Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Торвальд Юрген Страница 35

Некоторым может показаться печальным доказательство двусмысленности многих вещей на земле. Нитропент и нитроглицерин применяются ведь и как медикаменты, как средства против ангины и астмы. В 1920 году едва отгремела первая мировая война, как появилось еще одно очень сильное взрывчатое вещество — гексоген, который удалось синтезировать еще в 1899 году, но взрывная сила которого была открыта только теперь. Гексоген тоже появился из вещества, известного в медицине с незапамятных времен как классическое средство против воспаления мочевых путей: гексаметилентетрамина. Его взрывная сила составляет 195 000 единиц. В годы между двумя мировыми войнами он считался ультрасильным взрывчатым веществом. Вторая мировая война породила новые взрывчатые вещества и их комбинации, не говоря уже об атомной бомбе. Это были хлоратные взрывчатые вещества: американское ВЭХ, в смеси с тринитротолуолом дающее увеличение взрывной силы на 50 %, и „пластики". Что касается пластиков, то здесь речь идет о нитропенте, гексогене или ТНТ, которые путем смешивания их с парафином или вазелином приобретали вид пластика.

С постоянным увеличением арсенала взрывчатых веществ вплоть до 1949 года увеличивался и набор запальных средств. Классический запальный шнур, созданный англичанином Бикфордом в 1831 году, из джутового, покрытого смолой, превратился в нитропентовый и гексогеновый. Число разновидностей капсюля (первый разработан Нобелем в 1867 году) трудно назвать. В 1949 году у преступников, желавших оперировать взрывчатыми веществами, имелось так много возможностей, как никогда раньше.

В сентябрьские дни 1949 года Франшер Пепен не питал никаких иллюзий относительно успеха предпринятой им впервые попытки с помощью обломков разгадать тайну использованного взрывчатого вещества. Ровно за сорок лет до этого реконструкцией взрывных устройств занимался упоминавшийся уже Георг Попп. До него уголовная полиция полагалась, в буквальном смысле, на чутье своих сотрудников, когда имела дело со взрывчатыми веществами, использованными в преступных целях. Сотрудники полиции по запаху определяли, идет ли речь о порохе или о динамите, либо полиция обращалась за помощью к пиротехнику или взрывнику. С развитием науки о следах, однако, выяснилось, что умение обращаться со взрывчатыми веществами и умение определять по осколкам бомбы, какое взрывчатое вещество в ней было использовано, — две разные вещи. Предпринятые Поппом в 1907 и 1910 годах первые исследования взрывчатых веществ стали классическим образцом. Поппу удалось выяснить, какое вещество было использовано в случае взрыва в здании полиции в Оффенбахе- на-Майне и в двух других случаях: при покушении на одного судью во Франкфурте-на-Майне и при попытке взорвать ратушу во Фридберге. Последователи Поппа продолжили начатую им работу, и в 1949 году в некоторых полицейских криминалистических лабораториях специализировались химики по взрывчатым веществам. Пепен также специализировался в этой области, а с 1946 года в лице Бернара Пекле из монреальского университета получил ассистента, владеющего важным в этом деле спектральным анализом.

И все же, как уже было сказано, Пепен не питал особых надежд на успех. Хотя и имелся некоторый опыт в исследовании взрывчатых веществ и выявлении их компонентов по оставленным следам, все же эта работа оставалась уникальной. Опыт криминалистов нигде не систематизировался, криминалистическая химия не поспевала за промышленностью, производившей все новые и новые взрывчатые вещества. Из года в год изменялась ситуация и постоянно требовались дополнительные эксперименты.

