Кристина Брук - Без ума от графа Страница 7

Впрочем, Джекс не нуждается в помощи и сама решит, как быть…

– Насколько я помню, она весьма своенравная девица, – сказал Девер, словно угадав мысли Гриффина, и, покачав головой, добавил: – Кроме того, у нее не слишком хорошие манеры. Впрочем, до начала сезона еще целых два месяца. Время есть, но придется постараться, чтобы не ударить в грязь лицом.

Вряд ли Девер знал, как будет трудно не ударить в грязь лицом. Гриффин представил, что скажет сестра, узнав, что ей предстоит появиться в свете.

Если бы удалось устроить будущее Джекс так, чтобы она осталась довольна, это было бы прекрасно.

За это ему придется заплатить довольно дорого: своим собственным унижением, – но об этом Джекс никогда не узнает. Никто ничего не узнает о том, как ему было нелегко согласиться на брак с леди Уэструдер.

Правда его удивляла настойчивость семьи Уэструдер в данном вопросе. Три года назад их первая встреча оказалась очень неудачной, леди Розамунда не уехала из Пендон-Плейс, помолвка не была разорвана, невзирая на все его возражения.

Его деспотичному деду, должно быть, было забавно смотреть на такое странное сочетание – грубый громадный Гриффин и его нежная, утонченная невеста. Гриффину стало стыдно.

Вскоре здоровье старого графа резко ухудшилось. Свадьба была отложена. Несколько месяцев все ждали кончины графа, а когда он умер, надо было соблюдать траур. Кроме того, Гриффину, как новому хозяину, пришлось заняться хозяйственными делами поместья и некогда было думать о свадьбе.

А недавно произошел этот досадный и неприятный случай с Олбрайтом.

Хотя, если честно, лгать самому себе было незачем: он целых три года искал любой предлог, чтобы отдалить, а лучше всего вообще избежать, свадьбу с леди Уэструдер.

Невозможно было забыть те чувства, которые она пробудила в нем при их первой встрече. Неуправляемые, отвратительные, озлобленные – все они были вызваны одним: разве он ее достоин? Он никак не соответствовал ее ожиданиям, тем не менее она решительно и не без удовольствия постаралась извлечь выгоду из его тогдашнего состояния.

Больше всего Гриффина смущала ее беспечная откровенная смелость. Она вела себя как развратная знатная леди, и поэтому он презирал ее.

Если бы тогда он сумел удержать охватившую его животную страсть, если бы не поцеловал ее. Сколько ночей он потом провел, думая о тех незабываемых ощущениях, охваченный неуемным желанием испытать их снова. Он не мог уснуть, одолеваемый воспоминаниями – какая же у нее благоухающая, нежная кожа. А когда они поженятся, о какое это будет искушение – чувствовать ее все время рядом и в то же время горько сознавать, что ничего, кроме отвращения и презрения, она к нему не испытывает.

Гриффин закрыл глаза: какую же пытку придумал для него его покойный дед.

Несмотря ни на что, Джекс должна покинуть Пендон-Плейс навсегда. Для леди в ее положении единственный выход – замужество.

– Надо составить список возможных претендентов, – сказал Гриффин Девер. – Это должны быть молодые люди с головой на плечах, знатные, без следов оспы на лице и со всеми зубами.

– Джекс очень своеобразная девушка, – заметил Девер. – Я составлю список возможных претендентов на ее руку, но не могу поручиться, что все они будут согласны.

Гриффин прищурился.

– В таком случае доведи до их сведения, что за ней будет дано большое приданое, включая поместье в Беркшире.

Девер обрадовался и с довольным видом потер руки.

– От такого приданого у кого хочешь взволнованно забьется сердце.

– Несомненно.

Девер насмешливо изогнул бровь.

– Но у нее все-таки должна быть компаньонка, и, разумеется, отличная. Правда этого мало: тебе нужна такая женщина, которая сумела бы обучить девушку хорошим манерам. Лучший выход из создавшегося положения – как можно быстрее жениться на леди Розамунде.

От внезапной безотлагательности брака у него перехватило дыхание, а сердце вдруг забилось глухо и тревожно.

Итак, Розамунда выйдет за него. Боже, неужели это случится?!

А как же капитан Лодердейл? Ее неравнодушие к нему, казалось, все усложняло.

Не было ничего удивительного в том, что мужчины проявляли явный интерес к Розамунде. Ее появление в свете явилось настоящей сенсацией – Гриффин об этом знал, – но разве могло быть иначе? Впрочем, если верить слухам, ни одному из ухаживавших за ней мужчин она не выказывала явного предпочтения.

Однако Лодердейл тот еще гусь! Казалось, что Розамунда к нему действительно неравнодушна. Но разве можно было винить девушку за влюбленность? По всем отзывам капитан был остроумен, любезен, нахален и, самое неприятное, красив как греческий бог. Да и на поле брани, по слухам, бравировал своей храбростью.

