Александр Стрижев - Календарь русской природы Страница 32

Октябрь отличается резкой сменой погод. В пору золотой осени, обнимающей первую половину месяца, еще и солнце заметно пригревает, и воздух не выхоложен. С середины октября приток солнечной энергии сокращается все заметнее, земная поверхность получает тепла меньше, чем отдает, приток холодного воздуха усиливается, верх одерживает циклональное развитие погоды. Так что сентябрьское первоосенье накоротке сменяется золотой осенью, за которой предстоит пора поздней, глубокой осени.

Не видать больше скворцов и грачей. На пролете еще не показывались лебеди и гоголи, отлетающие на юг с последним эшелоном птиц, а в среднерусских лесах объявились северные кочевники – снегири и свиристели. Держатся на рябинах, лакомятся спелыми плодами, а чечетки – по березнякам, где для них уготовлен стол из семян березы.

Бодрствующие звери одеваются в теплый мех. На зиму их волос густеет, подбивается подпушью. Меняется и его расцветка. Особенно интересно осеннее приобретение лося. Он обзаводится длинным покровным волосом, напоминающим трубочки с закупоренными наружными концами. Летний волос был раскупорен, продуваем, легок, а с пробочкой и в стужу не выпустит тепло. Белка была коричневой, к зиме же ее шубка стала голубовато-серой. Посветлели и зайцы-беляки.

*

В средней полосе России обитает два вида зайцев: беляк и русак. Беляк мельче своего собрата-русака, зато более приспособлен к бегу по рыхлому снегу: его лапы к зиме обрастают жесткой упругой шерстью, благодаря которой он не проваливается в снег, след его широкий. Отличить этих зверьков нетрудно по окраске хвоста: у русаков он черный, у беляков – белый.

Беляк живет в лесу. Его угодья – хвойники. Лес укрывает и кормит беляка, там он по осени гложет осинки, зимой скусывает веточки черники, ивы, березы, а не найдется их – не погнушается корой орешника и дубочка. Но древесный паек скуден, вот и наведывается беляк на овсы и в луга. На целую версту отойдет от своего убежища – от леса, зато поживится и клеверком, и мышиным горошком, и подмаренником, и осоками. Как истый ботаник, разбирается он в травах. Что бы, скажем, попробовать ему пышные листья конского щавеля на сочных стеблях, но нет, пробежит мимо и не взглянет. Не заманят его полынь и подорожник.

Белячиха приносит в год два приплода: первый – в начале мая, второй – в разгар лета, в июле. В каждом помете с полдюжины зрячих, кудрявых зайчат. Недолго их мать молоком поит: раза три прикормит – и скроется. Пусть теперь сами взрослеют! Если пробегает мимо чужая зайчиха, учует малышат, найдет их и напоит своим молоком. Так уж заведено.

Легкомыслие зайчихе-матери можно простить: ведь она напитала своих детей молоком очень густым, в пять раз превосходящим по жирности коровье. К тому же при появлении на свет зайчишек она – строгая вегетарианка – съедает детородное место (плаценту). Ведь не сделай так, кусочки мяса стали бы разлагаться, смердить и приманили б к гнезду хищников, от которых новорожденным несдобровать. Вот и приходится зайчихе во имя детей нарушать свою излюбленную диету.

Беляка спасают ноги. 60 километров в час несется – как поезд или автомобиль. Проворный, находчивый, он не теряется даже при нагоне собаками. То в сторону вывернется, то обскочит, но будет выдерживать поединок до тех пор, пока не уйдет или не попадет в свирепые лапы. Если путь перекроет река, беляк смело бросается в воду и сноровисто плывет, заложив уши за спину. Глядь – а он уже на другом берегу. А видали ли вы, как бежит заяц с горы? Да и бежит ли, скорее катится, через голову, через голову – колесом. По-другому нельзя – задние ноги мешают, слишком длинные.

Заячий след рассказывает натуралисту о многих подробностях из жизни косого. Почерк следов, разумеется, лучше всего виден на снегу. Спокойный, кормный след отличается от торопливого – тонного. В погоне беляк оставляет последовательные тычки от задних лап и широко расставленные – от передних. На жировом, кормном пути заяц часто теряет помет.

Когда заяц готовится к лежке, он как бы хитрит, запутывая следы. Вот он прошел вперед, затем ходом в пяту вернулся, или, как говорят, сделал сдвойку, потом прыгнул в сторону – скидка, сметка, и залег в ямку, головой в сторону следа. Бывает, так наследит заяц, что спервоначалу подумаешь о нашествии целой стаи косых, а разберешься – всего один петлял, куролесил.

Летом беляк рыжевато-бурый, зимой, кроме кончиков ушей,- белый. Не такова шубка у русака. Летом он одет в более светлый мех и кажется желтовато-рыжим с крупной рябью. На зиму русак белеет сильнее с боков, спина темная, ноги в галифе.

