Дмитрий Жуков - Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей Страница 27

Кроме того, очень важно, насколько комфортно чувствует себя человек в данном сообществе. Однажды в Германии библиотекарша, услышав, как возле копировальной машины я, естественно по-русски, отсчитываю вполголоса страницы, заговорила со мной. Она уехала из Чехословакии в начале 1970-х гг. (после оккупации 1968 г.) и среди прочего сказала удивившую меня вещь: «Мы вас (русских) так ненавидели, а сейчас нам так вас не хватает». Можно сделать вывод, что этой женщине так и не удалось интегрироваться в немецкое общество. Она идентифицирует себя как «жителя стран социалистического содружества».

Легко видеть, что в разные моменты времени может доминировать различная самоидентификация. В новелле С. Цвейга «Жгучая тайна»[71] очень тонко описано изменение отношения мальчика к матери (от любви до ненависти и обратно), которой он сначала мешал встречаться с любовником, а потом понадобился, чтобы скрыть измену от мужа.

Слово «измена» и означает изменение социальной самоидентификации. Как правило, она считается равнозначной предательству. В общем виде это не так. Предательство – это измена, причиняющая ущерб бывшему сообществу. Примером измены без предательства может служить бегство на Запад резидента советской разведки в республиканской Испании Александра Орлова. Почувствовав, что вскоре его должны арестовать и расстрелять, он в 1938 г. перешел к американцам. При этом Орлов написал Сталину, что если его родственники не будут репрессированы, то он не выдаст никого из советских агентов. Обе стороны выполнили свои обязательства. Орлов передал западным спецслужбам только общую информацию, касающуюся структуры советской разведки, методов сбора информации, вербовки и т. п. Но не назвал ни одного имени! А у него на связи был среди прочих знаменитый Ким Филби. Прочие социальные потребности – точнее, их набор – у каждого человека соответствуют стилю приспособления личности (см. главу 6). Все они присутствуют и у животных. Основные из них – потребность в доминировании (приоритетный доступ к витальным ресурсам; у человека универсальным витальным ресурсом являются деньги) и в лидерстве.

Основная мотивация лидерства очевидна в любви хозяина к своей собаке. Собака – ни в коем случае не друг человека, она – верный раб, преданный слуга. Именно в таком качестве ее ценит и любит хозяин. Если собака не вздрагивает от нетерпения в ожидании команды хозяина, если она не впадает в тоску, когда он подолгу с ней не разговаривает, то такая собака человеку не нужна. Разумеется, речь идет не о служебных собаках, а о так называемых диванно-сторожевых, о собаках-компаньонах. Люди, любящие собак, имеют, как правило, выраженную потребность в лидерстве, которую не могут удовлетворить в отношениях, сложившихся в других социальных структурах. Те же, кто предпочитает собакам кошек, либо не имеют выраженной потребности в лидерстве, либо реализуют ее в других сообществах. Этим объясняется хорошо известная закономерность большей симпатии женщин к кошкам, а мужчин – к собакам.

Собака любит хозяина только за то, что он хозяин, так как собаки – стайные животные. Любовь кошки к человеку возникает далеко не всегда. Но все-таки иногда между котом и человеком возникает связь, которую можно назвать если не любовью, то дружбой. Моего кота Шухарта постоянно носили к врачу для лечения ран, полученных в столкновениях с другими котами и собаками. Естественно, его приходилось удерживать силой, пока врач обрабатывал раны. Но через несколько лет мы сблизились настолько, что держать его было не нужно – во время болезненных лечебных процедур Шухарт сам вцеплялся в мою одежду и терпел.

Кроме того, у животных имеются и многие другие социальные потребности, например, потребность в следовании за лидером, которая ярко проявляется у собаки в отношении к ее хозяину.

Преимущества особи, которая ориентируется в своем поведении на лидера, заключается в том, что она избавлена от бремени принятия решений, выбора или выработки программы поведения и, наконец, от ответственности за принятые решения и совершенные действия. Следующий диалог («Квентин Дорвард» Вальтера Скотта) иллюстрирует эти преимущества:

– А чем вы объясняете свое поведение, когда, например, делаете перекличку?

