Елизавета Водовозова - Царство свободного ребенка. Избранные статьи о воспитании Страница 16

Прежде чем приняться за воспитание детей, он перепробовал различные занятия, оказавшиеся безуспешными, тем не менее, все они носили характер социальный. Прежде всего, он решил сделаться пастором для того, чтобы своими проповедями сеять в народе семена нравственности и любви к ближнему. Когда это не удалось, он посвятил себя юридической карьере, чтоб быть защитником угнетенных. Однако отсутствие склонностей к юридическим наукам заставило его бросить юриспруденцию и взяться за изучение образцового сельского хозяйства, чтобы собственным примером научить крестьян новым усовершенствованным способам земледелия. После годового изучения сельского хозяйства Песталоцци решил сделаться сельским хозяином. <…>

…Он устроил приют в своем довольно поместительном доме. Всем казалось странным, что Песталоцци, который с семейством терпел крайнюю нужду, набирает бесплатно нищих детей. Но, при своей непрактичности, Песталоцци думал, что дети, работая по хозяйству и занимаясь прядением хлопка, добудут себе достаточно средств для пропитания, а между тем они получат хорошее воспитание, и потому набрал до 50 маленьких нищих и бродяг… При этом в начале все воспитание заключалось в том, чтобы промывать их раны, кормить и одевать. Но все-таки мало-помалу он начал работать вместе с ними в саду, в поле и дома, спал с ними, ел одну и ту же пищу. В дурную погоду они все вместе занимались бумагопрядением. Чтобы научить их говорить, Песталоцци каждого из них заставлял рассказывать обо всем, что случалось в его жизни, учил их читать, считать и писать.

Ему пришлось преодолевать множество затруднений… Многие родители требовали у Песталоцци платы за детей, так как те прежде помогали им собирать милостыню, а иные тайно уводили их, особенно когда кто-нибудь из них получал новое платье или научился новой работе. Несмотря на все это, дети скоро чрезвычайно привязались к Песталоцци, исполняли каждую его просьбу с полною готовностью, прилежно работали вместе с ним и совершенно преобразовались даже по внешности: теперь это были веселые, здоровые, опрятные, послушные дети. И все это было достигнуто без наказаний и поощрений, а только страстною любовью Песталоцци к детям и полным отсутствием с его стороны стеснения их живости и любви к играм и забавам.

Если благодаря своему нравственному влиянию Песталоцци достиг блестящих успехов, то и его недостаток практичности сказался немедленно. Его мечта, что дети будут зарабатывать на свое существование, не осуществилась, так как прежде, чем пользоваться результатами трудов детей, их пришлось учить, и все расходы по их содержанию легли исключительно на плечи Песталоцци. Ему пришлось продать и заложить все, что он имел. Но этим он только удовлетворил своих кредиторов, продолжать же дело не мог и вынужден был распустить всех детей своего приюта. Трудно представить, каким тяжелым ударом была для него необходимость отказаться от осуществления любимой мечты воспитывать несчастных детей народа и расстаться с ними в то время, когда эта мечта столь блистательно осуществлялась. <…>

Почти в продолжении 20 лет он не мог применять на практике своих педагогических идей. В этот долгий промежуток времени он стал заниматься литературой. Однако «Вечерние часы отшельника», написанные им в это время, не имели никакого успеха; зато другое его произведение – «Лингард и Гертруда» … – огромное сочинение, произвело поразительное впечатление на современников автора. <…>

Его необыкновенный успех заставил современников переменить взгляд на Песталоцци: к нему перестали относиться как к сумасшедшему и начали смотреть на него, как на выдающегося писателя. Различные общества присылали ему похвальные отзывы, премии, медали, а великие мира сего приглашали его переехать в их страну для практического осуществления его идей. <…>

Но литературная деятельность не удовлетворяла Песталоцци: он стремился к практическому осуществлению своих педагогических идей. <…>

…Швейцарское правительство предложило Песталоцци взять на себя заботу о бесприютных детях, бродивших среди развалин. Помещение под приют было отведено в… женском монастыре, давно заброшенном, в котором комнаты оказались сырыми и холодными. Детей скоро набралось до ста человек, а между тем сумма, отпущенная на их содержание, была так ничтожна, что невозможно было думать ни о ремонте, ни о найме помощников и прислуги. Песталоцци пришлось исполнять решительно все обязанности: директора, повара, служителя, учителя. На этот раз с ним не было даже жены, которая была больна и находилась в другом городе. Внешний вид детей был еще хуже, чем при вступлении нищих бродяг в его нейгофский приют, так как все население Станца сплошь нищенствовало вследствие бедствий войны.