Русак – сын открытых просторов. Пашни, луга, кустарники – его угодья. В отличие от беляка, он не боится держаться вблизи деревни, забегает на гумна, в сады, к сенным сараям. Когда нет трав, питается корой клена, ракитника, вяза, яблони. Жирует по сумеркам и ночью. На хороших кормах набирает вес до 5 килограммов.

В затяжное лето при достатке пропитания русачиха разрешается третьим пометом. Бывает это в сентябре в листопадную пору, отчего зайчаток последнего приплода называют листопадниками. В помете три-четыре отлично развитых детеныша. Посидят они в бороздке недельки две – и разбегутся кто куда.

Зимнюю шубу русак надевает в конце ноября, а меняет ее на весеннюю в конце апреля. Нажировочный корм русака: сизый мышей, клевера, одуванчик, куриное просо, овсяница, житняк, костер безостый! пырей. Мало привлекают его ястребинка и смолевка, и, как дознались натуралисты, русак совсем не ест лютик, сурепку, донник, девясил, чистотел. Зимой обирает ветошь полыни, лебеды, разгребает снег на ржанище, чтобы отведать зелень озимого. По снегу любит проверять сады: не оставили ли без присмотра яблоньку, вишню или сливу, у хозяев-разинь случается, что и окольцует, погрызет фруктовые саженцы.

Почти безвреден русак на гумне. Покопается в колосках обмолоченной соломы, покормится зернышками да обмяльем – ущерб невелик. Зато риск какой: охотники на засидках поджидают. Выручает зайца луна. Светлой ночью сам заяц почти незаметен, видналишь тень. Незадачливый стрелок палит по тени и удивляется: трофей пропал. А он уж бросился наутек. Ловок, изящен, быстр; русака лишь зрение подводит. Выручают слух да резвые ноги.

*

Многие четвероногие пополняют кормовые запасы: барсуки таскают в отнорки сушеных лягушек, грибы и прочую снедь; бобры поближе к хаткам топят подрубленные осиновые чурки – пригодятся зимой; под землей промышляют кроты.

Коротающие зиму во сне засыпают. К холодам в дупла и щели спрячутся бабочки – крапивница и павлиний глаз, под листья забьются лимонницы. Эти бабочки далеко не скрываются, им пробуждаться при первом же весеннем тепле. Залегают в зимовальные ямы сомы, лещи и сазаны. В донный ил закапываются улитки. Позже других змей засыпает уж.

В октябре от нас улетают вертишейки, пеночки, сорокопуты, коростели-дергачи. Из тундры прилетят вьюрки, прикочевывают снегири.

Тяжелая облачность заволокла небо. Подгоняемые ветром, поплыли, потянулись тучи. Холодно стало, неуютно. Впереди – предзимье.

Октябрь не обходится без порош. Поначалу снежные хлопья или крупа не лежат: выпадут – и растают. Около 23 октября пороша уже глубокая, снежная примерка легко не сходит. Но до прочного покрова далеко, его срок – в конце ноября. Иногда октябрьские снегопады так завернут, что по-другому, как буранами, их и не назовешь. Один из таких буранов обрушился на Подмосковье и Верхнее Поволжье в ночь на 9 октября 1899 года. Когда он успокоился, перед очевидцами предстала печальная картина: ряд телеграфных столбов повален, железнодорожные пути заметены снегом, часть мелких судов потоплена. Знало Подмосковье нечто подобное и позже. 18 октября 1916 года, например, после сильной грозы повалил такой снег, что за сутки выпала чуть ли не месячная норма осадков. Значительной была снежная буря и 15 октября 1971 года. Такие явления, конечно, у нас редки, ведь столичная область находится в полосе теплых циклонов.

Клены уже начисто совлекли свою широколиственную красу. Да и берез все больше оказывается налегке. Под дубами на тяжелых листьях покоятся спелые желуди. Тугие, крахмалистые, ими-то теперь и откармливаются барсуки и дикие кабаны. Не погнушается дубовым плодом и белка, "доцветающая" до серо-голубой окраски.

*

В октябре и боярышник виден издалека. Раскидистые кроны будто под накидкой багряной: сплошь подернулись краской спелых плодов. Осыпались фиолетовые ромбы листвы, и румяные яблочки оказались без заслона. Свисают густо на длинных ножках, сборщиков ждут. Колючки, такие коварные летом, теперь обнажились, стали заметными и менее злыми.

Возьмем мешок – ив поход, за плодами боярышника. Срывать их будем не торопясь, чтоб не накалываться зря. Да и при спокойном сборе ароматного урожая съем окажется спорым. Ведь яблочки эти достаточно крупные, а главное, ветки сплошь усыпаны ими: бери не ленись.