тяжкую рануВкруг осыпал врачевством, утоляющим черные боли.Но как скоро за стену увидел стремящихся бурноГордых троян, а данаев услышал и крик и тревогу,Громко воскликнул Патрокл и руками по бедрам могучимС грусти ударил себя и, печальный, вещал Эврипилу:«Нет, Эврипил, не могу я с тобою, хотя б и желал ты,Долее здесь оставаться; ужасная битва восстала!Пусть благородный сподвижник тебя утешает; а сам яК другу Пелиду спешу, да его преклоню ополчиться.Может быть, как предузнать? – убедить Ахиллесово сердцеБог мне поможет; сильно всегда убеждение друга».

Так говорящего, ноги его уносили. – АхейцыПротив троян нападающих крепко стояли, но тщетноИх, и меньших числом, отразить от судов напрягались.Тщетно и Трои сыны напрягались, ахеян фалангиБоем расторгнув, ворваться в ряды кораблей их и сеней.Словно правильный снур корабельное древо ровняетЗодчего умного в длани, который художества мудростьВсю хорошо разумеет, воспитанник мудрой Афины, —Так между ними борьба и сражение ровные были.Те пред одними, а те пред другими судами сражались.

Гектор герой на Аякса, высокого славою, вышел.Оба они за единый корабль подвизались, и тщетноСей защитителя сбить и корабль запалить домогался,Тот отразить сопостата, которого демон приближил.Тут Клитеида Калетора свергнул Аякс знаменитый,Огнь на корабль заносящего, пикою в перси ударив; °C шумом он грянулся в прах, из руки его выпала светочГектор, как скоро увидел родного ему Клитеида,Замертво павшего в прах перед черной кормой корабельной,Звучно воскликнул, троян и ликиян на бой поощряя:«Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукоборцы дарданцы!Стойте, страшитеся в сей тесноте отступать из сраженья;Лучше отстойте вы Клития сына, да враг не похититСлавных оружий с убитого в самом стану корабельном».

Так произнес, и в Аякса направил сияющий дротик,Но попал не в него, а в клеврета его, Ликофрона,Мастера ветвь, киферейца, в Аяксовом жившего домеС оной поры, как убийство свершил у киферян священных;Гектор его, близ Аякса стоящего, в череп над ухомДротом ударил убийственным; в прах он, с кормы корабельнойРухнувшись, навзничь пал, и его сокрушилася крепость.Храбрый Аякс ужаснулся и к брату младому воскликнул:«Тевкр, потеряли мы, брат мой, нашего верного друга!Пал Масторид, которого мы, из Киферы пришельца,В нашем дому, как любезных родителей, все почитали.Пал он от Гектора! Где же твои смертоносные стрелы?Где твой лук сокрушительный, данный тебе Аполлоном?»

Рек он, – и тот его понял и, прянувши, стал близ герояС луком разрывчатым в верной руке и с колчаном на раме,Полным пернатых; и, быстро он их на троян посылая,Клита стрелой поразил, Пизенорову славную отрасль,Друга Панфоева сына, почтенного Полидамаса.Был он возница его, и тогда над конями трудился,Правил туда, где в сражении гуще клубились фаланги;Гектору тем и троянам желал угодить он, но быстроГибель пришла, и никто из друзей от нее не избавил:В выю возатаю с тыла стрела смертоносная пала;На землю грянулся он, и обратно ударились кони,Праздной гремя колесницею. Скоро то сведал владыкаПолидамас, и коням убегающим вышел навстречу.Их Астиною слуге, Протаона сыну, вверяя,Крепко наказывал близко держать, на виду непрестанно;Сам, устремившись обратно, с передними стал на сраженье.Тевкр же другую стрелу против Гектора мужеубийцыВынул; и, верно, принудил бы бой перервать пред судами,Верно, стрелой у героя победного душу исторг бы;Но не укрылся, от промысла Зевсова; Зевс ПриамидаСам охранял и у Тевкра пылавшего славу похитил:Тевкр наляцал, как на луке его превосходном крутуюБог сокрушил тетиву, и у Тевкра умчалася мимоТяжкая медью стрела, и лук из руки его выпад,Тевкр ужаснулся и к брату Аяксу немедля воскликнул:«Горе! какой-то демон ратные замыслы нашиВсе разрушает; и лук у меня он исторгнул из длани,И расторг тетиву мне, которую свежую нынеЯ на лук навязал, чтобы вынесла частые стрелы».