Пепен и Пекле сами побывали 10 сентября на месте происшествия и собрали металлические обломки стенок багажного отделения и остатки багажа и груза, разбросанные вокруг. Франк М. Франси высчитал, что если бы самолет не опаздывал на пять минут, то во время взрыва он находился бы над широким водным пространством реки Св. Лаврентия. Он был убежден, что преступник искусно рассчитал время взрыва, чтобы уничтожить все следы. При исследовании дюралевых частей багажного отделения было обнаружено явление, именуемое специалистами „рассеивающее действие". Гладкие ранее дюралевые щиты стали волнистыми и синежелтыми. Ведь любой взрыв приводит к возникновению газов, распространяющихся с той или иной скоростью. Пороховые взрывы вели к сравнительно медленному образованию газа. Волна давления образовывала отдушины и разрывы в материалах, которые встречались на ее пути. Одновременно оставались следы огня. Но взрывчатые нитровещества, созданные на основе нитроглицерина, производили, напротив, такую невероятную взрывную волну, что она оказывала в буквальном смысле „рассеивающее" во все стороны действие и имела очень большую температуру. Внешний вид металла в данном случае свидетельствовал, что взорвалось или детонировало взрывчатое нитровещество. Однако еще не было ясно — какое.

Со времени изобретения Нобелем желатинированного динамита появилось множество новых видов динамита — желатинированный динамит, D1, форсит и аммонжелит.

Пепен и Пекле стали исследовать осевшие на остатках багажа и металлических деталях самолета химические частицы взрывчатого вещества и следы газообразных продуктов детонации. Если бы удалось установить химический состав этих осадков, то можно было бы сделать выводы относительно примененных взрывчатых веществ. С поступлением в Монреаль первых обломков самолета началась трудоемкая работа с лупой, микроскопом, спектроскопом и химическими реактивами. Сначала Пепен обнаружил вкрапления меди в обломках самолета. Так как медь испаряется при температуре в 2350, то, очевидно, она была распылена в жидком виде. Но, с другой стороны, на металлических и деревянных обломках имелись чернокоричневые отложения газов детонации. В них обнаружили бесцветные кристаллы. Обнаружение меди навело сначала на мысль, что капсюль взрывателя был медный, а так как медные капсюли, применяющиеся на рудниках, наполняются азидом свинца в качестве воспламеняющего вещества, то для завершения картины следовало поискать в отложениях следы свинца. Но Пепен прежде всего обратил внимание на бесцветные кристаллы, легко растворяющиеся в воде и имеющие горький вкус. Тщательный анализ указал на кристаллы нитрата натрия, или чилийской селитры, которая применяется во взрывчатых нитровеществах динамитов типа желатинированного D1 ив аммонжелите. С чувством, что след, ведущий к определению вида динамита, найден, Пепен продолжал свои исследования. Химические и спектрографические пробы черных и коричневых отложений обнаружили сначала следы свинца и подтвердили предположение, что для инициирования детонации был применен медный капсюль, заполненный азидом свинца. Следы других элементов, как кальций, нитриты и нитраты, а также сульфаты, сульфиты и сульфид, казались сначала столь нехарактерными, что по этому пути не пошли. Пепен решил иначе: взорвать в специальной камере те виды динамита, следы которых уже обнаружены, и проанализировать отложения взрывчатого вещества и газов. Кроме того, он хотел знать, полностью ли разрушаются под действием взрыва и температуры примеси „муки", по которой можно установить, какой фирмой изготовлен динамит, или есть надежда найти в обломках самолета остатки такой „муки". Так как подобные эксперименты нужно проводить в специальных помещениях, то Пепен обратился за помощью в Оттаву. Там оборудовали специальное помещение, которое воспроизводило багажное отделение самолета ДС-3-Д280. Затем с помощью медного капсюля с азидом свинца вызывали детонацию различных количеств разнообразных динамитов. Оказалось, что желатинированный динамит D1 оказывал такое же действие на металлы и части багажа, какое было обнаружено в остатках потерпевшего катастрофу самолета. Что же касается химических отложений, то тут присутствовали нитраты, нитриты, сульфаты, сульфиты, кальций, свинец и медь. Но ни разу не удалось обнаружить ни малейшего следа какой-нибудь „муки". Не помогли здесь и пятьсот химических и спектрографических анализов, проделанных Пепеном и Пекле в Монреале. Зато не осталось сомнения, что использован был динамит D1, который широко применяется в Канаде в технике, сельском и лесном хозяйстве. При этом преступник использовал не менее 10 фунтов взрывчатого вещества. Так как самостоятельное изготовление динамита было невозможным, то либо он приобрел динамит нелегально, либо украл. Это относилось также и к медному капсюлю.