Песталоцци с радостью взялся вести этот приют, хотя это дело встречало такие же препятствия, как и в Нейгофе: родственники детей тут тоже возмущали их, подговаривая требовать пищу и одежду получше, так как «казна дает деньги на все». Дети в первое время и самостоятельно, и с помощью родственников тайно убегали из заведения. Но и тут точно так же, когда прошло с полгода, дети сделались неузнаваемыми. Нравственное перерождение детей лучше всего можно видеть из следующего факта: когда по соседству со Станцем был сожжен Альтдорф, Песталоцци рассказал об этом своим питомцам и указал им на то, что дети этой деревни бродят теперь без крова и пищи; он советовал им обратиться с просьбою к начальству, чтобы оно дозволило принять к себе этих несчастных. Дети выразили готовность это сделать, но Песталоцци сказал им: «Имейте в виду, что ради этих бедняков мне придется больше работать, меньше получать пищи и даже платьем вы должны будете делиться с ними». Ответом ему было: «Пусть все придут сюда! Мы согласны больше работать и меньше есть!» И действительно, когда альтдорфцы пришли, дети Станца приняли их как братьев и относились к ним, как старшие к младшим.

Такая же перемена произошла с родственниками приютских детей: прежде они являлись в приют, чтобы возмущать детей, теперь они приходили, чтобы благодарить Песталоцци и почтительно поцеловать ему руку. Это чудо перерождения произвела, как и всегда, безграничная любовь Песталоцци к детям: он работал для них и с ними, не покидал их ни на минуту, ел с ними совместно состряпанную ими пищу, спал с ними, ложился позже всех и вставал раньше других, вел с ними беседы, ухаживал, когда они были больны, учил их. Когда эти дети, не знавшие ласки и заботы, вдруг шумно выражали ему свою преданность, он говорил, что настоящею благодарностью с их стороны будет то, если они впоследствии сами будут жить для покинутых детей, учить и воспитывать их. Они вдумывались в эти слова, производившие на них сильное впечатление. Другая характерная особенность его приемов воспитания состояла в том, что он ничего не требовал и не приказывал детям, а просил сделать то или другое, объясняя, почему это необходимо. Дети скоро научились понимать, что все, что от них требует Песталоцци, крайне необходимо для их существования, и охотно исполняли домашние работы…

…Так как на его плечах лежали разнообразные обязанности, а детей была масса, он ввел взаимное обучение. Более понятливые ученики, которые шли впереди других, делались его помощниками и учили менее понятливых. К тому же это давало Песталоцци возможность все более упрощать методы обучения, чтобы, как он говорил, «самый обыкновенный человек без всякого затруднения мог бы учить своих детей; таким образом школы для первоначального обучения сделались бы излишними». <…>

Песталоцци был в апогее своей славы; его известность возросла и потому, что появились его новые труды: «Как Гертруда учит детей», «Книга для матерей» и другие, в которых он высказывает свои педагогические воззрения, совершенно новые для его современников…

Даже в официальном отчете комиссии указывалось на то, что Песталоцци… создал метод, который годится для всех, к какому бы классу общества ни принадлежал учащийся. Педагогические сочинения Песталоцци сделались настольными книгами наиболее образованных людей Европы. О нем начали много писать в газетах, и в бургдорфский замок стали съезжаться посетители не только своей страны, но и из Америки. Песталоцци начал пользоваться такой популярностью, что был выбран в число депутатов, отправляемых к Наполеону в Париж для обсуждения проекта нового государственного устройства Швейцарии. На его записку, представленную Наполеону о том, что без широкого распространения просвещения никакое государство не может служить основою благоденствия страны, Наполеон ответил, что это не его дело, что он букварями не занимается. Тогдашнее швейцарское правительство состояло из людей, угодных Наполеону, и когда сделалось известным, как недружелюбно отнесся он к Песталоцци, у бургдорфского заведения была отнята государственная субсидия, а его наставнику приказано было очистить замок.