Тевкру ответствовал быстро Аякс Теламонид великий:«Друг, оставь ты в покое и лук, и крылатые стрелы,Если их бог рассыпает, ахеянам храбрым враждебный.С пикой огромной в руке и с щитом на плече, Теламонид,Ратуй троян и дружины свои возбуждай к ратоборству.Пусть нелегко, а победой гордяся, возьмут сопостатыНаши суда доброснастные; вспомним ахейскую храбрость!»

Так говорил он – и Тевкр под кущею лук свой оставил;Щит на плечо многобляшистый, четыреслойный набросил,Шлем на главу удалую красивый надел, осененныйГривою конскою; гребень ужасный над ним развевался,Взяв наконец копие, повершенное острою медью,Вышел назад и, примчася стремительно, стал близ Аякса.

Гектор едва усмотрел сокрушенными Тевкровы стрелы,Звучно вскричал, и троян и ликиян еще возбуждая:«Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукоборцы дарданцы!Будьте мужами, о друга; воспомните рьяную храбростьЗдесь, пред судами ахеян! Своими очами я видел,Славного воина стрелы и лук уничтожены богом!Видимо ясно сынам человеков могущество бога,Если кого Олимпиец высокою славой возноситИли кого унижает, защиты своей не сподобив:Так как теперь унижает ахеян, а вас возвышает.В бой на суда! наступите всем воинством! Кто между вами,Ранен мечом иль стрелой, роковою постигается смертью,Тот умирай! Не бесславно ему, защищая отчизну,Здесь умереть; но останутся живы супруга и дети,Дом и наследие целы останутся, если ахейцыВ черных судах унесутся к любезным отечества землям».

Так говоря, возбудил он и силу и мужество в каждом.Cын Теламонов с другой стороны восклицал пред дружиной:«Стыд вам, ахеяие! Лучше решитеся или погибнуть,Или спастись, но беду отравить от судов мореходных!Чаете ль вы, как возьмет корабли шлемоблещущий Гектор,Каждый на землю родную пешком возвратится из Трои?Слышите, с криком каким ополчения все возбуждаетГектор, который сожечь корабли, разъяренный, стремится?Верно, сии он толпы не на пляску зовет, а на битву!Нам не осталось ни думы другой, ни решимости лучшей,Как смесить с сопостатами руки и мужество наше!Лучше мгновенной решимостью выкупить жизнь иль погибнуть,Нежели долгие дни изнуряться жестокою бранью,Так бесполезно средь стана, стесняясь народом слабейшим!»

Так говоря, возбудил он и силу и мужество ратных.Гектор же мощный Схедия сразил, Перимедова сына,Воинств фокейских вождя, но Аякс Лаодамаса свергнул,Пеших бойцов предводителя, славную ветвь Антенора;Полидамас же корысти добыл с килленейского Ота,Друга Филидова, воинств вождя крепкодушных эпеян.Мегес Филид налетел на убийцу; но в сторону прянулПолидамас; не уметил в него, не судии дальновержецСыну Панфоеву славному пасть меж рядов первоборных.Крезма Филид угодил сокрушительной пикою в перси;С шумом он пал, и с рамен совлекал победитель доспехи.Вдруг на Филида нагрянул Долопс Лампетид, илионскийСлавный копейщик, которого сын Лаомедона доблий,Лама велемудрый родил, знаменитого доблестью бранной,Он у Филида, нагрянувший близко, щита серединуПикой пробил, но его защитил крепкосозданный панцирь,Латами сомкнутый плотно: Филей в давнобьггное времяВывез доспех сей из града Эфиры, от вод Селлеиса,Коим, как друга, его одарил там Эвфет скиптродержец,В битвах кровавых носить от враждебных мужей сборовОн-то и сына его защитил от погибели грозной.Мегес же Лампова сына по медному шлему под гребнем,В самую, выпуклость верхнюю, пикою острой ударил,Гривистый гребень с основы сорвал, и на землю он целыйПал и простерся во прахе, блистающий пурпуром свежим.Но между тем, как сражался он пламенно, чая победы,Сильный поборник явился ему, Менелай благородный;C пикой, невидимый, стал в стороне, поразил, ЛампетидаС тыла в плечо; и сквозь перси пробилося бурное жало,Рея вперед; и во прах Лампетид опрокинулся навзничь.Прянули оба на павшего, медную, славную бронюС плеч совлекать. Но Гектор вскричал на Долопсовых ближних,Их порицая, и более всех Гикетаона сынаОн укорял, Меланиппа, который прежде в ПеркотеПас круторогих волов, до нашествия рати враждебной;Но как скоро ахейцы в судах многовеслых приплыли,Он прилетел в Илион и в дружинах троян отличался,Жил у Приама и чествован был, как и сын, Дарданидом.Гектор его укорял и к нему говорил, негодуя:«Сын Гикетаонов! Так ли оставим? ужели нисколькоСердце твое не болит за сраженного милого брата?Или не видишь ты, как над доспехом Долопса трудятся?Следуй за мною! не время с аргивцами издали биться;Должно нам всех истребить их, покуда они с основанийТрои высокой не свергли и граждан ее не избили!»