Откуда только взялся этот Лодердейл?!

Тем не менее леди Розамунда до сих пор открыто не объявила о своем разрыве с Гриффином. Это могло означать либо то, что Розамунда просто ждала, когда герцог найдет ей другого жениха, либо намеревалась после замужества держать Лодердейла при себе в качестве любовника. Знатные леди часто поступали именно так.

От подобных мыслей Гриффин заскрипел зубами. Только через его труп. Если он наденет на себя брачные узы, то не позволит водить себя за нос и делать рогоносцем.

Он взглянул на Девера.

– Сегодня же пошлю за ней.

Девер фыркнул:

– Ты совершил глупость, не удержав ее, когда она сама шла навстречу. Кто знает, как она отнесется к тебе сейчас?

Девер покачал головой:

– Хоть я не очень хорошо разбираюсь в женщинах, тем не менее послушай моего совета. Теперь ты сам должен пойти к ней. Она сейчас в Лондоне.

Гриффин скорее согласился быть сваренным в кипящем масле, чем идти на поклон к леди Уэструдер в ее фешенебельный дом в Лондоне. Танцевать перед ней на задних лапках? При одной мысли об этом ему становилось тошно. Ничего в этом не было хорошего: леди Розамунда с самого начала знала бы, кто главный в их семье.

Гриффин многозначительно постучал пальцем по брачной лицензии:

– Не пойду. Я пошлю за ней. Можно обвенчаться и здесь, в конце концов Пендон-Плейс станет ее домом. Да, следует также послать за Джекс. Надо начать готовить ее к выходу в свет.

Гриффин невольно смутился. Розамунда будет жить здесь? Дом заметно обветшал, а внутри выглядел совсем убого. После смерти деда он распустил половину слуг, а после безвременной кончины учителя музыки разошлись и все остальные. Осталась лишь одна семья, которая поддерживала кое-какой порядок. Помещения Пендон-Плейс, полутемные, грязноватые, отдававшие сыростью и затхлостью, внешне были столь же непривлекательны, как и их хозяин.

– Ну, как знаешь, – ответил Девер. – Ты женишься на леди Розамунде. Она выводит Джекс в свет, та вращается там весь сезон и, заметь, под надежным присмотром.

– Не забудь о списке претендентов, – напомнил Гриффин.

– Твоя сестра кобылка с норовом, – ухмыльнулся Девер. – Она ничего такого не выкинет?

– С чего ты взял?

– Женись побыстрей на леди Розамунде. Теперь все зависит только от тебя.

Глядя вслед уходившему Деверу, Гриффин размышлял о том, к чему отнести эти слова: то ли к замужеству Жаклин, то ли к его прекрасной невесте.

Похоже, Девер был прав и в том и в другом случае.

«Мадам, нам пора обвенчаться. Жду вас на следующей неделе в Пендон-Плейс. Ваш и т. д., Трегарт.

P.S. Захватите с собой костюм для верховой езды. Синего цвета».

«Сэр!

Признаюсь, ваше послание несказанно удивило меня и совершенно сбило с толку. Простите, я сначала даже не сразу вспомнила вас.

У меня много неотложных дел, из-за которых я никак не могу покинуть Лондон. Но даже если бы я не была занята, то ни за что бы не стала выполнять подобное указание, от кого бы оно ни исходило.

Если вы соблаговолите, то можете навестить меня в родовом особняке герцога Монфора.

Ваша и т. д., леди Розамунда Уэструдер.

P.S. Не могу понять, о каком костюме для верховой езды вы говорите».

– Очередной год, новые разбитые сердца.

Леди Сесили Уэструдер взирала на цветы, которые поклонники едва ли не каждый день посылали ее кузине, когда та жила в Лондоне. Сезон еще не начался, а светская жизнь Розамунды уже была заполнена многочисленными приглашениями и разного рода развлечениями.

– Розамунда, клянусь, ты одна обеспечиваешь работой всех лондонских продавцов цветов.

– Гм-гм? – отозвалась Розамунда, почти не слушая Сесили. Она внимательно читала чье-то полное любезностей письмо, которое сопровождало очаровательный букет фиалок. – Как это мило, – прошептала она.

Передав букет горничной, Розамунда принялась за другой букет и за другое письмо. Она старалась получше запомнить имена всех дарителей, чтобы при случае вежливо поблагодарить каждого из них за проявленную любезность.

Мужчины, как она узнала, в глубине души весьма ранимые создания, несмотря на их физическую силу и напускную развязность. С ними надо вести себя тонко и осторожно, чтобы ненароком не обидеть, случайно не задеть их болезненного самолюбия. Иногда ей очень хотелось уехать в провинцию, скрыться там на все время сезона, но это было бы откровенное малодушие. Она скорее умерла бы, чем согласилась выглядеть в глазах окружающих влюбленной, тоскующей по Гриффину Деверу.