Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее - Антон Евгеньевич Нелихов Страница 20

угодно: форма пластин, морфология костей. К примеру, базисфеноиды – часть основания черепа. В коллекции более двухсот базисфеноидов (это остатки двухсот голов от двухсот черепах). Базисфеноиды считались очень стабильной структурой, которая противится любым изменениям. Но такое верно только не для березовского аннемиса, тут базисфеноиды самые разнообразные. Некоторые вариации не наблюдали ни у каких других черепах: ни у вымерших, ни у современных.

Нагляднее всего изменчивость проявилась на пластинках панциря. У черепах панцирь покрыт роговыми щитками, которые в геологической летописи не сохраняются (как обычно не сохраняются кожа и перья). Но эти роговые щитки оставляют на костных пластинках следы крепления, которые выглядят как неглубокие бороздки. У аннемисов бороздки абсолютно хаотичны. На разных образцах они идут в разные стороны, они любой толщины и глубины. На одной костной пластинке бороздка изгибается вправо, на другой влево, на третьей лежит прямо, как по линейке, на четвертой ее вообще нет. Если бы не гигантская выборка, доставившая массу «переходных форм» между крайними вариантами, можно было бы описать для Березовского пять-шесть видов аннемисов. За эту особенность черепаха получила название аннемис изменчивый (Annemys variabilis).

Кроме аннемиса, здесь обитала еще одна черепаха. От нее найдены всего две кости и одна пластинка. Черепаха более крупная и примитивная, чем аннемис. Увы, ничего определенного про нее сказать пока нельзя.

Есть еще один странный образец: фрагмент панциря, покрытый пупырышками, как кожица огурца. Вначале решили, что это не аннемис, а другая черепаха, но гистология не подтвердила данное предположение. Пупырчатый панцирь принадлежал уродливому аннемису, у которого случился генетический сбой во время роста костной ткани.

Богатый материал заставил вспомнить про странный этап эволюции черепах, который пришелся на середину юрского периода, на пресловутый провал в летописи.

Полвека назад сильную изменчивость у юрских черепах заметил Л. А. Несов. В местонахождении Таш-Кумыр в Киргизии (пограничные отложения средней и верхней юры) он собрал несколько панцирей, приняв их за отдельные виды черепах. Дополнительные сборы дали целый ряд «переходных форм» и показали, что вид один. Открытие шокировало Несова, он попробовал понять, почему черепахи так изменчивы, и предположил, что в середине юрского периода у них началось стремительное видообразование, которое затем привело к появлению нескольких крупных групп. По его мнению, в Киргизии удалось поймать самое начало процесса: когда один вид пытается заполнить разные ниши, что приводит к увеличению разнообразия и заканчивается разделением изначального вида на куст новых видов, а затем родов. «Видимо, в Березовском мы тоже захватили раннюю диверсификацию», – говорит Игорь Данилов.

Ситуация похожа на эволюцию знаменитых галапагосских вьюрков. Сейчас на Галапагосских островах обитают самые разные виды, в том числе остроклювый земляной вьюрок (Geospiza difficilis serpentrionalis), который питается кровью других птиц, клювом пробивая их кожу. Все они возникли от одного предка, долетевшего до островов, а затем разделились на множество видов по типу питания и, соответственно, форме клюва.

Аннемис такой же базовый предок, как изначальный вьюрок. С него начиналось разделение на множество родов.

Сейчас один водоем в субтропиках может населять десяток видов черепах, они столь же разнообразны, как рыбы. В середине юрского периода экологические ниши заполняла одна, очень пластичная черепаха. И сложно понять, где кончается ее видовая изменчивость и начинается новый вид. Кажется, это общая закономерность, которую наглядно показала гигантская коллекция из Березовского.

Амфибий в Березовском уже четыре. Три хвостатые описаны по первому позвонку – атланту. Для амфибий это единственный шейный позвонок, он такой же информативный, как зубы маммалиаформ.

У большинства животных есть очень сложно устроенные элементы, которые отражают много морфологических структур. Это своего рода природный паспорт. Для хвостатых амфибий таким паспортом служит атлант. По другим позвонкам ничего описать бы не удалось.

Атлант урюпии (Urupia monstrosa) размером с горошину. Животное было одной из крупнейших юрских амфибий (впрочем, их пока открыли всего десять родов на отрезок в 50 миллионов лет). В длину урюпия вырастала до полуметра, за что получила видовое название «огромная». Родовое дано в честь реки, протекающей недалеко от карьера.

Вторая хвостатая – егория (Egoria malashichevi), она в три раза мельче, около 20 сантиметров.

Оба рода принадлежат к изначальным, стволовым саламандрам. Похожие формы известны из Форест Марбла. Дальнейшее изучение, может быть, позволит объединить английских и сибирских амфибий и покажет, что урюпии с егориями имели очень широкий ареал, охватывавший и Европу, и Азию.

В коллекции почти нет мелких хвостатых амфибий, хотя они должны преобладать в экосистеме. От них сохранилось только два атланта размером в миллиметр и еще пара фрагментов позвонков и челюстей. Они принадлежали небольшой саламандре размером с тритона. Род уже был описан из отложений мелового периода в соседнем Шестакове, вид сделали новый: киятритон Краснолуцкого (Kiyatriton krasnolutskii).

От лягушек сохранился единственный позвонок. Это древнейшая лягушка Азии. Она, скорее всего, была вполне современного типа, напоминала жерлянку и, вероятно, умела квакать.

Этими немногими остатками коллекция амфибий исчерпывается. Мезозойские амфибии вообще плохо представлены в геологической летописи и столь же плохо изучены. Причина не только в провалах летописи, но и в человеческом факторе: чтобы распознать крохотные позвонки в коллекциях, нужен специалист, а их мало. Сейчас мезозойская история амфибий известна гораздо хуже, чем история маммалиаформ и уж тем более динозавров.

Остатки рыб многочисленны, но однотипны. Подавляющее большинство принадлежит палеонискам и амиевым, другие рыбы единичны. За двадцать лет раскопок нашли одну зубную пластинку двоякодышашей (Dipnoi), один наполовину сломанный зуб пресноводной акулы (Hybodus) и несколько сочлененных хвостовых чешуй осетров.

Палеониски и амиевые представлены разрозненным материалом: чешуей, обломками челюстей и позвонками. Только в одном месте карьера повезло вскрыть небольшой, со шкаф, участок с целыми отпечатками палеонисков. Рыбы лежали очень плотно. Видимо, в этом месте находилась лужа, в которую рыба набилась во время засухи. Когда вода испарилась, палеониски погибли, затем паводки занесли трупы слоями ила, и отпечатки сохранились в идеальном виде.

Палеониски Березовского – размером с окуней, с тупыми, будто рубленными головами. Амиевые крупнее, с судака, их позвонки напоминают шоколадные колечки для завтрака.

На амиевых стоит остановиться подробнее. Это малоизвестные «живые ископаемые», которые сохранились до наших дней, мало изменившись со времен динозавров.

Рассказ придется начать с общих сведений. Сейчас на планете обитает 32 тысячи видов рыб. Почти все они (по некоторым