Рек – и понесся вперед, и муж с ним, богу подобный.Аргоса воев Аякс, возбуждал, Теламонид великий:«Други, мужайтесь! Наполните сердце стыдом благородным!Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных!Воинов, знающих стыд, избавляется боле, чем гибнет;Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!»Так возбуждал, но и сами они защищаться пылали;В сердце сложили героя слова и суда оградилиМедной стеной; до троян против них устремлял громовержец.Храбрый Атрид Менелай ваабуждал Антилоха младого:«Нет, Антилох, никого ни моложе тебя из ахеян,Ни быстрее для бега, ли силами крепче для боя.Если бы, прянув вперед, поразил ты какого троянца!»

Так произнес и назад отступил, поощрив Антилоха.Вылетел он из передних рядов и, кругом обозревши,Бросил блистательный дрот; взволновались трояне, увидяМощный удар. И оружие он не напрасное ринул:Ветвь Гикетаона, смелого сердцем вождя Меланиппа,Гордо идущего в битву, в широкие перси уметил;С шумом он грянулся в прах, и взгремели на падшем доспехи.Несторов сын на него устремился, как пес на еленяСкачет пронзенного, коего ловчий, едва он из логаПрянул, стрелой поразил я подсек ему резвые ноги, —Так на тебя, Мелаиипп, наскочил Антилох бранолюбец,Алча доспехов твоих. Но от Гектора он не укрылся;Гектор навстречу предстал, пролетев сквозь кипящую сечу.Нестеров сын не остался, как ни был горяч в ратоборстве;С поля сбежал он, зверю подобный, свершившему пакость,Зверю, который, пса или пастыря стадо сгубивши,В лес убегает, покуда селян не собралась громада, —Так убежал Несторид; на него и трояне и Гектор,Страшные крики подняв, задождили свистящие стрелы.Cтал он лицом к сопротивным, достигнувши дружеских сонмов.

