Анатомия жива! Удивительные и важные медицинские открытия XX-XXI веков, которые остались незамеченными - Даниил Сергеевич Давыдов Страница 27

Внешне лимфатические сосуды очень похожи на вены [119]. По сути, и то и другое – трубки со встроенными клапанами, которые направляют жидкость только в одну сторону и не дают ей течь в обратном направлении.

Но есть между ними и отличия. Стенки вен цельные, а вот в стенках лимфатических сосудов есть крохотные отверстия. Когда лимфы в мягких тканях накапливается слишком много, через эти дырочки она начинает просачиваться в лимфатические сосуды, а затем включается «лимфатический лифт».

Когда мы встаем с места, ходим или бегаем, мышцы сжимают лимфатические сосуды. В результате внутри сосуда открывается клапан и порция лимфы поднимается этажом выше. Сразу после этого клапан закрывается. Он откроется снова, только чтобы пропустить следующую порцию лимфы. В итоге лимфа всегда движется по направлению к сердцу.

Шаг за шагом лимфа перемещается по лимфатическому сосуду, пока не добирается до лимфатического узла. Это контрольно-пропускной пункт, в котором находятся иммунные клетки лимфоциты – они проверяют порцию лимфы на наличие микробов и вредных белков и поглощают все лишнее. После проверки лимфа продолжает движение, пока не попадает либо в правый, либо в грудной лимфатический протоки – толстые трубки, впадающие в полую вену, – и здесь ее путь завершается.

Очевидно, что без лимфатической системы большинство органов работать не может, но доказать, что подобные структуры есть внутри черепа человека, получилось только в XXI веке.

Как ученые представляли себе «канализацию» головного мозга до открытия лимфатической системы

Лимфатические сосуды головного мозга человека находятся в весьма неожиданном месте – твердой мозговой оболочке. Считается, что первым оболочки мозга описал римский врач греческого происхождения Руф, живший в I веке до нашей эры в римском городе Эфесе [120].

Именно Руф Эфесский «отделил» твердую плотную мозговую оболочку, состоящую из плотной соединительной ткани и разделяющую мозг и череп, от мягкой нежной мозговой оболочки из рыхлой соединительной ткани, прилегающей непосредственно к веществу мозга. Он же обратил внимание на то, что пространство между твердой и мягкой оболочкой заполнено жидкостью. Сегодня мы называем ее спинномозговой, или ликвором, – она участвует в питании головного мозга, защищает его от сотрясений и помогает поддерживать нормальное внутричерепное давление.

Правда, Руф не заметил третью оболочку мозга, которая отделяет твердую оболочку от мягкой. И это неудивительно, ведь она тонкая, как паутинка. Ее так и называют – паутинная, или арахноидальная, оболочка. Поэтому точнее было бы сказать, что спинномозговая жидкость находится не между твердой и мягкой оболочками, а между мягкой и паутинной. Этот промежуток принято называть субарахноидальным пространством.

Однако затем об исследованиях мозга позабыли на долгие годы – этот орган мало интересовал анатомов вплоть до конца XV века, когда вновь появилась возможность проводить вскрытия человеческих тел, но и тогда мозгу уделяли маловато внимания. Римские, а вслед за ними и врачи и ученые Средневековья охотнее брались за другие, более практические анатомические вопросы.

Анатомы XV–XVII веков в первую очередь стремились разобраться в строении костей [121], ведь без досконального знания остеологии невозможно было получить право заниматься врачебной деятельностью. В те времена врачи занимались в основном терапией и операций не проводили – это был удел хирургов. Вплоть до XVII века [122] их не считали настоящими врачами – они были кем-то средним между современными медсестрами и парикмахерами. Но чтобы работать по специальности, то есть лечить переломы и проводить ампутации, хирургам тоже нужно было хорошо знать строение костей.

В том, что касалось мозга, многие врачи эпохи Возрождения довольствовались знаниями, почерпнутыми у римского врача Галена, который, судя по всему, ни разу не вскрывал человеческих тел. Большинство современных историков медицины считают, что свои представления об анатомии человеческого мозга Гален почерпнул, исследуя мозг овцы.

Вплоть до изобретения обезболивающих препаратов и асептических средств о хирургии мозга всерьез никто не задумывался. А поскольку вмешательство в головной мозг означало почти неминуемую гибель пациента от заражения крови, до изучения строения мозга добирались только самые увлеченные и любознательные анатомы.

Одним из первых таких энтузиастов был итальянский врач Якопо Беренгарио да Карпи (1460–1530) [123]. Он оставил нам первые достоверные, то есть основанные на результатах вскрытия черепов почти сотни умерших людей, изображения головного мозга. Во втором издании его книги Isagogae breves есть иллюстрации как целого, так и рассеченного мозга, на котором видны желудочки – полости, заполненные спинномозговой жидкостью. Она питает и защищает головной и спинной мозг от сотрясений и травм.

Первая книга, полностью посвященная анатомии мозга, называлась Cerebri Anatome. Появилась она только в 1664 году. Ее написал английский химик Томас Уиллис (1621–1675). Он никогда не изучал трудов Галена, поэтому заблуждения римского врача ему не мешали, а его работа полностью основывалась на данных вскрытий.

Уиллис – первый исследователь, попытавшийся разобраться с тем, как мозг получает питательные вещества. Это была очень непростая задача, потому что в обескровленном мозге мертвого человека кровеносные сосуды видны очень плохо.

Чтобы рассмотреть сосуды в мозге, Уиллис вводил чернила в сонные артерии мертвых людей и изумлялся тому, как «кровеносные сосуды раскрывались во всех секретных местах мозга и мозжечка». Он подробно описал артериальное кольцо в основании черепа, которое теперь называется виллизиевым кругом. Виллизий – это слегка переиначенное на латинский лад имя первооткрывателя, то есть Уиллиса.

Однако лимфатические сосуды мозга при помощи этого метода обнаружить невозможно, потому что лимфатическая система напрямую не связана с артериями мозга. Заметить лимфатические сосуды сложно, ведь они очень тонкие, а эритроцитов в них нет, поэтому еще и бесцветные. Так что проследить их от начала и до конца даже, например, в печени не так-то просто.

Изучение лимфатической системы сдвинулось с мертвой точки только в XVII веке, когда голландский анатом Антоний Нук (1650–1692) изобрел надежный способ выявлять лимфатические сосуды [124]. Он придумал заполнять их жидкой ртутью, так что они проступали в исследуемой ткани как хорошо заметные серебристые веточки.