Наталья Беспалова - Палеонтология. Чарльз Дарвин Страница 2

В «Плутонии», одном из популярнейших научно-фантастических романов первой половины ХХ столетия, автор которого, известный палеонтолог В. А. Обручев, отправил своих героев в страну, населенную живыми окаменелостями, описана встреча с глиптодонтом: "Вдруг геолог заметил у самого подножия холма довольно большой куполообразный бугор, голые скаты которого отливали металлическом блеском… Дойдя до бугра, Каштанов остановился в изумлении — бугор был совершенно голый, лишенный даже малейшей травки, и вся его поверхность состояла из шестисторонних пластинок бурого цвета с темными ободками.

Удивленный геолог попробовал отбить молотком кусочек породы, но молоток отскочил от поверхности бугра.

В надежде, что на вершине бугра будет более трещин, Каштанов полез наверх, что удалось ему не сразу: хотя бугор имел только метра три вышиною, но склоны его было совершенно гладкие. Наверху порода была такая же неуязвимая, поэтому геолог вынул из-за пояса большое зубило, вставил его в бороздку между двумя пластинками и начал бить молотком по зубилу, острие которого постепенно углублялось в породу.

Вдруг сильный толчок сшиб геолога, стоявшего на коленях, и он едва успел ухватиться за зубило, чтобы не скатиться с холма. Толчки продолжалось, и Каштанов с недоумением оглядывался. Ему показалось, что вся почва пришла в движение, а деревья закачалось.

— Страшное землетрясение! — закричал он своим товарищам, которые были от него на расстоянии сорока шагов. — Вы чувствуете, какие толчки?

Услышав этот возглас, Громеко и Папочкин переглянулись с удивлением. Они не ощущали никаких признаков землетрясения. Но, взглянув в сторону, где находился Каштанов, они были поражены: бугор с геологом медленно перемещался по склону холма.

После минуты недоумения оба побежали наперерез этому странному двигающемуся бугру, основания которого не было видно из-за густой травы. Подбежав ближе, Папочкин воскликнул со смехом:

— Да это исполинская черепаха! Петр Иванович, вы едете на черепахе!

В это время бугор повернулся в сторону преследователей, которые увидело выдвинувшуюся из-под него довольно длинную шею и противную голову, не меньше бычьей, усаженную мелкими щитками. В раскрытой пасти видны были пластинчатые зубы.

Каштанов, понявший в чем дело, оставил свое зубило забитым в панцирь черепахи, соскользнул с нее и быстро отпрыгнул в сторону. Он заметил теперь быстро двигавшийся огромный хвост, похожий на толстое бревно, удар которого мог переломить ноги.

Животное, почувствовав себя свободным, побежало вдоль склона, его голова и хвост скрылись в траве. Оно опять поразительно напоминало движущийся голый бугор.

После обмена шутками по поводу забавного приключения геолога, принявшего живую черепаху за каменный холм, а ее движение за землетрясение, Каштанов заметил товарищам:

— Я полагаю, впрочем, что это была совсем не черепаха, а глиптодонт, животное из семейства броненосцев, водившееся на земле в плиоценовую эпоху третичного периода наряду с огромными муравьедами, гигантскими ленивцами, мастодонтами и громадными носорогами. Остатки этих животных найдены в изобилии в Южной Америке".

Дарвина чрезвычайно поразило обилие разнообразных ископаемых животных в Южной Америке. Описанные выше девять находок он сделал на совсем небольшом участке, площадью менее 200 кв.м. Дарвин писал, что "это свидетельствует о том, как многообразны должны были быть древние обитатели этой страны". Впрочем, он полагал, что обнаруженный им особо богатый ископаемыми костями участок был эстуарием древней реки, выносившей к побережью вместе с илом трупы случайно погибших животных.

Скопление ископаемых костей близ Баия-Бланка — самая богатая, но далеко не единственная палеонтологическая находка, сделанная молодым Чарльзом Дарвином в ходе кругосветного плавания. Немало интересного удалось обнаружить, во время небольшого сухопутного путешествия из Буэнос-Айреса в Санта-Фе. О тамошних находках натуралист рассказывает следующее: "Помимо целиком сохранившегося зуба токсодона и множества разрозненных костей я нашел, один возле другого, два громадных скелета, рельефно выступавших из отвесного обрыва над Параной. Впрочем, они совершенно истлели, и я смог извлечь только небольшие обломки одного из коренных зубов; но и это уже было достаточным указанием на принадлежность остатков мастодонту, вероятно того же вида, что и тот, который населял, должно быть, в прошлом в таких громадных количествах Кордильеры Верхнего Перу. Люди, перевозившие меня на челноке, говорили, что давно знакомы с этими скелетами и не раз недоумевали, как они туда попали; чувствуя необходимость в какой-то теории, они пришли к выводу, что мастодонт подобно вискаше рыл норы в земле!".

