Иосиф Халифман - Пароль скрещенных антенн Страница 3

Только что сказано, что у сравнительно простых видов рабочие муравьи внешне одинаковы. У более развитых видов они часто отличаются друг от друга по величине, но не потому, что маленькие муравьи — это муравьи молодые, а большие — это выросшие, взрослые. Муравей, как и множество других насекомых, выйдя из состояния куколки, не растет — маленький муравей остается таким до старости, а большой большим и появляется на свет. У наиболее же развитых муравьев рабочие различаются и по размеру и по строению. Когда муравьев много и когда они различны, тогда свойства, обнаруживаемые ими в массе, становятся еще разнообразнее, так что по различиям рабочих муравьев можно без большой ошибки судить о сложности и совершенстве устроив ства всей муравьиной семьи.

Почему они не знают покоя

Два больших, примерно полтора на полтора метра, листа стекла на расстоянии нескольких миллиметров один от другого заделаны с краев в узкие рейки, а понизу врезаны в дощечку, которая окружена канавкой. Канавка эта совсем не широка, но доверху наполнена водой. В открытое узкое - меньше сантиметра — пространство между стеклами засыпана сверху труха, собранная с муравьиной кучи, и выпущено сколько-то муравьев, частью пойманных на поверхности, частью взятых из глубины того же муравейника. Муравьи, для которых вода в канавке оказывается непреодолимым препятствием, не могут отсюда расползтись. Они поневоле приживаются в предоставленном им плоском гнезде. Надо только исправно подливать воду в канавку.

И разумеется, необходимо снабжать муравьев кормом. Для этого достаточно устроить выход, ведущий из гнезда, скажем, к двугорлой скляночке, в которую время от времени кладется что-либо съедобное. При описанных условиях муравьи, по-видимому, чувствуют себя в гнезде отлично. Круглые сутки переносят они сверху вниз и снизу вверх, а то и просто с места на место перекладывают всевозможные строительные материалы: песчинки и комочки земли, хвоинки и волокна древесины, пластинки коры и обломки травинок, какие-то еле видные крупицы и прочую труху.

Гнездо беспрерывно перестраивается внутри. Одни камеры забиваются мусором и исчезают, другие возникают в тех участках, где вчера и намека не было на просвет. Одни переходы забрасываются, другие пробиваются наново. Где недавно было полно, через некоторое время обнаруживаются пустоты; где было пусто, появляется разный хлам.

С рассвета и дотемна можно наблюдать, как муравьи с деловым видом шныряют в узком пространстве между листами стекла, как поднимаются вверх, опускаются вниз, копошатся, бегут с грузом или налегке, кормят друг друга, ощупывают один другого антеннами и снова разбегаются.

Как разобраться в этой суматохе?

В поисках ответа на вопрос попробуем вдоль и поперек, сантиметр за сантиметром, осмотреть стеклянное гнездо, в котором жизнь кипит не только на поверхности, где муравьи особенно суетятся, но также и в глубине — хотя какая уж тут глубина! — среди слежавшегося, беспорядочно источенного ходами мусора.

Вот в одной почти незаметной камере, которая на вид ничем не выделяется среди других, вдруг блеснуло — или это только померещилось? — черное, чуть не лакированное брюшко. Но нет, не показалось: здесь действительно муравьиная самка, матка, без которой муравьи еще могут какое-то время, иногда даже долго, жить, но без которой нет нормальной муравьиной семьи.

Уже говорилось, что семья может иметь не одну матку, так что, когда обнаружена первая, это еще не всегда повод прекратить поиски. После того как участки с маточными камерами помечены на стекле восковым карандашом, за ними не так уж трудно наладить наблюдение.

Если проявить хоть немного терпения, то в конце концов удается увидеть, как матка, одна-одинешенька в своей темной и низкой камере, приподнявшись на длинных ножках, изгибается и, выпростав вперед блестящее брюшко, напряженно поводит им и выжимает при этом из себя еле заметное белое яйцо. Тем, у кого глаза недостаточно острые, полезно вести наблюдения в налобной лупе. При увеличении особенно хорошо видно, как яйцо тускло поблескивает на конце брюшка, как забежавшие в камеру рабочие муравьи суетятся вокруг, поглаживают матку антеннами и как наконец один из них, ощупав антеннами яйцо, бережно подхватывает его челюстями-жвалами и убегает.

Не так-то просто уследить за этим несносно юрким муравьем, но, если все же не потерять его, можно увидеть, как он приносит яйцо в другую камеру. Здесь муравей останавливается перед какой-то белой кучкой, проверяет ее антеннами и кладет на нее яйцо. Тут обязательно требуется лупа. С ее помощью удается рассмотреть, что белая кучка состоит из склеенных в комочек яиц.