– Приказанием моего ближайшего начальника, – ответил Меченый. – Клянусь святым Эгидием, чем же еще прикажете мне руководствоваться?[72]

Хотя этот разговор происходил в XV в., в современном обществе многие тоже стремятся найти начальника и, естественно, полюбить его. Существует потребность не только добровольно ориентировать свое поведение на другого человека, но и подчиняться ему. В качестве примера можно привести рассказ Куприна «Царский писарь»[73] или современный научный фольклор:

Песня ослика

Начальнику, после утверждения отчетов

Как прогнуться хорошо под милóго друга!Хорошо бежать вдвоем, сбруею звеня.Хоть изрядно тяжела ультрацентрифуга,Я его не подведу, жизнь свою кляня.Мне, конечно, невдомек – куда он стремится?Но ведь шпорою не бьет и дает резвиться.Цель, задачи, новизна, грантов полученье —Не ослиного ума эти упражненья.Мухи, правда, на ушах, но в душе отрада:Мой хозяин, он на мне – лучшая награда!И спина моя крепка! Новая подпруга!Как прогнуться хорошо под милóго друга!

В биографии императора Отона (XVII в.) Плутарх пишет, что после его гибели в гражданской войне несколько человек покончили с собой, хотя

…сколько было известно, никаких особых милостей от умершего не получали, а, с другой стороны, особого гнева победителя не страшились. Но, по-видимому, никто из тиранов и царей во все времена не был одержим такой исступленною страстью властвовать, как исступленно желали эти люди повиноваться Отону. Даже после его смерти не покинуло их это желание, но осталось неколебимо[74].

А Сомерсет Моэм в «Острие бритвы» так описывает потребность в подчинении:

Самопожертвование – страсть настолько всепоглощающая, что по сравнению с ней даже голод и вожделение – безделка. Она мчит своего раба к погибели в час наивысшего утверждения его личности. Предмет страсти не имеет значения: может быть, за него стоит отдать жизнь, а может быть, нет. Эта страсть пьянит сильнее любого вина, потрясает сильнее любой любви, затягивает сильнее любого порока. Жертвуя собой, человек становится выше бога, ибо как может бог, бесконечный и всемогущий, пожертвовать собой?[75]

Потребность в дружелюбных отношениях – одна из социальных потребностей. Непосредственные физические контакты – объятия, похлопывания, поглаживания и т. д. – присутствуют в отношениях близких людей. Аналогичное поведение мы можем наблюдать у многих животных – это так называемые скучивание и взаимная чистка (см. главы 4 и 7).

Эфраим любил говорить, что не верит в человеческие добрые черты, а верит в мотивы и интересы, которые побуждают человека (и народы) поступать именно так, а не иначе. В этом изрядно циничном (ибо очень достоверном) убеждении есть один только логический прокол, который интересно высветляет личное мировоззрение Эфраима: и дружбу он уверенно считает одним из важных интересов и мотивов человека.[76]

Автор цитаты неправ, полагая «логическим проколом» мнение о потребности людей в дружбе. Такая потребность существует, хотя, конечно, у разных людей она выражена с разной силой.

Некоторые социальные потребности трансформируются в искусственные, что наиболее ярко проявляется в ценах на предметы искусства. Картина может висеть десятилетиями, пока какой-нибудь эксперт не обнаружит, что ее написал не никому не известный художник, а знаменитый.

Социальные потребности многообразны. Набор их у каждого человека различен

Цена полотна тут же увеличится в сотни раз. Ни художественная, ни историческая ценность предмета искусства не изменилась, но теперь люди готовы платить за него огромные деньги. В основе этого феномена лежит их потребность в тщеславии.

Искусственные потребности обусловлены и экономическими причинами. Известно, что бизнес удовлетворяет потребности человека, а большой бизнес их создает. Например, косметическая промышленность неуклонно увеличивает свои обороты. В романе «Тихий американец»[77] Грэм Грин – англичанин – дважды иронизирует по поводу увлечения американцев дезодорантами. Роман написан в начале 1950-х гг. Сейчас, более полувека спустя, дезодорантами массово пользуются не только англичане, но и все другие европейцы. В основе потребности приобретать все новые косметические продукты лежит потребность в социальной самоидентификации – «так принято».