Животные, о которых идет речь, принадлежали к отряду хоботных. Неискушенный в зоологии человек, если бы ему довелось повстречать мастодонта, мог бы принять его за слона, но в действительности это древнее хоботное имеет ряд существенных отличий как от слона, так и от мамонта, в частности в строении зубов. Мастодонтов даже не относят к семейству слоновых, а выделяют в отдельное семейство.

По высоте мастодонты уступали мамонтам и современным слонам (самые крупные из обнаруженных на сегодняшний день животных достигали 3,5 м в холке), но, по-видимому, отличались большей массивностью. В отличие от слонов, некоторые виды мастодонтов имели не одну, а две пары огромных бивней — в верхней и в нижней челюсти. Бивни были загнуты гораздо меньше чем у мамонта, у ряда видов — почти совершенно прямые. Самые длинные из когда-либо найденных бивней мастодонта достигают 5 м. При высоте 3,5 м их обладатель, вероятно, представлял собой весьма причудливое зрелище. Когда-то представители этого семейства населяли как Старый Свет, так и Новый, но в Европе они вымерли гораздо раньше, чем в Америке.

Во время своих сухопутных путешествий по южноамериканскому континенту Чарльз Дарвин в числе прочего совершил двойной переход через Анды. Вместе со своими спутниками он вышел из Вальпараисо, направился к горному перевалу Портильо и спустился к городу Мендоса, расположенному по ту сторону хребта. Затем натуралист вернулся в Вальпараисо через перевал Аконкагуа по горной дороге, известной под названием Мост Инков. Пересекая Анды во второй раз, Дарвин наткнулся на еще один палеонтологический памятник, любопытный образец ископаемой флоры: "…Я ожидал найти здесь окременелые деревья, которые вообще характерны для этих формаций. Ожидание мое оправдалось самым необыкновенным образом. В средней части хребта, на высоте около 7 000 футов, я заметил на обыкновенном склоне выступающие белоснежные столбы. То были окаменелые деревья, из коих одиннадцать были окременелые, а тридцать-сорок других превратились в грубокристаллический белый известковый шпат. Они были обломаны, и оставшиеся пни торчали лишь на несколько футов из земли. Стволы были от 3 до 5 футов в окружности. Они стояли на некотором расстоянии один от другого, но все вместе составляли одну группу. М-р Роберт Броун был настолько любезен, что изучил эти деревья и нашел, что они принадлежат к подразделению елевых, но в то же время имеют черты семейства араукариевых, а в некоторых любопытных отношениях сродни тису. Вулканический песчаник, в котором залегали деревья и из нижних слоев которого они, должно быть, выросли, постепенно скоплялся вокруг стволов тонкими слоями, и камень до сих пор сохраняет следы их коры".

Среди биографов Дарвина бытует мнение, что именно палеонтологические находки, обнаруженные во время путешествия по Южной Америке, окончательно утвердили молодого натуралиста в мысли, что виды изменяются, и определили направление его научных интересов на много лет вперед. В "Происхождении видов" отведено две специальные главы рассказу об ископаемых останках и о том, как геологическая летопись истории жизни на Земле соотносится с его теорией. Но было бы неверно думать, что дарвинизм базируется исключительно на изучении остатков ископаемых организмов. В такой же, если не большей, мере в его основе лежат наблюдения за ныне живущими видами и разновидностями, а также сопоставление тех и других данных. Более того, Дарвин сам указывает на то, что изучая лишь окаменелости, не просто найти однозначное и очевидное подтверждение эволюционного учения. Следы бесчисленных переходных форм от вида к виду не так-то легко обнаружить. В главе, озаглавленной "О неполноте геологической летописи", сказано, что "геология не открывает нам такой вполне непрерывной цепи организмов, и это, быть может, наиболее очевидное и серьезное возражение, которое может быть сделано против теории".