В таких комочках-пакетах и хранятся в гнезде яйца — муравьиные зародыши, из которых в конце концов развиваются муравьи. Каждый в отдельности зародыш совсем невелик — буквально с пылинку. Он в десятки, если не в сотни раз меньше тех относительно крупных овальных телец, которые являются куколками в коконе и которые часто неправильно называют муравьиными яйцами.

Может показаться, что новый зародыш-яйцо не слишком балуют в родном доме. Однако никак и не скажешь, что оно оставлено на произвол судьбы. Буквально в момент появления на свет его подхватили, тотчас же понесли, положили в кучку других яиц.

Конечно, вести наблюдения в налобной лупе утомительно: чуть сдвинулся с места муравей или чуть сам шевельнешься, картина вышла из фокуса, расплылась, пропала. Ищи все снова! Но зато когда найдешь, до чего же ясно видно, как матка вслед за первым яйцом выжимает из себя второе, третье... И каждое тотчас уносится муравьями к какому-нибудь из пакетов. А к пакетам подходят новые и новые муравьи: одни торопливо поглаживают их язычком и убегают; другие ощупывают антеннами и задерживаются, перекладывая кучку, собирая ее по-новому; третьи долго тормошат пакет, потом берут из него то одно, то другое яйцо, какое-то время носят, переходя с ним с места на место, затем снова кладут яйцо в пакет.

Так с первых минут наблюдения за беспокойным началом жизни зародыша обнаруживается, что он совсем не часто и во всяком случае ненадолго бывает предоставлен сам себе. Последив за его судьбой еще несколько дней, можно убедиться, что чем старше становится зародыш, тем чаще тревожат его по разным поводам няньки-муравьи, тем реже оставляют в покое.

Сразу же после появления яйца на свет муравьи начинают кормить его. Кормить яйцо — это не обмолвка.

Яйца, как известно, не имеют ничего похожего на рот, однако муравьи действительно кормят их. Муравьи-няньки, суетящиеся вокруг пакета, ощупывающие его антеннами и тормошащие жвалами, не просто с места на место таскают то одно, то другое из них, но при этом еще и облизывают каждое, обмывают слюной. На полупрозрачной оболочке яйца не случайно нет ни пылинки: никакая кошка не лижет своих котят так часто и так усердно, как муравьи яйца. Слюна муравьев, убивающая зародыши плесени, содержит, кроме того, питательные вещества, способные проникать сквозь оболочку. Возможно, и оболочка способна их всасывать... Так или иначе, яйца медленно, но верно набухают и увеличиваются в размере. Облизывание яйца производится язычком. Очень важны здесь и жвалы, которыми перекладывается пакет. А усики-антенны? Муравьи со срезанными антеннами не обращают никакого внимания на яйца, не ухаживают за пакетом... Без антенн они как бы отключены от семьи, не воспринимают ее сигналов. Уже говорилось, что и самка — родоначальница семьи — получает корм тоже от рабочих муравьев. Они то и дело подбегают к ней и скрещивают с нею на мгновение антенны, в ответ на что самка вытягивает язычок. Тогда муравей подносит к вытянутому язычку капельку отрыгнутого корма.

Одной только этой получаемой от рабочих пищей поддерживается жизнь самки и ее плодовитость, от которой зависит жизнь всей семьи.

Мы уже говорили, что яйцо весьма невелико. Это очень важно: самка расходует на него сравнительно немного питательных веществ и может — во всяком случае, у некоторых видов — развить столь высокую яйценоскость, что ее потомство исчисляется многими тысячами особей.

Но вот из выкормленного и выросшего яйца вылупилась безглазая и довольно большеротая личинка. Муравьи-няньки, ощупывающие пакет антеннами, сразу обнаруживают новорожденную и тотчас перекладывают ее в другой пакет — так же склеенных в кучку крохотных желто-белых червячков, каждый из которых состоит из двенадцати колец.

Только что вылупившаяся личинка настолько мала, что кажется не более подвижной, чем яйцо. Впрочем, такое впечатление обманчиво. Теперь уже достаточно и самого слабенького увеличительного стекла, чтобы ясно увидеть, как эти нежнейшие создания копошатся в своем пакете и как муравьи перещупывают, чистят, моют, укладывают их, наново собирая пакет или перенося его с места на место.

Но как же удивительно, заменив лупу более сильной, обнаружить, что личинка мохната! Тело ее покрыто пушком из пружинящих волосков. Это опушение, такое неожиданное на тельце крохотного червячка, избавляет личинку от повреждений, когда муравей сжимает ее в жвалах, чтобы перенести с одного места на другое. Волоски служат личинке как бы защитной оболочкой и подкладкой. Очевидно, благодаря им же личинки не задыхаются в пакетах: тельца, разделенные волосками, не соприкасаются, не склеиваются и потому дыхальца остаются открытыми.