Тою порою трояне, как львы, пожиратели крови,Бурно к судам устремлялись и Зевса судьбы совершали:Он непрестанно их мужество высил, а воев ахейскихДух поражал и победы лишал их, троян поощряя;Гектору сердце его даровать, Приамиду желалоГрозную славу, да он на суда пожирающий пламеньБурный повергнет, и так роковое Фетиды моленьеВсе совершится; единого ждал промыслитель Кронион:Первого судна горящего зарево с неба увидеть.C оного времени Зевс от судов невозвратное бегствоТрои сынам присуждал, а данаям победную славу.Так помышляющий, Гектора в бой на суда устремлял он,Страшно и собственным влекшегось духом; свирепствововал Гектор,Словно Арей, сотрясатель копья, или огнь истребитель,Если меж гор он свирепствует, в чащах глубокого леса:Пена клубилась из уст, под бровями угрюмыми очиГрозным светились огнем; над главой, воздымаяся гребнем,Страшно качался шелом у летавшего бурей по битвеГектора! Сам бо герою был покровителем с небаЗевс и его одного возвышал над толпой человековЧестью и славою: ибо не долго жить оставалосьСыну Приама; уже на него Тритогена ПалладаДень роковой устремляла с победною силой Пелида.Гектор пылал разорвать у данаев ряды и пыталсяВсюду, где видел и гуще толпы, и оружие лучше;Но разорвать их нигде он не мог, беспредельно пылавший:В встречу данаи, сомкнувшися башней, стояли, как каменьСтрашно высокий, великий, который у пенного моряГордо встречает и буйные вихрей свистящих набеги,И надменные волны, которые противу хлещут, —Так аргивяне встречали троян неподвижно, бесстрашно.Он же, сияющий окрест огнем, налетел на фалангу;Грозен упал, как волна на бегущий корабль упадает,Мощная, бурей из туч возвращенная; весь потрясенный,Пеной корабль покрывается; шумное бури дыханьеВ парус гремит, и трепещут сердца корабельщиков бледных,Страхом объятых; они из-под смерти едва уплывают, —Так сердца трепетали в груди благородных данаев.Он же, как лев истребитель, на юниц рогатых нашедший,Коих по влажному лугу при блате обширном пасутсяТысячи; пастырь при них, но, юный, еще не умеетС зверем сразиться, дабы защитить круторогую краву:Пастырь неопытный, около крав то передних, то заднихМечется он беспрестанно, а хищник, в средину их бросясь,Режет быка, и все разбегаются, – так аргивяне,Свыше смятенные, в бег перед Гектора силой и ЗевсаВсе обратилися; он поразил одного Перифета,Храброго сына Копрея, того, что, служа Эврисфею,Вестником часто ходил от тирана к Гераклу герою:Cей-то отец ничтожный родил знаменитого сына,Доблестей полного: легкостью в беге, искусством в сраженьях,В думах умом он блистал между всех благородных микенян;Он Приамиду герою высокую славу доставил:В бег обращаяся, задом, незапно на щит он споткнулся,Им же держимый, огромный, до ног оборона от копий;Он, на щит свой споткнувшися, навзничь упал, и ужасноГрянул шелом вкруг висков при падении сильного мужа.Гектор, увидевши то, прилетел и, став перед падшим,В перси копьем поразил и пред сонмом друзей ПерифетуДушу исторгнул; они не могли; и печальные, другуПомощи дать: ужасалися Гектора мужеубийцы.К ближним судам отступили; суда, извлеченные прежде,Их оградили передние; Гектор и там утеснял их.Нуждой ахеян сыны отступить от судов и передних,Нуждой заставлены горькой; они перед кущами стали,Вместе столпись, рассеваться не мысля; удерживал вместеСтыд их и страх; непрестанно они ободряли друг другаКриками; Нестор особенно, страж престарелый ахеян,Каждого мужа молил, именами родных заклиная:«Будьте мужами, о друга, почувствуйте стыд, аргивяне,Стыд перед всеми народами! Вспомните сердцу любезныхЖен и детей, и стяжанья свои, и родителей милых,Вспомните все, у которых родные живы и мертвы!Именем их и отсутственных, я вас молю, аргивяне,Стойте крепко противу врагов, не бросайтеся в бегство!»

Так говорил, и возжег он и крепость и мужество в каждом;Облак у них пред очами Афина рассеяла мрачный,Свыше ниспосланный: свет воссиял им, открылось пространствовсё, и от черных судов и от поля погибельной битвы;Гектор открылся ужасный, и все илионян дружины,Сколько за ним, позади, не сражавшихся праздно стоялоИ впереди, пред судами, неистовым билося боем.

Сердцу Аякса великого более нелюбо сталоБыть в тесноте, в какой оставались другие ахейцы;Он по помостам судов устремился, широко шагая,Шест корабельный в могучих руках потрясая огромный,Крепко в составах сколоченный, двадцать два локтя длиною.Словно как муж, ездок на конях необычно искусный,Лучших из множества коней избрав четырех и связав их,Правит и с поля далекого к граду великому гонитБитой дорогой; толпою и мужи, и робкие женыСмотрят дивуясь, а он беспрестанно и твер